— Какие обходы, — сказал Колоб, — Нечего ходить там, где следственные действия не закончены.
— Какого срочника? — спросил Уинстон, — Разве в милиции служат срочную?
— Музеем контрразведка занялась, — сказала Ингрид, — Они на военных машинах уезжали, и на одной под стеклом пропуск штаба округа.
— Не по нашему ли следу пришли? — Колоб нахмурился и взглянул на Уинстона, — Если кто-то описал ментам твою физию с костюмчиком, а вояки прочитали сводки… Надо было тебе клифт попроще купить.
— Лицо попроще мне купи, — сказал Уинстон, потирая шрам.
— Проехали. Что там дальше в музее?
— Заходим на второй, — продолжил Студент, — Где, вы говорили, оружейка. Там дверь закрыта и на сигнализации. Но рядом комната — патронная мастерская. Там шесть цинков пятьдесятчетверки. Еще на верстаке лежат магазины к шмайссеру и к ППС в подсумках, а на полу коробка с лентами. Как специально для нас. Погрузились, уходим. Думаю, сейчас сигналка заорет, надо что-то сделать. Мы, конечно, не электрики. Но я сапер, она связистка. Соображаем немного.
— На калитке в гаражных воротах контакты элементарно откидываются, и можно открыть-закрыть, никто не заметит, — сказала Ингрид, — Это, наверное, музейщики сами сделали. И мы тихо ушли, как нас тут и не было.
— Что нам осталось? — спросил Студент.
— Угнать катер с шести до семи вечера, чтобы в музее не подняли шухер прямо сразу, — ответил Колоб, — Для этого надо добраться на Петровский остров, чтобы нас не заметили по пути ни менты, ни блатные.
— Возьмем ЗиС. Сядете все назад. У него документы в порядке, номера настоящие, особых примет нет, а меня никто не ищет.
— Не пойдет. Еще пару дней будут проверять все ЗиСы. Тебя остановят просто для проверки твоих замечательных документов и увидят пассажиров. И я вот думаю, что в музее мы не сыграем так, чтобы нам дали покататься на катере и не сразу забили тревогу. Нужно хорошо отвести глаза.
— Тогда надо поговорить с Костей. У него тут полно специалисток по отведению глаз.
— Что мы им предложим?
— Денег, конечно.
— У нас они есть? У меня триста с мелочью.
— У меня пара тысяч. Снял, чтобы машину собрать. Не все еще потратил.
— А мы на переговорах нужны? — спросил Уинстон.
— Нет. Займитесь пока тут чем-нибудь.
— У них не найдется комнаты с кроватью?
Пока «иностранцы» занимались «чем-нибудь», Студент и Колоб отправились к Боре и Косте с деловым предложением.
— Друзья, как вы относитесь к тому, чтобы погулять рублей на пятьсот? — спросил Студент.
— Сделаем, — уверенно ответил Костя,— -. Музыканты, танцовщицы, медведь, карета — все есть. Что конкретно надо?
— Надо отвезти нас со всем табором в музей на Петровский остров и немного там всем отвести глаза, пока мы угоняем маленький катер.
— С первой частью понятно. Со второй не очень. Зачем вам катер и не связан ли он со всем вашим арсеналом? — поинтересовался Боря.
— Ты знал Сандро?
— Знал, — Боря вздохнул.
— А Болгарина?
— Болгарина застрелили при задержании, — вздохнул Костя, — Ты ментам мстить собрался?
— Болгарина застрелили купленные менты по заказу новых мурманских, — сказал Колоб, — Новые мурманские ходят под японцами. Сандро убили ниньдзи. Отравили, как в кино. Не верю я в сердечные приступы, которые случайно происходят в самое выгодное для моих врагов время.
— Под японцами?
Колоб кратко пересказал сложившийся в городе расклад и вытекающие из этого перспективы, не забыв и про опиум, и про японцев.
— Поэтому я хочу пойти на сходняк и поговорить, — закончил он.
— С бронекатером и пулеметом?
— Без пулемета меня слушать никто не будет. Это как в анекдоте. Если бы у меня был пистолет, я бы дал ему пощечину.
— Ты предлагаешь встать на вашу сторону? — спросил Боря, — Мы в блатные дела не лезем. Ваша война — не наша война.
— Я не предлагаю вам браться за оружие и стоять у меня за спиной. Мне нужен только безопасный проезд в центр города и катер. Кроме пяти сотен, я вам сейчас дал такую информацию, которая стоит еще дороже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Пять сотен за один выезд с гитарами и медведем, это хороший тариф, — сказал Костя.
— Потом отмазываться, — скривился Боря.
— На нас где сядешь, там и слезешь, — Костя махнул рукой, — Как наедут, так и отъедут.
Боря пожал плечами.
— Допустим, мы вас довезем, — сказал он, — Табор ни менты, ни бандиты останавливать не будут. Но на этот ваш бронекатер мы не полезем. Мы ни государство, ни его слуг не трогаем, а они не трогают нас.
— И не надо. Дальше мы сами.
— Вас сразу догонят. Это же не тачка, там нельзя по газам и за горизонт. Нужно его так увести, чтобы не сразу хватились.
— Если катер Первой Мировой и снимается в кино, то можно разыграть, что мы снимаем кино и берем его на кинопробы.
— Кино — дело хорошее. Наш табор часто Ленфильм на съемки приглашает.
— Ага, — Студент хитро прищурился, — То есть, мы просто приедем как съемочная группа. С актерами, с музыкой, с оператором. И убедим их прокатить нас на катере.
— Как убедим?
— Денег сунем. У киношников всегда есть наличка для выплат статистам.
— Деньги есть?
— Есть.
— Могут согласиться, а могут и нет.
— Боря, я тебя умоляю, как говорят в Одессе. У вас под рукой десятка два специалисток, которые умеют убеждать людей отдавать деньги. Неужели так сложно убедить людей деньги взять? Все любят кино.
— У нас табор, а не Ленфильм, — сказал Костя.
— Если вы снимаетесь в кино, значит, у вас по сараям накопился уже полный комплект съемочного реквизита. Не украсть вы не можете, а продать некому.
— Что-то где-то было, — Боря опустил глаза, не то смутившись, не то вспоминая, что где лежит.
— Тогда вам надо сценарий и роли придумать. Костюмы какие-то, — сказал Костя.
— Если катер Первой Мировой, то кинопробы надо на ту эпоху, — сказал Студент, — Мы с Колобом сойдем за революционных матросов. Заодно и пулеметные ленты в открытую на плечах пронесем.
— Матросы с цыганами? Не пойдет. Да и у нас все равно не Ленфильм, где мы тебе возьмем две матросских формы на начало века еще и ваших размеров? А иностранцев этих кем нарядите? Лысый, если бы не шрам на лице, на Гражданскую сошел бы за барина какого-нибудь или начальника из бывших дворян.
— А Ингрид? Ей бы парик, да платье, — сказал Студент.
— Нет, — хором ответили цыгане.
— Что нет? У вас платьев нет? Да баб своих тряхните, у них тряпок до пенсии запасено.
— Она другая, — сказал Боря, — Высокая, блондинка и плечи как у спортсмена. Не наш типаж. Ей бы, если в стиле Гражданской, кожанку, картуз, юбку черную и маузер на поясе. Вы матросы или там бандиты, она комиссарша, лысый — начальник какой-нибудь. Понимаешь?
— Вариант, — Студент ненадолго задумался, — Но матросской формы у вас нет. Тогда играем банду революционных анархистов. Вениамин — атаман. Как бы и джентльмен, и бандитская морда со шрамом. Ингрид — романтичная девчонка-анархистка, тогда таких хватало. И мы с Колобом играем камео.
— Что такое «камео», и как в него играть? — спросил Колоб.
— Когда актер играет сам себя. Вооруженные преступники играют вооруженных преступников. Вешаем пулеметные ленты поверх пиджаков и при всем честном народе проходим на корабль.
— Кинопробы это не только костюмы, — сказал Костя, — Это еще сценарий. Надо что-то делать такое сценическое для отвлечения внимания. Петь там или танцевать. Чтобы с одной стороны камера работала, с другой стороны в рупор орали, массовку строили.
— И режиссер чтобы такой важный сидел на складном стульчике и говорил «не верю, еще дубль», — сказал Боря.
— Можете режиссера найти? — спросил Студент, — В таборе никого похожего нет, сразу говорю.
— Якину позвоним, — предложил Костя, — Он как раз с новой любовницей в Ленинграде гуляет. Без московского шика с цыганами и медведем никак не может. Вчера только в «Прибалтийской» выступали, его в зале видели. И машина при нем — кабриолет студийный с московскими номерами.
