Оскатат выступил вперед.
— Они согласятся, если вы распнете первый десяток отказавшихся на крестах прямо на палубе. Это послужит хорошим уроком для остальных.
В глазах Крадака сверкнула неприкрытая и жгучая ненависть.
— Что смыслит этот придворный вельможа в военных маневрах? — Генерал, издевательски ухмыляясь, взглянул на Ургита. — Сидите спокойно на своем троне и крепко держитесь за него, Ургит, — резко заявил он. — Забавляйтесь с короной и скипетром сколько влезет и воображайте, будто вы и вправду король. Но не суйте нос в военные дела.
Ургит побледнел и судорожно стиснул подлокотники.
— Не прикажете ли послать за палачом, ваше величество? — ледяным голосом поинтересовался Оскатат. — Похоже, генерал Крадак перестал быть нам полезен.
Крадак уставился на сенешаля, не веря своим глазам и ушам.
— Вы не посмеете! — прошептал он хрипло.
— Теперь ваша жизнь всецело отдана на милость его величества, Крадак. Одно его слово — и ваша голова покатится с плеч.
— Я верховный главнокомандующий армией Хтол-Мургоса. — Крадак судорожно уцепился за золотую цепь, висевшую на его груди, словно утопающий за соломинку. — Меня назначил на эту должность сам Таур-Ургас. Ты не имеешь надо мною никакой власти, Оскатат!
Ургит выпрямился в кресле, и румянец стал медленно заливать его щеки.
— Да неужто? — устрашающе тихо спросил он. — Ну что ж, тогда, стало быть, настало время кое-что раз и навсегда прояснить. — Он снял с головы корону и высоко поднял ее. — Ты узнаешь эту вещицу, Крадак?
Лицо генерала сделалось каменным.
— Отвечай!
— Это королевский венец Хтол-Мургоса, — нехотя ответил Крадак.
— А тот, кто носит его, пользуется в стране абсолютной властью, не так ли?
— Таур-Ургас был абсолютным властелином.
— Таур-Ургас мертв. И теперь я сижу на троне, а ты станешь подчиняться мне точно так же, как повиновался моему отцу. Ты хорошо меня понял?
— Вы — не Таур-Ургас.
— Это печальная очевидность, генерал Крадак, — Холодно ответил Ургит. — Я — твой король, и я из рода Урга. А когда я волнуюсь, как, например, сейчас, то чувствую, что меня мало-помалу обуревает наследственное безумие королевского дома. И если ты не сделаешь все в точности так, как я тебе приказываю, то еще до захода солнца станешь ровно на голову короче! А теперь иди и отдай приказ войскам сесть на корабли.
— А что, если я откажусь?
Лицо Ургита на мгновение утратило уверенность. Он молящими глазами взглянул на Гариона.
— Убей его, — произнес Гарион тем ровным бесстрастным голосом, который, как он уже успел понять, безошибочно действует в подобных ситуациях.
Ургит вновь приосанился, и рука его решительно потянулась к шелковому шнуру звонка. Где-то за пределами зала прозвучал удар гонга. Два рослых стражника тотчас же явились на зов.
— Ну, Крадак? — спросил Ургит. — Так что ты решил? Корабли или плаха? Говори, приятель. У меня нет времени.
Лицо Крадака сделалось совсем серым.
— Корабли, ваше величество, — дрожащим голосом ответил он.
— Вот и прекрасно. Я искренне счастлив, что нам удалось столь легко достичь полного взаимопонимания, не прибегая к грубостям. — Ургит обернулся к стражникам и произнес:
— Генерал Крадак сейчас направляется прямо в казармы Третьей когорты. Вы будете его сопровождать. Придя на место, он отдаст приказ солдатам немедленно следовать в гавань, чтобы тотчас же отплыть на помощь гарнизону Рэк-Хтаки. — Скосив глаза на Крадака, он невозмутимо продолжал:
— Ну а если он что-то перепутает и отдаст вверенным ему войскам какой-либо иной приказ, вы немедленно отрубите ему голову и в ведерочке принесете ее мне.
— Как прикажет ваше величество, — хором ответили мурги, одновременно ударяя себя в грудь так, что зазвенели их стальные кольчуги.
Дрожащий и совершенно сломленный Крадак отвернулся и вышел в сопровождении двух мрачных стражников.
Ургит же сохранял на своем лице величественное и властное выражение ровно до тех самых пор, покуда не закрылись двери, потом, словно малое дитя, всплеснул руками и затопал ногами, заливаясь хохотом от восторга.
— О боги! Как же это было здорово! Я всю жизнь мечтал об этой минуте!
Тамазина тяжело поднялась со своего кресла, хромая, подошла к сыну и, ни слова не говоря, обняла его.
— Нежничаешь, матушка? — спросил он тихонько. Улыбка все еще озаряла его лицо с острыми чертами. — Ведь это совершенно не в обычаях мургов! — Но тотчас же рассмеялся и стиснул мать в объятиях.
— Возможно, есть еще надежда, — заметила королева, глядя на Оскатата.
Губы мурга медленно растянулись в улыбке.
— Начало многообещающее, госпожа, — согласился он.
— Благодарю за поддержку, Оскатат, — сказал своему другу Ургит, — без твоей помощи я бы не справился. Знаешь, я несколько удивлен тем, что ты одобрил мой смелый план.
— Это не так. Я считал эту идею абсурдной и совершенно безумной с самого начала.
Ургит озадаченно заморгал.
— Но на карту было поставлено совершенно другое и несравненно более важное, чем военные успехи. — Лицо гиганта мурга сияло гордостью. — Вы понимаете, что впервые сегодня поставили на место одного из ваших генералов? Они обращались с вами по-хамски с тех самых пор, как вы сели на этот трон. Потеря десятка кораблей и нескольких тысяч воинов — ничтожная плата за то, что отныне на троне Хтол-Мургоса восседает настоящий король.
— Ценю твою откровенность и благодарю тебя, — грустно ответил Ургит. — Но давай предположим, что ситуация далеко не столь безнадежна, как тебе представляется.
— Допустим, но Таур-Ургас никогда не сделал бы ничего подобного.
— Тогда давай допустим, что все мы в один прекрасный день поймем, как хорошо, что Таур-Ургаса больше нет среди нас, Оскатат. — Ироничная усмешка скривила губы короля. — Кстати, я уже потихоньку начинаю этим наслаждаться. Я явно проигрываю эту войну, а проигравший не может позволить себе оставаться замшелым консерватором, поэтому и в дальнейшем предполагаю идти на маленькие хитрости, дабы не позволить Каль Закету промаршировать по улицам Рэк-Урги с моей головой, надетой на пику.
— Как будет угодно вашему величеству, — ответил сенешаль с поклоном. — Но мне также необходимо отдать кое-какие приказания. Вы позволите удалиться?
— Разумеется.
Оскатат еще раз поклонился и медленно пошел к двери. Но чуть раньше, чем он протянул руку к дверной ручке, двери раскрылись и на пороге возник Шелк.
Сенешаль чуть было не споткнулся и тяжелым взглядом уставился на драснийца.
Рука Шелка стремительно метнулась к капюшону, но было уже поздно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
