глубоким вздохом подтвердила Светлана, – куда ж от вас денешься…
Через час на кухне в доме Ирины.
– Ну вот, – вытирая корочкой хлеба тарелку начисто, проговорила Светлана, – другое дело «Сытой куме, только песни на уме». Готова слушать.
– Что слушать?
– Что такого вам рассказала Кашина, что вы все впали в несознанку? Но перед этим объясните мне, как вы разрешили, вашей бабушке, отдать рисунок Врубеля, незнакомому человеку?
– Она что, правда, вам всё рассказала?
– Да, всё. Буквально сдала вас с потрохами, так что выкладывайте.
– Только после вас, – Ирина аккуратно положила на чистую тарелку вилку и нож, – Вкусно, где вы научились готовить такие экзотические блюда?
– У меня много разных талантов…
– Это я заметила, особенно не отвечать на вопросы, у вас хорошо получается.
– Вот именно, но на этот ваш вопрос я отвечу, а то мы так и будем ходить вокруг, да около. Знаете ли вы, кто нанял вашу Кашину?
– Это называется ответ на вопрос?
– Да, он самый. Ладно, помогу – её наняла та самая Шахова, которую вы так боитесь. Именно она наняла Кашину, сотрудницу журнала Артхаус, собрать и провести выставку иллюстраций Врубеля. И Кашина, к вашему сведению, не является сотрудником музея Лермонтова. Удивлены? – злорадно констатировала Светлана, глядя на вытянувшееся лицо Ирины, – Более того, и меня наняла, та же самая Шахова, чтобы я нашла пропавшую Кашину. – с наслаждением продолжила Светлана, – Вы знали, что она пропала? По вашим красивым глазкам вижу, что нет. Ну вот, теперь знаете.
– Кккак пропала?
– А вот так, позвонила страшной Шаховой, сообщила, что нашла рисунок Врубеля, что едет посмотреть его, и ку-ку, больше о ней ни слуху, ни духу. Шахова поискала её – не нашла, подала заявление в полицию о её пропаже, те тоже поискали и не нашли. Делать нечего – позвали меня.
– А рисунок? – упавшим голосом спросила Ирина.
– Пропал вместе с Кашиной. И уж если быть совсем точной, то Шахова наняла меня искать не Кашину, а именно рисунок.
– И что?
– Что, что – ищу. Например, о том, что она была у вас, и взяла рисунок здесь – никому, до сих пор, известно не было.
– Как это?
– Вот так, но и это ещё не всё. Приготовьтесь… – Светлана выдержала паузу, – Готовы?
– Господи, к чему?
– К тому, что я скажу сейчас, готовы? Крепко сидите?
– Да говорите уже…
– Шахова мертва.
У Ирины расширились глаза до такой степени, что фраза – глаза как блюдца, была бы не очень сильным преувеличением.
– Кккак мертва?
– Не знаю как, автомобильная авария.
– Вы это серьёзно?
– Когда я шутила? Конечно, серьёзно. Более того, она погибла на следующий день, после того, как наняла меня. – то что погибло ещё два человека Светлана решила не говорить, – Ну как, довольны моими ответами?
– Не знаю что сказать… – растерянно отозвалась Ирина.
– Не знаете, что сказать? Ну, скажите, например, чем же вас так напугала Кашина, когда позвонила?
– Сказала, что вокруг рисунка стали происходить странные вещи, что пока она не может вернуть его, но, как только сможет, то его надо будет обязательно спрятать. И чтобы мы, ни с кем больше на эту тему не общались, особенно с Шаховой. Несколько раз повторила эту фамилию, чтобы мы запомнили, – сказала Ирина и замолчала.
– Всё?
– Всё.
– Не густо. А что значит «не могу вернуть»? Почему не может, не объяснила?
– Нет.
Светлана обдумала, услышанное.
– А сколько времени прошло между тем, как она забрала рисунок и её звонком к вам?
– Несколько дней, может, даже неделя… Я точно не помню.
– А откуда звонила? Из Москвы?
– Хм… Думаю да. Я не спрашивала, но думаю да, из Москвы.
– Что-то здесь не бьётся… – задумчиво проговорила Светлана, больше для себя, – Шахова сказала, что Кашина пропала, после того как сообщила о поездке к вам. А вы говорите, что она почти неделю, уже с рисунком на руках, находилась в Москве, да ещё и на связь выходила. Мда, надо обдумать это.
Следующий день больница.
На следующий день в больницу к Лидии Петровне пришли Светлана, и Надя из музея Лермонтова. Ирина побежала на работу, но предупредила, что если понадобиться, то тоже подскочит. Лидия Петровна выглядела плоховато, хоть и старалась не показывать этого.
– Давайте начну я, а вы дополните по необходимости. Итак, – посмотрела она на Надежду, которая сидела, скептически поджав губы, – около месяца назад, меня наняла, Шахова, для поиска пропавшей Кашиной. С её слов, фонд «Культурное наследие», вице-президентом, которого она была, решил провести выставку иллюстраций Врубеля, к поэме Лермонтова «Демон». Куратором выставки, была выбрана Кашина, и прекрасно справлялась со своими обязанностями, пока не пропала. Перед исчезновением, она позвонила Шаховой, сообщила ей, что знает, где находится недостающий рисунок, и что поедет смотреть его. Всё, больше Шахова ничего не знала – Кашина исчезла. Куда она поехала, посмотрела рисунок или нет – ничего не было известно. Они подали в розыск, и видимо сами предприняли какие-то шаги для поиска, а когда зашли в тупик, то наняли меня. Но это только присказка, сказка как говорится впереди. На следующий день, после разговора со мной, Шахова погибла в автомобильной аварии. Так что все вопросы, которые к ней есть задать уже некому. Тем не менее, выставка готовиться, и в московском музее Лермонтова всё идёт по плану, экспонаты собраны и никакой привязки к этому оставшемуся рисунку нет. Хотя, кстати, когда Шахова вводила меня в курс дела, она говорила, что для них имеет принципиальное значение наличие всех рисунков на выставке. В плоть до того, что они не будут проводить её, пока не соберут их все. И вот, ситуация изменилась, может, что-то поменялось в позиции «Культурного наследия», в связи с гибелью Шаховой. Это то, с чем я приехала к вам в Пятигорск три дня назад, теперь новые для меня факты, при условии, что я правильно всё поняла:
1. Кашина приехала сюда в поисках рисунка, и работала в архиве музея.
2. Вы Надежда, подсказали ей, что рисунок находится в семье Ильиных.
3. Она забрала его для участия в выставке.
4. Через несколько дней позвонила, с сообщением, что вокруг рисунка что-то происходит и, что его надо спрятать, когда она вернёт его. Особенно предупреждала, ничего не говорить Шаховой.
– Да? Всё верно?
– Более ли менее, – ответила та, и за себя, и за Лидию Петровну.
– Вам нечего мне добавить? – Светлана в упор смотрела, на Надежду, своим неприятным цепким взглядом.
– Нечего, – недовольным тоном, типа «отвяжитесь вы уже от меня»,
