Шелк сделал суровое лицо, но Ургит поднял руку и сказал:
— Погоди! Как я уже сказал, это всего лишь плата за доставку письма. Ну а затем, если Белгарион согласится на наш союз, я счастлив буду выплатить все, что вы запросили первоначально.
— Вряд ли это справедливо, ваше величество, — запротестовал Шелк. — Ведь в таком случае судьба сделки отдается в руки третьему лицу. Я готов гарантировать вам доставку, но не согласие Белгариона. Белгарион — суверенный король. Я не могу указывать ему, что делать, да и не знаю, как отреагирует он на ваше предложение?
— Но разве не ты говорил, что он твой старинный друг? Уверен, ты достаточно хорошо его знаешь, чтобы в общих чертах представлять себе возможную реакцию.
— Но это в корне меняет основу наших переговоров, — укоризненно произнес Шелк.
— Вполне отдаю себе в этом отчет, — самодовольно ухмыльнулся Ургит.
— Но плата за содействие успеху вашего предприятия будет куда более высокой. В конце концов, то, что вы мне предлагаете, весьма и весьма опасно.
— Опасно? Не понимаю тебя, приятель.
— Белгарион не вполне свободен в своих действиях. Хотя он и является Повелителем Запада, он должен принимать во внимание интересы других королей — а в особенности королей Алории. Будем до конца откровенны: алорийцы терпеть не могут мургов. Если мне удастся убедить его в целесообразности союза с вами, короли Алории вполне могут счесть меня изменником, и до конца моих дней их наемные убийцы будут преследовать меня.
— В это верится с трудом, Хелдар.
— О, вы их не знаете! Они совершенно не умеют прощать. Даже моя родная тетка отдала бы приказ расправиться со мною, реши она, что я предал интересы Алории. Поэтому то, что вы предлагаете, совершенно исключено, если, конечно, речь не идет о действительно значительной сумме.
— И насколько значительной? — осторожно спросил Ургит.
— Ну, к примеру… — Шелк сделал вид, что усердно подсчитывает что-то в уме. — Разумеется, мне придется забросить все мои дела в королевствах Запада… Если короли Алории объявят меня вне закона, я лишусь всего, что имею… Мои торговые операции уже идут полным ходом, и потребуется немалое время на то, чтобы их свернуть… И, разумеется, придется крупно потратиться, вновь начиная торговлю там, где алорийцы не смогут меня достать.
— Но это же проще простого, Хелдар! Добро пожаловать в Хтол-Мургос. Здесь ты будешь под моей защитой.
— Не сочтите за оскорбление, ваше величество, но Хтол-Мургос меня совершенно не устраивает. Вот Мал-Зэт или Мельсен — это другое дело. Да, в Мельсене дела мои, без сомнения, пойдут хорошо.
— Шелк, — прервал его Белгарат, — ну сколько можно?
— Но я же…
— Я прекрасно понимаю, чего ты добиваешься. Развлечешься как-нибудь в другое время. А сейчас нам надо поторапливаться — корабль ждет.
— Но, Белг… — Шелк осекся, бросив искоса взгляд на Ургита.
— Твое положение здесь вовсе не таково, чтобы приказывать, старик! — заявил король мургов. Потом подозрительно огляделся. — Есть во всем этом что-то странное, и мне это не нравится. Не думаю, что сегодня кто-нибудь из вас куда-либо уедет. Я не выпущу отсюда никого, пока не докопаюсь до истины.
— Не глупи, Ургит, — вмешалась королева-мать. — Эти люди должны сейчас же отправляться в путь.
— Не вмешивайся, матушка.
— Тогда прекрати вести себя как ребенок. Сади должен успеть проскочить мимо Рэк-Хтаки до начала военных действий, а Хелдар — в течение часа отправиться на поиски Белгариона. Не упускай столь блестящую возможность лишь из-за того, что ты соизволил заупрямиться.
Взгляды их скрестились. Лицо Ургита вдруг сделалось сердитым, но королева-мать была непоколебима. И вот король первым опустил глаза.
— Это так не похоже на тебя, матушка, — пробормотал он. — Почему ты так жестоко унижаешь меня, да еще публично?
— Я вовсе не унижаю, Ургит, а просто пытаюсь привести тебя в чувство. Король всегда должен быть реалистом — даже если реальность сурова и гордость его уязвлена.
Ургит пристально взглянул на мать.
— У нас вовсе не так уж мало времени. И Сади может немного подождать, и Хелдар преспокойно отправится в путь завтра-послезавтра. И если бы я тебя не знал, матушка, то вполне мог бы подумать, что некая тайная причина побудила тебя прервать мою беседу с гостями.
— Ерунда! — воскликнула Тамазина, но побледнела как полотно.
— Ты расстроена, матушка? Что стряслось?
— Она не может тебе об этом сказать, — неожиданно произнес Эрионд.
Юноша сидел на скамеечке у окна, и осеннее солнце золотило его светловолосую голову.
— Что-о?!
— Твоя матушка не может тебе рассказать обо всем, — повторил Эрионд. — В глубине ее сердца скрыта тайна, которую она носит в себе давно, — это случилось еще до твоего появления на свет.
— Нет! — невольно ахнула Тамазина. — Не смей!
— Что еще за тайна? — требовательно спросил Ургит, подозрительно оглядывая всех присутствующих.
Щеки Эрионда порозовели.
— Я не должен говорить тебе об этом, право же, не должен, — смущенно произнес юноша.
Бархотка завороженно следила за происходящим. В мозгу Гариона только лишь начинала зарождаться смутная догадка, а она уже хохотала во весь голос.
— Что вас так забавляет, юная госпожа? — раздраженно спросил Ургит.
— Занятная мысль только что пришла мне в голову, ваше величество, — ответила Бархотка. Потом обратилась к Тамазине: — Вы, кажется, говорили, что были знакомы с отцом принца Хелдара?
Подбородок Тамазины дрогнул. Все еще смертельно бледная, королева-мать хранила молчание.
— Не скажете ли, сколь давно это было?
Губы Тамазины сжались еще плотнее.
Бархотка вздохнула, взглянув на Шелка.
— Хелдар, тогда ответишь мне ты. Когда-то твой отец приезжал в Рэк-Госку, так? Полагаю, он вел какие-то переговоры о торговле от имени короля Родара. Не соблаговолишь ли вспомнить, сколько лет тому назад это было?
Щелк был всерьез озадачен.
— Не знаю. Скорее всего это было… Помню, мы с матерью жили во дворце в Бокторе, когда он уехал. Кажется, мне исполнилось тогда лет восемь или около того. Значит, примерно лет сорок тому назад. А для чего тебе нужно это знать, Лизелль?
— Интересно, — пробормотала она, не обращая внимания на последний вопрос Шелка. — Госпожа Тамазина, вы постоянно уверяете сына в том, что он никогда не помешается, но разве не все без исключения мужчины из рода Урга сходили с ума, настигнутые наследственным недугом? Что вселяет в вас уверенность, будто вашему сыну удастся избежать этой печальной участи?
Лицо Тамазины стало совсем белым, побелели, даже крепко сжатые губы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
