Сдав обысканного и связанного на всякий случай агитатора на руки сослуживцам и оставив одного из солдат руководить дальнейшим обыском, Яков, посчитав полученные сведения достаточно важными и срочными, чтобы действовать уставным порядком, направился прямо в расположившийся неподалеку поезд личной охраны Императора, разумно предположив, что именно они больше всех заинтересованы в предотвращении каких бы то ни было диверсий. За следующие после недолгого и не слишком любезного разговора с хмурым горцем-часовым полчаса Яков успел последовательно изложить суть дела начальнику караула – лейтенанту, дежурному капитану, двум гвардейским полковникам и даже целому генералу.
– И как это все, – царь кивнул на лежащую на столе целую гору свежих газет, – прикажете понимать? Чуть ли не по всей стране всеобщая забастовка. Расплодившаяся с вашего разрешения частная пресса большей частью только к еще большим беспорядкам призывает. А охрана порядка как работает? Почему, например, задержанный неделю назад за сбор денег и оружия для террористов некто Бауман уже через три дня снова оказался на свободе и ведет агитацию?
Обычно Николай своим подчиненным разносы не устраивал, а просто тихо отправлял в отставку проштрафившегося чиновника. Это было общеизвестно, и у Зубатова даже проскочила мысль, что долгое паломничество по святым местам не прошло для царя даром, но вытянувшемуся по стойке «смирно» премьер-министру от этого было ничуть не легче.
– Ваше Императорское Величество, тюрьмы из-за беспорядков переполнены. В то же время за него просили уважаемые люди, а наше общественное мнение…
Но договорить Зубатову так и не дали – Император был прекрасно осведомлен о том, насколько беспомощной иногда выглядит государственная машина Империи и даже всесильная с виду охранка перед тем же общественным мнением.
– Сергей Васильевич, наше общественное мнение само не знает, чего оно хочет. Единственное, чего сейчас желают почти все, – это перемен. Но у каждого свое понятие, каких именно. Поэтому чего бы вы ни делали – все равно большинство будет недовольно. Но что-то делать надо, иначе недовольными будут все. А вы все затягиваете реформы там, где нужно действовать быстро и решительно. Или вы не сами мне то же самое полгода назад предлагали? Я выражаю вам свое неудовольствие, но шанс все исправить у вас будет. В столицах я ввожу военное положение и даю вам неделю на наведение порядка. Все призывающие к бесчинствам должны сидеть в тюрьме. А боевики и саботажники – лежать в земле. На то оно и военное положение. А со стачкой на Пермских оружейных заводах я разберусь сам…
– Это было три дня назад. А теперь – вот они, заводы, – там, за дверью вагона, собрались на площади. Не здания и станки – живые люди. Приехал-то Император именно к ним! Но с каким же тягуче-неприятным чувством приходится выходить в эту дверь!
* * *
Полумрак старинного храма как-то сильно поубавил блеск эполетов и золотого шитья – свита не оставляла монарха даже в маленьком храме захолустного монастыря, у которого, в общем-то, случайно остановился на ночь царский поезд.
Но проповедующему перед исповедью старенькому подслеповатому священнику с неразгибающейся спиной даже полные генералы – не начальство, только царь, да и тот – не сейчас…
– …Шатается Царство Русское и весьма близко к падению[10]. Но отчего так происходит? Не дело ли в нас самих? Вот, каждый день «Отче наш» читаем, а правду ли говорим? Если Бог нам Отец Небесный, то как так вышло, что все здания государственные уставлены статуями языческих богов, которые суть бесы? Даже корабли их именами называем и почему-то побед ждем! Мало вам «Русалки»[11] было? Дождались, что теперь еще один крейсер пропал? Так вы от них еще и не такого дождетесь! Морячков-то не жалко было, когда названия выбирали? – добрый, в общем-то, взгляд священника, казалось, прожигал душу насквозь. – Вот, читаем: «да будет воля Твоя…». А червячок-то гложет – хочется всего и побыстрее. Вот, говорим «…и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим». А оставляем ли? Не получается что-то у подчиненного – сразу в отставку! Не нравится начальник – интригуем безо всякой совести! До того ожесточились, что даже домашним в душе не прощаем ничего! Дворяне землю забесплатно еще в позапрошлом веке получили, а с крестьян уже почти полсотни лет выкупные платежи берете. А не боитесь, что и вам самим всего этого не простят?..
Глава 43
Практически сразу после того, как «Жемчуг» отдал якорь, Вирен отправился на берег. Узнав, что Рожественский поправляется и ему уже даже позволено гулять, адмирал прямо из порта отбыл в госпиталь, поручив Клапье де Колонгу отправить заготовленные заранее телеграммы.
– Рад вас приветствовать, Роберт Николаевич! – формально командующий флотом хоть и здорово похудел, спал с лица, но выглядел по-прежнему бравым и решительным. – Уже слышал о вашей победе, но жду подробностей. С нетерпением жду.
– С огромным удовольствием выражаю ответную радость по поводу того, что встречаю вас практически здоровым, – не остался в долгу Вирен. – А по поводу сражения: так я и сам еще не обо всех подробностях знаю – с корабля и сразу к вам…
– Не испытывайте мое терпение, – улыбнулся Рожественский. – Оставим всевозможные экивоки. Пожалуйста, подробности…
Отпарировать такую просьбу было, конечно, нечем, и Вирен пустился в описание боя под Портом Лазарева…
– …В итоге потоплены «Сикисима», «Токива», «Якумо», второй крейсер типа «Сума», «Итсукусима» и «Хасидате», два типа «Нийтака», один типа «Кассаги» и минимум три миноносца…
– Замечательно! Добавьте один типа «Нанива». Скорее всего «Такачихо», – спокойно бросил Рожественский.
– Простите?.. – не понял Вирен.
– Да за ваше отсутствие князь Трубецкой умудрился на своей лодке угробить японский крейсер. Удивлены?
– Это мягко сказано… – слегка ошалел Роберт Николаевич. – Хоть я и минер по специальности, но никогда не рассчитывал, что эти плавучие зажигалки смогут воевать всерьез…
– А ведь смогли. Я сам был ошарашен, когда узнал, но факт. Подтвержденный факт.
– Если угодно еще одно подтверждение, то в сражении с нами действительно участвовал только один крейсер этого типа. Под адмиральским флагом. Да уж! Теперь придется всерьез опасаться этих неказистых посудин не только у вражеского берега, но и в открытом море. А что будет лет через десять? Прогресс-то не стоит на месте – построят более совершенные подводные лодки, и нам из баз носа не высунуть…
– Не сгущайте краски, Роберт Николаевич, – на всякое копье всегда находился щит. И на этих подводников управу найдем, дайте время. А Трубецкой – молодец. Представление на «Георгия» ему я уже отправил. А вы кого на эскадре особо отметить хотите?
