— Может быть, и кое-что прикарманил?
— Вполне возможно, моральные аспекты никогда над ним не довлели. В завершение могу предположить, что у Березовского ничего нет, он что-то знает, но нет компромата на Путина, иначе он давно и с огромным удовольствием опубликовал.
Татьяна Александровна укоризненно посмотрела на мужа и предложила:
— Пойдем спать, пусть он ковыряется в своих проблемах.
— Пусть олигархи завидуют нашему умению устраивать праздники, просто праздники в простой и обычный вечер. Праздник, я надеюсь, еще не завершен? — спросил Сергей Георгиевич, в глазах которого промелькнула хорошо знакомое Татьяне Александровне лукавство.
* * *
Уборка кабинета продолжалась, но назвать ее уборкой, как всегда, было трудно. Скорее это было перекладывание бумаг, возвращением к прочитанному с последующим размышлением. Иногда попадались интересные материалы, отложенные до лучших времен, предполагая под этим наличие свободного времени. Лишь редкие бумаги удостаивались уничтожения.
Среди кипы документов по вопросам безопасности пищевых продуктов, Сергей Георгиевич обнаружил две незавершенные статьи. Отложив в сторону другие документы, он погрузился в чтение статей.
* * *
Сергей Георгиевич читал журналы, когда к нему подошла дежурная регистратуры.
— Сергея Дарчоевича нет в клинике, но он скоро должен подъехать, — вежливо предупредила она. — Что Вам предложить? Чай, кофе?
— Спасибо, это потом, — вежливо отказался Сергей Георгиевич. — Я к Анатолию Сергеевичу. Я приехал раньше назначенного времени.
Дежурная видела несколько раз Сергея Георгиевича в кабинете профессора и, очевидно, знала об их дружеских отношениях.
— У него сейчас пациент, придется подождать, — дежурная вежливо предупредила, мило улыбнулась и вернулась за стойку.
В холле на кожаных диванах, ожидая вызова, расположились несколько пациентов. Сергей Георгиевич сидел в кресле у журнального столика. Просмотр журналов занял несколько минут — толстые глянцевые журналы с обилием рекламы не интересовали его, поэтому скоро он отложил журналы и стал внимательно изучать обстановку. Клиенты стоматологической клиники его также не интересовали, и тут его внимание привлекла стопка газет на подоконнике, которые успели выцвести на солнце.
Сергей Георгиевич подошел к окну, взял газеты, выглянул во двор, где плотно стояли машины сотрудников, ему же пришлось оставить свой автомобиль на улице возле соседнего жилого дома.
— Газеты старые, недельной давности, — предупредил мужчина с большим флюсом на правой щеке.
— Лучше старые газеты, чем свежие сплетни о жизни знаменитостей, — отреагировал Сергей Георгиевич.
— И то правда. Изучение прыщей на чужом теле малополезное занятие, — согласился мужчина.
Сергей Георгиевич вернулся в свое кресло, погрузился в него и стал просматривать апрельские номера газеты «Московские новости». События в Афганистане, связанные с погромами и расправами над иностранцами, включая и сотрудников ООН, уже не вызывали удивления и гнева, стали обычными, буднично привычными. Любая длительная война или конфликт стирают остроту восприятия. Запалом к таким действиям послужило сжигание Корана пастором Терри Джонсом из небольшого флоридского поселения. И тысячи верующих, не знающих, где штат Флорида, не знающих пастора, бросилась громить и сокрушать все западное. Почему? Так сказал имам. И все. Зачем думать, анализировать? Чем больше толпа и меньше знаний, подумал Сергей Георгиевич, тем легче ее подтолкнуть к расправе, погрому. С этой мыслью он принялся за следующие номера газет.
Бегло просматривая газеты, Сергей Георгиевич выискивал темы, которые его интересовали, оставляя без внимания события и информацию, которые он знал, читал или слышал. На короткое время его привлекла статья «Куда эти деньги делись?», посвященная финансовой политике федерального центра на Северном Кавказе. В одном из разделов статьи «Рыба вместо удочки» автор статьи правильно указал, что текущая политика властей стимулирует иждивенческие настроения, требующие все большего дотационного потока средств. Нет реальной программы, которая была направлена на развитие производств на Северном Кавказе, а существующие — это программы для распила бюджетных средств.
Сергей Георгиевич не смог дочитать статью, рядом с ним оказался мальчишка лет четырех с самолетом в руках, пытающийся привлечь его внимание. Отложив газету, Сергей Георгиевич познакомился с занятным мальчиком, которого звали Алеша. Рассказав о самолете, о том, что он летал на нем, Алеша увидел цветную фотографию самолета в газете и попытался ее развернуть. В это время подошла его мама.
— Простите его, он у нас очень общительный, — извинилась она.
— Что Вы, замечательный мальчик и хороший собеседник.
После этих слов лицо мальчика засияло, и он попытался еще что-то сказать, но мама быстро его увела.
На столике осталась развернутая газета с фотографией самолета. Это был российский самолет SSJ-100, производство которого каждый раз задерживалось, требуя дополнительного финансирования. Задержки сроков передачи заказчикам вновь разработанных самолетов обычное явление, так было у «Боинга» и «Аэробаса», но с SSJ-100 любые задержки и проблемы воспринимались особенно болезненно — это была первая отечественная разработка гражданского самолета за два-три десятилетия. Никто не хочет знать и понимать, что потеряно целое поколение авиастроителей, нужно создавать не только самолет, но и систему подготовки кадров.
В следующем номере Сергей Георгиевич случайно наткнулся на небольшую статью о том, что президент России Дмитрий Медведев разочаровался в президентском самолете ТУ-214. Были проблемы со стойкой шасси, бортовой электроникой. Поэтому летный отряд «Россия», который обслуживает высших должностных лиц, впервые стал приобретать иностранные самолеты. И, как водится в России, значительно дороже отечественных, хотя и меньших по размеру.
Выпуская считанные единицы гражданских самолетов невозможно предусмотреть и отработать все эксплуатационные проблемы, которые возникают в процессе реальной и длительной эксплуатации. Любой сбой или неполадка бросаются в глаза и становятся предметом всеобщего обсуждения. При массовом выпуске, достаточном количестве самолетов в эксплуатации дефектный самолет вовремя меняется, и никто этого не замечает.
— Дядя Сергей, долго ждете? — спросил Анатолий Сергеевич, неожиданно возникший перед Сергеем Георгиевичем.
— Нет, Толя. Приехал быстро, обошлось без пробок.
— Что-нибудь серьезное?
— Я бы сказал, что серьезных стоматологических проблем у меня нет, есть только постоянная стоматологическая проблема, а это ты знаешь лучше меня.
— С девятого класса, как Вы когда-то заметили, — сказал Анатолий Сергеевич и улыбнулся.
Сергей Георгиевич посмотрел на Толю, крупного мужчину, ставшего доктором медицинских наук, и вспомнил их первую встречу, когда Сергей Георгиевич пришел домой к Сергею Дарчоевичу, чтобы завершить оформление заявки на патент, которую они вместе оформляли. Тогда на него с почтением смотрел школьник, который пытался высказать свое понимание проблем, обсуждаемых старшими.
Прошли годы. Можно не замечать, как пролетают собственные годы, но взрослеющие дети об этом невольно напоминают.
* * *
Надо было признать, что уборка завершилась нулевым результатом. Десяток листов в корзине — это реальный выход потраченного времени, если не считать той информации, которую получил Сергей Георгиевич. Стопки бумаг и книг переместились из одного края стола и дивана на другой. Конечно, они выглядели аккуратней, вертикальные линии просматривались четче. Пожалуй, в этом весь итог.
Пора было прекращать самоистязание и признать, что очередная попытка наведения блеска и порядка в расположении книг и бумаг с треском провалилась. И это признание делало хозяина кабинета счастливым, а надежда достичь нужного результата была жива. Может быть, и в этом есть главный итог? Ведь надежда жива.
День третий, полдень
— Где Маша?
— В гостевой, собирается. Потом она хочет с Наташей, мне кажется, о чем-то, по-девичьи, пошушукаться, — предположила Татьяна Александровна. — Юра скоро приедет? Хочу к его приезду приготовить что-нибудь вкусное. В книге Юлии Высоцкой я нашла несколько интересных рецептов.
