- А Давыдов как же?
- Уже готов приказ о его увольнении на пенсию. Как только будет дана команда, приказ немедленно пойдет в работу, будет подписан в течение часа, и дело тут же передадут другому следователю, более сообразительному и покладистому. Конечно, дело можно у него и так отобрать и передать другому, но это вызовет у Давыдова подозрения, и он может все испортить.
- А если торговаться на наших условиях?
- Тогда приказ в работу не пойдет и подписан не будет. Федор Иванович останется в своем кресле. Итак, ваше решение?
- Ну почему мое? - Настя упорно сопротивлялась принятию решения, которое возлагало бы на нее ответственность. - Вы начальник, вам и решать.
- Я свое решение уже принял. Теперь хотел бы услышать ваше. Если они совпадут - я буду рад. Если же нет, я приложу все усилия к тому, чтобы понять и обдумать ваши аргументы, либо постараюсь вас переубедить. В любом случае из этого кабинета вы выйдете только тогда, когда наши мнения не будут противоречить друг другу.
«Значит, я буду жить здесь вечно, - невесело подумала Настя. - Когда это такое было, чтобы начальник и подчиненный думали одинаково? Только при Колобке, но Колобок уникален, и второго такого нет и не будет».
- Я бы поторговалась, - безнадежно произнесла она, приготовившись к долгой и бесплодной дискуссии.
- Я рад, что наши мнения совпали, - улыбнулся Большаков. - Кстати, Анастасия Павловна, когда у вас будет свободная минутка, набросайте для меня перечень ваших самых ярких достижений за последние два-три года. Пора писать представление о присвоении вам звания полковника за особые заслуги.
***
- Ну что ты кислый такой, Илья?
Александр Эдуардович Камаев подвигался вправо-влево на крутящемся кресле, разминая затекшую от долгого сидения поясницу.
- Это я должен грустить и злиться, - продолжал он бодро, хотя на душе его было мрачно и тяжко. - Мой план бесславно провалился, все мои усилия ни к чему не привели, потому что Седова не посадили и не убили. И уже вряд ли посадят или убьют, потому что отныне он будет вести жизнь безвредного растения, не вылезающего из постели. Это у меня сегодня траур. Ты же, наоборот, получаешь заветную свободу и можешь теперь жениться на своей Наташе. Тебе больше не нужно скрывать от нее, куда ты ходишь, с кем встречаешься и зачем. Чего ж ты не радуешься?
Бабицкий поднял на него глаза, полные боли и ненависти.
- Наташа не будет жить со мной. Она приняла решение находиться рядом с Павлом и ухаживать за ним. Если он когда-нибудь поправится, она вернется. А если нет…
- Что?! Что ты сказал?
- То, что вы слышали. Наташа сказала, что у Павла никого нет, кроме нее, и никто не будет о нем заботиться, потому что Соня еще мала и вообще ей надо учиться, заканчивать школу, поступать в институт. Она добрый человек и просто не может бросить его в беде, в тяжелой болезни. Он ей все-таки не чужой.
- Господи, глупость какая, бред, бред… Она сошла с ума!
- Это не глупость и не бред, Александр Эдуардович. Это нормальная человеческая доброта, это готовность помочь, когда человек нуждается в помощи. Впрочем, вам этого не понять.
- Почему? - надменно спросил Камаев.
- Потому что вы помогаете не тогда, когда человеку действительно нужна помощь, а тогда, когда вы при помощи красивого жеста можете решить собственную проблему. Вы любили свою сестру, вы очень ее любили, вы ревновали ее к мужу, и вам очень хотелось доказать ей, что вы лучше, вы сильнее, успешнее, удачливее. Именно поэтому вы дали Борису деньги в первый раз. Вы думали, это унизит его в глазах жены и заставит Ларису испытывать к вам глубокую благодарность. Но ничего этого не произошло. Лариса не стала к вам более нежной и внимательной и не стала холоднее к мужу. Поэтому, когда она попросила о помощи во второй раз, вы ей отказали. Какая разница, на что конкретно нужны были деньги, на новую фирму или на взятку Седову? Она просила. Она нуждалась в помощи. А вы ей отказали, потому что лично для вас эта помощь не светила никакими эмоциональными выгодами, в чем вы имели возможность убедиться раньше. И денег вы не дали. А Лариса погибла. И Жорик погиб. Потому что в конечном итоге Борис не смог вовремя отдать долг. Все эти годы вы живете в страхе, потому что не знаете наверняка, сказала в конце концов Лариса мужу о том, что ни в какой заграничной поездке вы не были, что она с вами разговаривала, просила денег, а вы отказали. Сказала или не сказала? Борис молчит, а спросить его вы не смеете. Вы постоянно попрекали Бориса тем, что Лариса и Жорик погибли по его вине, а сами боялись, что он знает правду. И чем сильнее боялись, тем сильнее ненавидели его. Потому что не Борис виноват в их смерти, а вы сами, Александр Эдуардович. Вы прекрасно это понимаете в глубине души, но не смеете сами себе признаться. Чувство вины для вас непереносимо, и вы все эти пять лет маскируете его, прячете от самого себя, прикрываясь местью. Вы думали, что мстите Седову, а на самом деле вымаливали прощение у сестры и племянника. Вы сами, своими руками создали внутри себя страшный конфликт, а решать его были призваны мы все: я, Наташа, Милена, Соня, Седов, даже Канунников. Милена убита, пусть не впрямую из-за вас, но кто знает, как сложилась бы ее жизнь и жизнь Олега Канунникова, если бы она не работала на вас и не жила с Седовым. Олег тоже убит. Седов разбит параличом. Наташа прикована к его постели. Соня в глубокой депрессии, мало того, что с отцом такое несчастье, так еще и Антон ни с того ни с сего ее бросил. Я остался один, без Наташи. Вы же разрушили наши жизни, неужели вы этого не видите?! Вы боролись с собственным чувством вины, а погубили всех нас.
- Ты что несешь? - возмущенно проговорил Камаев, медленно поднимаясь с кресла и возвышаясь над столом в своем кабинете в офисе и над сидящим напротив него Ильей Бабицким. - Кто дал тебе право говорить мне такие вещи? Что ты вообще про меня знаешь?
- Достаточно, вполне достаточно, чтобы говорить то, что я сказал, - безучастно ответил Илья Сергеевич. - За пять с лишним лет мы с вами часто и подолгу разговаривали, и вы, сами того не желая, рассказали мне о себе очень многое. Я просто умею слушать. И я не так глуп, как вы надеялись.
Он встал и пошел к двери, опустив плечи. Вот и все. Пять лет упорной работы, пять лет взаимной любви. И все закончилось. Осталась только пустота и горечь.
***
Профессор Ионов ознакомился с последними отчетами по московскому исследованию и по личности Анастасии Каменской. Для уточнения деталей к нему пригласили начальника Каменской, Константина Большакова, давнего участника Программы, которого в целях проведения эксперимента выдвинули из резерва на передовую. Суть эксперимента состояла в том, что в нескольких регионах назначали на должность резервистов Программы, которые начинали работать так, как полагается, и формировать высокопрофессиональное кадровое ядро своих подразделений. В момент назначения резервистов в их подразделениях проводились комплексные монографические исследования с целью получить полную и всестороннюю картину профессионального уровня сотрудников, их компетентности и мотивации. Через год исследование предполагалось повторить и провести сравнение, чтобы понять, насколько грамотная деятельность честного руководителя повлияла на эффективность работы.
Кроме того, по запросу Евгения Леонардовича специалисты составляли характеристику подполковника Каменской на предмет решения вопроса о ее пригодности к работе в Фонде. Характеристика оказалась неутешительной: Каменская к работе не пригодна. Она слишком сильно мотивирована на свою работу и не хочет менять ее ни при каких условиях. Ионов понимал, что такие предложения, как предложение участвовать в сверхсекретной Программе, могут делаться только тогда, когда гарантированно не получишь отказ. В противном случае вся секретность полетит в тартарары. Каменская откажется, таков был непреложный вывод специалистов-психологов. Поэтому с ней даже не имеет смысла разговаривать.
- Поздравляю тебя, Костя, - Ионов сердечно пожал руку Большакову. - Ты очень хорошо начал, эксперимент пока идет успешно. Ты предпринял какие-нибудь шаги по кадровому вопросу?
- Каменская назначена старшим оперуполномоченным по особо важным делам, я готовлю представление о присвоении ей звания полковника милиции за особые заслуги, так что она пока никуда не уйдет, - начал докладывать Большаков. - Кроме того, я встречался с полковником Гордеевым и советовался с ним, как привлечь на работу в отдел некоторых сотрудников, которые там раньше работали. Например, Лесникова из Департамента уголовного розыска и Селуянова, который сейчас зам по криминальной в одном из округов Москвы. Гордеев обещал переговорить с ними сам. Намечены несколько кандидатур с земли, сейчас вопрос прорабатывается.
