– На те деньги, что он от нас получил, можно было давно устроить революцию! А у него одни разговоры! И кризисы... Каждый новый кризис возникает, когда он покупает новую виллу!
Макс всегда терялся, когда при нем говорили о вещах, во много раз превышающих его компетенцию.
– Мне можно идти?
– Конечно, спасибо за службу, – совсем другим, мягким тоном проговорил Евсеев и протянул руку на прощание.
– Здесь доктор Брониславский, он работал с Пачулиным и Горемыкиным.
Вы можете сразу проехать к нему.
Кроме личного отчета Евсееву, обязательным последствием передач крупных сумм являлось психологическое обследование. Макс привык к нему довольно быстро. Он не понимал, почему аналогичным процедурам подвергаются заведующий сектором и управделами ЦК, тем более что им этот процесс не нравился и подчинялись они только в силу партийной дисциплины.
Брониславский уже ожидал в приемной со своим чемоданчиком – плоским кожаным «дипломатом» с закрепленными в специальных гнездах шприцами, ампулами, разборным метрономом и черным ящичком электросна. Они спустились к машине, где рядом с водителем сидел Куракин. После ответственных рейсов он лично встречал Макса.
– Как самочувствие? – жизнерадостно улыбаясь, спросил доктор. – Кошмары по ночам не беспокоят? Провалов памяти нет?
– Да нет... Все нормально.
– А сны? Детские воспоминания, сказочные сюжеты?
– Я же говорил, что вообще не помню ничего о своем детстве.
– Ах да... Такое бывает. Особенности развития личности, становление механизмов памяти...
Через час машина подъехала к небольшому особнячку в глубине огороженного забором зеленого двора. Куракин с водителем остались на местах, а Брониславский с Максом прошли внутрь. Помещение напоминало частную клинику: уютные комнаты, современное медицинское оборудование, малочисленный, хорошо вышколенный медицинский персонал. В полутемном кабинете Карданов привычно раскинулся в кресле, напоминающем зубоврачебное, только с откидным шлемом, закрывающим голову пациента до бровей. Вначале внутривенный укол, затем Брониславский включил стационарный метроном, достал тускло блестящий шарик и вытянул руку, чтобы взгляд пациента имел точку сосредоточения.
– Вы спокойны... Вы совершенно спокойны и расслабленны... По телу разливается приятная усталость...
Макс послушно повторял слова формулы расслабления и чувствовал, как сознание погружается в белесый туман и тело утрачивает четкие очертания.
В последнее время доктор даже не включал «генератор сна» – то ли сказывался введенный в вену препарат, то ли Брониславский блестяще владел гипнозом... Это была последняя промелькнувшая в сознании мысль. Карданов провалился в небытие, заново переживая события последней поездки. Идущие от шлема провода подсоединялись к компьютеру, и на мониторе Брониславский видел четкую линию основного ментального уровня с зубчиками всплесков эмоций. Затушевать ее, заглушить, загнать в подсознание – тут много ума не надо, с этим справится любой квалифицированный психотерапевт. А вот синхронно наложить ложные воспоминания запасного уровня, так, чтобы в нужный момент они встали на место основного – совсем другое дело, эту ювелирную работу может выполнить только доктор Брониславский. И он с азартом принялся за дело.
Через полтора часа Макс вышел на улицу. Как всегда после сеанса, ему хотелось спать. Но с этим неудобством можно было мириться.
10 сентября 1990 года, нейтральное воздушное пространство над Атлантическим океаном, высота 10 тысяч метров, борт самолета «Ту-154».
До сих пор ему везло. Обычно операции проходили гладко, а если случалось попадать в переделку, как в Сомали, Гондурасе и Израиле, то удавалось выйти практически без потерь. Но сейчас Макса почему-то одолевали дурные предчувствия. Хотя объективно никаких предпосылок для них не было: развивающаяся страна социалистической ориентации, его ждет сам господин президент, все спецслужбы и полиция на этот раз должны играть не против него, а за... И все же...
Описав пологий вираж, лайнер лег на посадочную прямую. Тут же вспыхнул экран телевизора.
– Вы вошли в воздушное пространство суверенного государства Борсхана, – строго сообщил темнокожий диктор в легком европейском костюме. – Мы всегда рады гостям, но при этом надеемся, что они прибывают к нам с открытым сердцем и чистыми намерениями. Нарушение законов Борсханы сурово наказывается, что является одним из залогов процветания самого развитого государства Африканского континента. А сейчас вы познакомитесь с нашей столицей Харара, которую по справедливости называют жемчужиной Африки...
Диктор говорил на хорошем английском и выглядел умным и цивилизованным человеком. Почему же с Борсханой связаны глухие нехорошие слухи? Даже не склонный к преувеличениям полковник Крымский советовал ему не попадать сюда. Но специальный курьер не выбирает маршрутов. Евсеев долго беседовал с ним вчера, объяснял про стратегическую важность этого форпоста социализма в Африке, напомнил про базу подлодок, обеспечивающую выполнение их боевых задач, и по секрету поведал о планах строительства спутникового центра радиотехнической разведки, нацеленного на Западное полушарие. Никогда ранее столь обстоятельная беседа с курьером не проводилась, и Макс расценил ее как предостережение. В конце прозвучало и настоящее предостережение, облеченное, правда, в крайне завуалированную форму:
– Верьте всему, что вам станут говорить. Ничего не подвергайте сомнению. Ни с чем не спорьте...
На экране тем временем плыли десятки блочных пяти – и девятиэтажек.
Конечно, эти кварталы не отличались разнообразием, напоминая московские новостройки семидесятых годов, но по крайней мере показывали, что Борсхана действительно ушла от соломенно-глиняных хижин. Как раз об этом и принялся говорить оказавшийся в кадре президент товарищ Мулай Джуба.
– Идя новым курсом, мы достигли невиданных успехов, выйдя на первое место в Африке. Темпам роста нашего благосостояния завидуют развитые государства Америки и Европы! – важно говорил толстый африканец в белом одеянии и красном тюрбане на круглой голове. – Протяженность шоссейных дорог в Борсхане около десяти тысяч километров. Мы переселили всех наших жителей из джунглей в современные дома, снабженные необходимыми достижениями цивилизации. Благодаря изменению структуры питания резко возросла продолжительность жизни нашего народа. Теперь, когда все вволю едят мяса и молока, она составляет сто двадцать лет. А ведь еще совсем недавно мужчины умирали в тридцать пять, а женщины в сорок лет!
«Что за чепуха, – подумал Макс. – Неужели никто не редактирует его выступлений? Как можно за десять лет правления определить, что люди стали столько жить?»
Знакомое ощущение падения прервало крамольные размышления. Карданов крепче прижал к себе тяжелый черный «дипломат». Самолет заходил на посадку. Как ни старался Карданов рассмотреть в иллюминатор только что увиденные новостройки, это ему не удавалось: внизу всплошную простирались джунгли.
Выйдя из самолета, он наконец увидел то, что искал. Домов было ровно три, они вплотную примыкали к летному полю, два имели явно нежилой вид.
Похоже, что гостям Борсханы прокручивали ленту, действительно отснятую в Москве, нимало не смущаясь тем обстоятельством, что через несколько минут обман раскроется. Небольшой аэровокзал походил на дворец, тут многочисленные кадры о встречах и проводах Мулай Джубой гостей государства ничуть не грешили против истины.
Правда, гости в Борсхану особенно не рвались: по трапу спустились около пятнадцати человек – все африканцы. Они почему-то не торопились покидать посадочную полосу – сгрудились в тени под крылом самолета и переминались с ноги на ногу в томительном молчании.
Макса уже ожидала машина – открытый «Кадиллак» с мрачным шофером в белой национальной одежде. Зато четверка мотоциклистов сопровождения была одета в тропический вариант американской военной формы. Кортеж осторожно проехал под взметнувшимся к яркому небу шлагбаумом. Макс заметил, что аэропорт окружен плотной цепочкой автоматчиков.
Над шлагбаумом был натянут красный полотняный плакат с белой надписью по-английски: «Добро пожаловать в свободную Борсхану!» По обе стороны стояли двухметровые фотографии улыбающегося президента. Портреты заметно выцвели на солнце.
Через пару сот метров дорога нырнула в джунгли, и Карданов вдруг понял, что государство Борсхана – это блеф. Кроме трех домов, аэровокзала и единственной асфальтовой дороги, здесь ничего не было. Только джунгли и населяющие их племена. Впрочем, еще должен быть дворец президента и база советских подлодок. И, конечно, армия. Ну и обязательно суверенитет.
Солнце палило нещадно: вмонтированный в часы Макса термометр показывал тридцать семь градусов в тени, к этому добавлялась очень высокая влажность, тело распарилось будто после бани. Но внезапно он похолодел и мгновенно высох. Впереди справа показался столб с фонарем, но, когда расстояние сократилось, он с ужасом увидел насаженную на шест человеческую голову. «Нарушитель закона», – гласили красные буквы на белой табличке. Он не успел прийти в себя, как слева промелькнула еще одна голова, потом еще... На километровом отрезке Макс насчитал восемь «нарушителей закона». Чем-чем, а количеством казней Борсхана действительно могла потягаться с другими государствами континента. Но почему пояснительные надписи выполнены на английском? Значит, предостережение адресовано приезжим? А какое им дело до соблюдения законов гражданами Борсханы?
