не хватало. А ведь по большому счёту она права. Это я довёл девочку. Хотел, как лучше, получил, как всегда.
— Да я это.
— Вот только не надо мне тут твоих оправданий. Знаю, что не со зла. Давай делай, чего хотел. А я посторожу пока.
— Не понял.
— Чего ты не понял? Ты меня за дурочку не держи. Я с первого дня за тобой наблюдаю. Очень, знаешь ли, интересные вещи вокруг тебя происходят.
Ничего себе. А наша староста ещё и Пинкертон доморощенный. Это чего она там себе на придумывала.
— А ты на урок не опоздаешь?
— Роза Семёновна знает где я. И буду я с вами, пока Артёмовой не станет лучше, и вы не отправитесь домой. — она поставила кулачки на пояс и пристально посмотрела на меня. — Тебе всё ясно? Кречет.
— Да ясно, ясно. Только не шуми тут.
Я положил руку на лоб Татьяны и пустил волну спокойствия. Похоже наложилось действие укола и мой посыл. Танюшка заснула. Ольга сразу это заметила, от удивления открыла рот и тут же прикрыла его ладошкой. Я прижал палец к своим губам, показывая, чтобы молчала. Она прищурила глаза и указав на меня пальцем прошептала:
— Я с тобой ещё поговорю.
После чего вышла за ширму и устроилась на второй кушетке. Угу. Сторожить она будет. Как же. Да она специально договорилась с учительницей и отправилась проследить. Ну и пусть её, по крайней мере мешать не собирается.
Я нырнул к блок-схеме. И чего я тут натворил? Должно быть, что-то оборвал. Но тут и без этого обрывов хватает. Как теперь разбираться? У меня, конечно, теперь отменная память, но я всё не рассматривал и полной картины не имею. Немного подумав, махнул рукой и стал пытаться восстановить первоначальную схему. Сейчас система была, как бы обесточена, поэтому ничего не искрило, но плохие контакты хорошо прослеживались.
Провозился, по внутренним ощущениям, часа три, может даже больше. Но теперь блок-схема казалась лаконичной и логичной. Даже внешний вид, после убирания в сторону новообразованных блоков, производил ощущение эстетического комфорта. Это конечно хорошо, но как включить всё это? Где рубильник, я вас спрашиваю. И только тут до меня дошло. Какого хрена я тут выёживался? Подходящие к схеме струны не подсоединены. Оказывается, для того чтобы вернуть зрение, как было, надо было не схему перелопачивать, а восстановить внешнее соединение. Вот я лопух. Но теперь уж ничего не поделаешь. Произвёл подключение. С начала стали чуть светиться струны, но система ожила лишь частично. Зато теперь стали различаться цвета присоединений и связывающих потоков. А вот и ошибки, не соответствия цветов. По мере перестановки включались всё новые и новые блоки. Потом подсветилась вся схема и пошли клубки информации. После обработки первого отчёта, началось настоящее светопреставление. Пошла генерация команд, их было уже очень много и все эти команды уносились по соединительным струнам в разные стороны. Я увидел, как начали выходить в более активный режим и другие блок-схемы. Да тут оказывается столько систем задействуется. Как всё взаимосвязано. Но вроде работает. Ничего не искрит и видимых сбоев не намечается. Пора выходить. А то Ольга точно, там, невесть что подумает. Странно, что не побеспокоила до сих пор.
Осмотревшись вокруг, понял, что ничего не изменилось. Всё оставалось в том же состоянии, как и перед моим погружением. Я встал и вышел из-за ширмы.
— Ты разве ничего делать не будешь?
— А должен?
Это вырвалось, само собой. В голове быстро прокручивались различные варианты.
— Ты же, вроде, хотел как-то помочь. Вон даже усыпил её. А потом сразу вышел.
Это чего же? Выходит, все те часы, что я провёл, ковыряясь с виртуальной блок-схемой, здесь никак не отразились? Это с какой скоростью проходили процессы в том пространстве? Что это за пространство? И почему нарисованное моим воображением картинка, так сильно повлияла на этот мир. По крайней мере, это я отключил зрение у Татьяны. А вот что получится теперь? Будем посмотреть.
— Да ничего. Ей просто надо отдохнуть.
Ольга недоверчиво глянула на меня и продолжила серьёзно.
— Так, Кречет, я хочу, чтобы ты провёл меня за кулисы цирка. И познакомь меня пожалуйста с воздушной гимнасткой. Ну ты сам знаешь, с той самой. Иначе все в классе узнают, что ты из цирка.
Вот тут я словил капитальный ступор.
Глава 30
Ольга продолжала сидеть на кушетке и ждала моего ответа. Ей наверно казалось, что аргумент в виде моего «разоблачения» перед всем классом, просто непреодолим. И возможно видела себя в святая святых цирка. А я просто наблюдал как растёт её интерес, как он переходит в нетерпение и вот уже начинают проскакивать нотки разочарования. Смотрел и не имел в голове ни одной мысли. Наверное, просто устал. Нет не физически, морально. Я совершил такой косяк, что, наверное, буду помнить об этом всю жизнь. И, возможно, никогда не прощу сам себе.
Я плюхнулся на кушетку рядом с Ольгой.
— О, самая великая и прекрасная староста. — начал я пафосно, потом резко перешёл на усталый тон. — слушай, отстань со своими сказками. Я сильно испугался за Таньку и сейчас выжат как лимон.
С последними словами откинулся на спину, чуть не ударившись головой об стенку.
— Но как же так. — не унималась она, — как ты отбил линейкой выстрел Сергея Калинина, да ещё прямо ему в лоб?
— Случайность.
Но Ольга не успокаивалась.
— Как ты перехватил руку Валерки Кальмова и вывернул её.
— Чего там перехватывать было? Он и ударить толком не умеет. Любой смог бы.
— Я думала ты с гимнастами тренировался. И тебя совершенно не смущает, когда на тебя смотрят. Это я ещё на торжественной линейке заметила. А ещё ты положил руку на лоб Артёмовой и та сразу уснула. Я думала, что тебя гипнотизёр научил разным штучкам.
— Угу. Просто укол начал действовать.
— А ещё ты всю математику с ходу решаешь в уме.
— Это, наверное, я с цирковыми собачками счёту обучался?
Ольга толкнула меня в бок.
— Да ну тебя. Взял и всё опошлил. Вечно вы мальчишки всё испортить норовите. А я уж размечталась.
— Мечтать не вредно. Вредно, не мечтать.
Мы помолчали. Но Ольга вскоре не выдержала.
— А тебе почему Артёмова нравится? Ну понятно, она будущий композитор. Но она же не красивая. Одноглазая и маленькая.
Я чуть не поперхнулся от такого перехода. Это чего тут такое? Мальчики силой меряются, а девочки красотой?
— Да красивая ты, красивая. Я это сразу заметил. И спорить с тобой
