более чем 200-тысячный крымско-татарский этнос[641] – это пятая колонна в христианском славянском мире, потенциальный и реальный противник российских устремлений, разлагающе воздействующий на и без того непрочную, рыхлую общероссийскую общность.
После свержения самодержавия на полуострове были созданы органы власти Временного правительства, образовались Советы рабочих и военных депутатов, пустили ростки и некоторые украинские организации. Так, в апреле 1917 г. в Севастополе был создан Совет украинской черноморской громады, а Черноморская Рада инициировала создание украинских Рад и комитетов на всех кораблях, в Севастопольской морской крепости. Активизации деятельности этих организаций благоприятствовало то, что до 75–80 % личного состава флота (40 тыс. военнослужащих) составляли украинцы, призывавшиеся на службу из украинских губерний. Правда, процент офицеров – украинцев был незначительным[642]. Маловлиятельной оказалась и Украинская морская Рада, созданная из делегированных военно-морскими частями членов Центральной Рады.
Вообще можно говорить о том, что лидеры Украинской революции длительное время не могли определиться в вопросах о морских границах государства, их естественном гаранте – флоте. Осложнения возникали, в частности, и вследствие того, что основная база дислокации Черноморского флота находилась в Севастополе, частично – в других городах полуострова, который не считался автохтонно украинским. А необходимые конструктивные решения (конечно – непростые, гибкие, тонкие) просто не вырабатывались.
Существует мнение, что полуостров жил мирно, а подавляющая часть местной элиты рассчитывала на бескровное, ненасильственное, эволюционное перерастание буржуазного общества в народно-демократическое[643]. Сторонники радикальных действий длительное время находились в меньшинстве[644]. Так, в августе 1917 г. эсеровские организации губернии насчитывали в своих рядах 27 тыс. человек, меньшевистские – 7 тыс., а большевистские – всего 250[645].
Но на Крым пристальное внимание обращали ЦК РСДРП(б), особенно после VI съезда партии. Сюда направлялись опытные партийные работники, матросы Балтийского флота, ставившие амбициозную цель «превратить Севастополь в революционный базис Черноморского побережья, Севастополь должен стать Кронштадтом юга»[646]. Дополнительной задачей было освобождение матросского состава из плена анархистских настроений, характерного и для других флотов.
Предпринятые меры довольно быстро дали свои результаты, проявившиеся в росте большевистских рядов, усилению их влияния на население полуострова в целом[647]. Весьма скоро авторитет во «всекрымском» масштабе приобрели Н. И. Островская, Ю. П. Гавен (Я. Э. Дауман), Н. А. Пожаров, К. Я. Зедин, В. В. Роменец, А. П. Шерстобитов, С. П. Новосельский, Я. Ю Тарвацкий и другие члены РСДРП(б), которым уже в недалеком будущем предстояло сыграть свою немалую роль в событиях на полуострове.
Довольно слабое до 1917 г. крымско-татарское национальное движение после Февральской революции оперативно начало набирать силу. Уже 27 февраля был создан Мусульманский революционный комитет. 25 марта состоялось организационное Общее собрание мусульман. Две тысячи делегатов выразили единодушную поддержку Временному правительству и избрали Временный Крымский Мусульманский исполнительный комитет (ВКМИК или Мусисполком) в составе 35 членов (Дж. Сейдамет, А. С. Айвазов, А. С.-А. Озенбашлы, Х. Капчакчи, М. Енилеев, И. Тарпи, К.-Б. Крымтаев, С. Маметов и др.). Его председателем стал Н. И. Джихан[648], избранный вскоре и Крымским комиссаром Духовного правления и одновременно Таврическим муфтием[649].
Мусисполком Крыма практически сразу получил почти полное признание татарского населения, создав в городах и уездах свои опорные центры – исполкомы. Летом 1917 оформилась и татарская политическая партия «Милли Фирка».
Уже весной 1917 г. Мусульманский комитет отмежевался от сепаратистских лозунгов некоторых крымско-татарских политиков, призывавших к полной «автономизации» (практически – отделению Крыма), объявил своей целью построение «демократического республиканского строя на национально-федеративных началах»[650].
Делегаты от Крыма поддержали на Четвертом (Московском – І Всероссийском) конгрессе мусульман России (апрель 1917 г.) и Втором Всероссийском мусульманском съезде (Казань, июль 1917 г.) курс на территориальную автономию национальных окраин в федеративной России[651]. Поддержали они и резолюции, принятые Съездом народов в Киеве в сентябре 1917 г.[652] Во время встречи крымской делегации с М. С. Грушевским она получила авторитетные заверения, что в документах Центральной Рады обязательно будет специальная статья о независимости Крыма с идеей «Крым для крымцев» и обещанием, что автономная Украина на полуостров претендовать не будет[653].
Что же касается трех уездов материковой Таврии (Мелитопольского, Бердянского и Днепровского), то татарские лидеры соглашались с логикой его включения в состав Украинской Народной Республики – в названных уездах крымско-татарского населения практически не было. Потому они совместно с большевиками (губернский секретарь Ж. А. Миллер) приветствовали Третий Универсал Центральной Рады, в котором вопрос решался вполне однозначно[654]. Хотя считать органично совпадающими позиции украинского и крымско-татарского политикумов и что между ними устанавливалась принципиальная взаимоподдержка, очевидно, не стоит[655].
После получения сведений о победе Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде, формировании советского правительства политическая жизнь в Крыму значительно активизировалась.
Местные большевики, хотя и не все и не сразу, поддержали революционные перемены в стране, сориентировались на «равнение по Петрограду»[656]. Имевшие значительное влияние меньшевики (в некоторых местах в объединенных с ними организациях состояли большевики) и эсеры выступили с осуждением событий в обеих столицах бывшей империи, против распространения большевистского влияния на полуостров[657].
К тому времени значительные трансформационные изменения произошли в среде татарского населения Крымского полуострова. Их доминантой стали этническая консолидация и возрастание политической активности.
Мусисполком выдвинул в середине ноября идею созыва краевого учредительного собрания, а до ее реализации предложил избрать Совет Народных Представителей. Выборы в СНП, состоявшиеся 20 ноября, проходили по национальным спискам: от крымских татар и украинцев по три человека и по два от евреев, немцев, крымчаков и остальных этнических групп Крыма. Русским предоставлялось тоже два места, хотя они многократно превосходили в составе населения все перечисленные национальные меньшинства, в том числе и крымских татар и украинцев. По этой причине, как и вследствие несогласия с социальными устремлениями своих политических конкурентов, получающих подавляющее преобладание в Совете Народных Представителей, большевики бойкотировали этот орган, начали активную пропагандистскую кампанию по разоблачению его курса. Крымско-татарские лидеры не остановились на уровне завоеванных позиций и 26 ноября провели национальное собрание – Курултай. Заседания проходили в бахчисарайском Хан-сарае на протяжении 18 дней. Вопреки многословным заявлениям о гарантиях равноправия всем народам Крыма, о необходимости межнационального сотрудничества, верх в Курултае брали националистические настроения, стремления начать процесс возрождения крымско-татарской государственности. Реализации замыслов было, в частности, подчинено создание и одобрение Курултаем 13 декабря 1917 г. «Крымско-татарских основных законов» – Конституции. Документ провозглашал создание Крымской Народной (демократической) Республики. Было сформировано Крымско-татарское национальное правительство – Директория во главе с Н. Ч. Джиханом (все директора – татары)[658].
Точная территория распространения прерогатив крымско-татарской власти не определялась.
Можно провести параллели между опытом становления и развития Центральной Рады,
