Когда сформирован определенный ум, вместе с ним возникают и многие другие вещи. Все эти подходы глупы, это не решение. Но вы не готовы к решению!
А решение состоит в том, что вы должны отбросить свое неприятие мира и свое неприятие тела, вы должны научиться производить больше богатства, и вам придется отказаться от своего фаталистического отношения: «Что мы можем поделать? Если Бог хочет, чтобы мы были бедными, мы будем бедными. А если Бог захочет, чтобы мы были богатыми, мы будем богатыми». Не перекладывайте ответственность на Бога. Он дал вам достаточно свободы быть богатыми или бедными. Не привносите эти ненужные вещи в свою молитву. Они разрушают вашу молитву и вашу религию.
Человеку дано достаточно разумности, чтобы быть богатым или бедным. Вы должны отбросить всю вашу традицию почитания бедности. И если этот традиционный ум исчезнет, у вас не останется причины быть бедными. Вы можете стать такими же богатыми, как и любая другая страна, – и даже богаче, чем любая другая страна. У вас большая страна с огромным потенциалом. Но вы продолжаете кричать и сваливать ответственность на кого-то другого, вам это нравится.
И вот теперь вы в затруднении. Когда здесь были британцы, вы были рады, говоря: «В том, что мы бедны, виноваты британцы – они нас эксплуатируют». А кто вас эксплуатирует сейчас? Сейчас есть одно только правительство, и вы начинаете возлагать ответственность на него: «Это правительство плохое». Тогда вы меняете правительство, появляется следующее правительство, и вы начинаете сваливать ответственность на следующее правительство: «Это правительство поступает неправильно».
Но вы никогда не видите того, что в чем-то неправы вы сами. Это задевает ваше эго. А вы действительно неправы.
Именно поэтому люди на меня злятся – потому что я просто констатирую тот факт, что вы неправы.
Маленький мальчик и маленькая девочка играют в кроватке. Неожиданно девочка начинает кричать: «Насилуют! Насилуют!»
Мальчик оборачивается и говорит: «Дурочка, ты села на свою куклу».
Незачем кричать: «Насилуют! Насилуют!» Просто отбросьте этот старый, прогнивший ум.
Четвертый вопрос:
Ошо, недавно ты сказал, что ты летаешь, но без вертолетов. Не мог бы ты продемонстрировать это перед нами?
Нет, разумеется, нет! Ты слышал о том просветленном, который первым попытался летать?
Он бежал по склону холма, набирая скорость и махая распростертыми руками. Вдруг к нему на спину запрыгнул человек, приставил к его голове пистолет и сказал: «А ну-ка, давай, вези меня на Кубу».
Я не собираюсь делать ничего подобного.
Последний вопрос:
Я постоянно болтаю с людьми, и это сводит меня с ума. Что мне делать?
Жил один еврей, Оренштейн, который со всеми своими проблемами обращался к раввину. Он регулярно приходил к раввину и спрашивал: что мне делать с моей женой, что мне делать с моим бизнесом, что мне делать с тем, что мне делать с этим, мой зять ведет себя плохо, что мне с этим делать, рабби, и так далее… Каждый раз, когда Оренштейн приходил с одной из своих многочисленных проблем, раввин терпеливо и вежливо его выслушивал, а затем, как и мечтал Оренштейн, давал ему какой-нибудь совет или указания. Оренштейн уходил с сияющим видом, обязательно рассказывал своим друзьям о том, какой чудесный совет дал ему рабби, а через неделю возвращался с новой проблемой и снова просил совета.
Наконец, терпение раввина начало истощаться. Всему есть предел, терпение может кончиться даже у вежливого и любезного раввина. Но что с этим можно было поделать? Оренштейн был очень хорошим и искренним человеком.
Однажды Оренштейн явился с особенно серьезной проблемой. Он влюбился в девушку, и об этом узнала его жена: он не может оставить девушку, но в то же время не хочет расстраивать жену. Он говорил и говорил: «Девушка то, жена это…» и так далее, и тому подобное. Так он проговорил два часа и, в конце концов, попросил:
– Рабби, посоветуйте, что мне делать?
– Хмм, – задумался раввин, барабаня пальцами по столу, как будто глубоко погрузившись в свои мысли. Наконец он сказал: – У меня есть для тебя совет, но я боюсь, что он может тебя обидеть, задеть твои чувства, и поэтому я не знаю, стоит ли на этот раз тебе что-то советовать.
– Задеть мои чувства? – воскликнул Оренштейн. – Рабби, вы можете сказать мне все что угодно!
– Хорошо, – ответил раввин, – тогда вот мой совет: обратись в христианство, окрестись и начни ходить на исповеди.
– Что такое вы говорите, рабби? – воскликнул потрясенный Оренштейн. – Вы сошли с ума?
– Вовсе нет, – ответил раввин. – Окрестись и начни ходить на исповеди, и тогда ты будешь сводить с ума какого-нибудь глупого приходского священника, а не меня!
Этот совет хорош и для тебя тоже. Стань католиком и мучай священника! Не мучай бедных людей.
И ты говоришь: «Я постоянно болтаю с людьми, и это сводит меня с ума». – А как насчет других людей? – «Что мне делать?» – Подумай и о других людях тоже.
Седой старый нищий нарубил требуемое от него количество дров, и сердобольная леди пустила его в кухню поужинать. Она была любопытна и, пока бродяга уплетал все, что ему подали, осыпала его бесконечной чередой вопросов.
– А чем вы занимались до того, как оказались в этом печальном положении, милейший? – задала она очередной вопрос.
– Я был моряком, мэм, – ответил бездельник, проглатывая очередной кусок.
– О, моряком. Но ведь тогда с вами должны были происходить разные захватывающие приключения?
– Так и было, мэм. Вот, например, однажды я потерпел крушение у берегов Южной Африки, и мне повстречалось племя диких безумных женщин, у которых не было языков.
– Боже милостивый! – воскликнула любопытная женщина. – Но как же они тогда разговаривали?
– Они и не разговаривали, мэм, – ответил бродяга, потянувшись за своей шляпой и за последним куском хлеба на тарелке. – Именно поэтому они и стали дикими и безумными.
Ты, должно быть, сводишь людей с ума, но я не могу предложить тебе остановиться, иначе с ума сойдешь ты сам. Лучший выход – это стать католиком. Для таких людей, как ты, придумана исповедь. Иди и мучай священника. Если ты не можешь этого сделать, тогда сядь у себя в комнате и начни разговаривать со стенами, но не мучай людей. Начни разговаривать со стенами, делай джиббериш.
Джибберишу следует обучить всех. Мир станет более здоровым, если вы сможете, просто сидя у себя в комнате, в течение часа громко разговаривать, ни к кому конкретно не обращаясь. Поначалу это будет выглядеть сумасшествием. Так оно и есть! Но это позволит вам выпустить пар, снять накал, и через час вы ощутите невероятный покой.
А навязывать ваш джиббериш другим людям бесчеловечно – ведь вы можете передать его другим. В таком случае эти люди окажутся в беде, в таком случае все, что вы им скажете, будет продолжать громыхать у них в голове, и им придется искать кого-то еще, и так далее, и тому подобное. В результате проблема, которую можно было бы решить, станет мировой проблемой! Возможно, вас уже не будет в живых, но тот джиббериш, который вы вложили в людские головы, будет все продолжаться и продолжаться веками! Его невозможно будет остановить, так чтобы окончательно поставить на нем точку.
Единственный способ поставить на нем точку – это либо католическая исповедь… потому что священник не слушает то, что вы говорите. Он не может слушать, если хочет сохранить рассудок, он просто притворяется.
Один молодой психоаналитик очень поражался своему старшему коллеге. Старому психоаналитику было семьдесят лет. Они оба работали в одном и том же здании, у обоих были кабинеты в одном и том же здании, и иногда они встречались в лифте, когда поднимались в свои кабинеты или возвращались домой.
Однажды молодой психоаналитик спросил у старого: «Как вам это удается? Я так устаю, так чертовски устаю, выслушивая всевозможную чушь…»
Ведь вся работа психоаналитика состоит в том, чтобы слушать. Именно за это ему платит пациент. Он – профессиональный слушатель, он сидит рядом с кушеткой, а пациент говорит и говорит все, что ему захочется, без всякой связи. Поскольку на Западе никто больше не готов слушать, нужны профессиональные слушатели. Профессия психоаналитика приобретает популярность, поскольку обратиться больше не к кому: муж не готов слушать тот вздор, который несет жена, жена не готова слушать вздор, который несет муж, и поэтому оба идут к профессиональному слушателю. Нужно просто за это заплатить, и тогда он вас выслушает.
Но, конечно, слушая изо дня в день сумасшедших людей, выслушивая всевозможные глупости, их сны, всякий вздор, аналитик начинает уставать, чувствовать, что с него довольно. Ему хочется избить пациента.
И молодой аналитик очень удивлялся, потому что старый аналитик в конце дня оставался таким же свежим, как и в начале. Утром он приходил свежим, радостным, и таким же сияющим и свежим он был и вечером.
