реакция супруги позволила ей снять со счета крупную сумму, пока Елисеев и там не наложил свое вето. Деньги эти доверили брату Григория Григорьевича, что привело к следующему некрасивому шагу – Елисеев обвинил брата в расхищении средств…
Та самая Вера Федоровна, из-за которой закипели эти страсти, вскоре стала повсюду появляться с Елисеевым. А затем и жить с ним в двенадцатикомнатной квартире в Петербурге. Законная жена пригрозила мужу самоубийством. Она попыталась броситься в Неву, но ее чудом удалось спасти. Потом была вторая попытка. Чтобы Елисеева не натворила бед, ее заперли в собственной спальне. И это было роковое решение. Мария Андреевна покончила с собой в своем же доме. По одной легенде, она повесилась на косе, по другой – порвала на веревки полотенце. Это шаг обезумевшей женщины сделал Елисеева свободным. Две недели спустя после этой трагедии он женился на любовнице.
Сумасшедшая любовь толкала на немыслимые поступки. А вот купца Неворотина она поначалу окрылила… а потом его же низвергла вниз.
…Колонны и изящная лепнина, фигуры греческих богов на крыше – удивительный дворец вырос в Бежецке, не хуже столичных, княжеских. И только потому, что безумно влюбленный в жену купец Неворотин старался всячески ей угодить. Ради Марии он тратил столько, что в городе изумленно ахали. Она была действительно дорогая жена. Во всех смыслах этого слова.
За красавицей Марией он ухаживал долго. Дочь купца первой гильдии, богатейшего человека на Вологодчине, привыкла к роскошному образу жизни. У ее отца, Александра Валькова, имелся огромный дом в Петербурге, где жена и дети проводили бóльшую часть времени. Поэтому, когда к Марии посватался бежецкий купец… она отказала. Уезжать из столицы в планы девушки не входило, и она вышла замуж за другого.
Но брак Марии продлился недолго – в 1896 году она овдовела, когда ей только-только исполнилось двадцать четыре года. И тогда влюбленный купец Николай Неворотин посватался снова. Он был хорош собой, средних лет, деятелен, богат, владел лесопильными заводами и картонной фабрикой, землей в трех губерниях… Один «недостаток» перевешивал все эти достоинства – выйдя замуж, Мария бы уехала вместе с ним в тверскую глубинку, милый, но провинциальный город Бежецк.
«Тогда я создам для вас Петербург в Бежецке», – пообещал купец. Очень напоминает историю с Парижем!
Его семья когда-то приобрела у купца Старовойтова большой деревянный дом. Теперь его предстояло перестроить. Мария, которая согласилась выйти замуж за Неворотина, была довольна результатом: вырос каменный двухэтажный дом, чем-то напоминающий итальянские палаццо. Его отделывали еще несколько лет, украсив пилястрами, колоннами и даже статуями Гермеса и Фортуны на крыше… Ничего подобного в Бежецке никогда не было!
Предусмотрел купец и технологические новинки, которые только-только входили в моду. Во дворе дома была расположена собственная электростанция, помогавшая освещать особняк. Весь Бежецк еще использовал масляные лампы, а у Неворотина зажигалось электричество. Более того – вода в дом шла по трубам, протянутым из колодца!
Нет даже приблизительных подсчетов, во сколько обошлось купцу его строение. Но, судя по всему, он истратил абсолютно все. К началу 1902 года дом был готов, однако кошелек купца опустел.
Три брата и три сестры Неворотина многократно просили его одуматься. Но он отмахивался – ведь строил на века. А потом пришла другая беда: на лесопильном заводе в Вологодской губернии, который принадлежал купцу, случился пожар. Теперь ему требовалось восстанавливать дело, а денег для этого не было. Дом пришлось продать, следом ушла с молотка картонная фабрика.
Следующим владельцем дворца в Бежецке стал ростовщик Донин, но и он прожил в нем недолго. В 1910 году купил особняк Ефим Башкиров, перебравшийся в город из Рыбинска. Известно, что Мария и Николай Неворотины переехали в Москву. Купец скончался в 1936 году, а Мария умерла в 1953-м.
Еще один памятник купеческой любви находится в Ростове-на-Дону: купец Парамонов в 1899 году построил в центре города особняк для своей возлюбленной, красавицы-актрисы Маргариты Черновой. Был к тому времени купец вдов и в новые отношения окунулся, как в омут, с головой. Елпидифор Трофимович считался одним из крупнейших промышленников России, торговал лесом и зерном, и ему уже принадлежал один великолепный дом в Ростове-на-Дону – его возвели для супруги Раисы Мефодьевны.
Где два особняка, там быть и третьему: сын купца, Николай, в 1914 году заказал начинающему архитектору Эбергу проект дома для своей обожаемой жены, для Анны. Так на карте Ростова появилось еще одно уникальное строение – в стиле классицизм, с тонкими колоннами и пилястрами. Пока шло строительство (а длилось оно всего год), купеческая семья пополнилась дочерью, которую назвали в честь матери. Получился подарок сразу для двух Анн. Однако насладиться красотой этого изящного дома Парамоновым почти не пришлось – в 1919 году они отплыли из Новороссийска в сторону Турции.
Любовь – согласно городской легенде – принесла успех молодому Василию Жукову, работавшему на табачной фабрике. Хозяин взял его с собой на смотрины невесты, а та, едва встретившись глазами с молодым видным парнем, сразу передумала. Заявила, что выйдет замуж не за фабриканта, а за его работника. Удивительно, что Жукову не только пошли навстречу, но и помогли деньгами. Триста рублей подарил фабрикант на свадьбу, что позволило Василию в 1822 году открыть маленькую лавочку. Неплохой старт для парня из нищей семьи, родившегося в Псковской губернии! Впрочем, Василий заслужил немножко удачи: он очень рано начал работать. И письма возил, и бумаги за копейки переписывал, и ремеслу обучался. А потом сбежал в Петербург, попробовал себя и в столярном деле, и в малярном. Даже рабочим театральной сцены успел потрудиться. Все говорили, что Жуков невероятно хорош собой. Ему самому бы на сцену! А он лелеял мечту о собственной лавочке…
Тот стартовый свадебный капитал помог Василию на первом и самом важном этапе.
Торговля пошла бойко, а Жуков умел экономить. Скопил денег, чтобы открыть собственную табачную фабрику. Вскоре продукция Василия продавалась уже по всей России, и никто не удивлялся фразе обывателя: «А не скурить ли мне Жукова?»
А иногда купеческая любовь оборачивалась ненавистью – такой же страстной и яростной. Есть в Петербурге легенда о строительстве общественных уборных. На Адмиралтейском проспекте стоит туалет, возведенный еще в начале ХХ века. На первый взгляд и не скажешь, каково предназначение этого очаровательного строения: с башенками, узорной кладкой… Маленький особняк? Крошечный магазин галантереи? Ан нет! Туалет-с. И с любопытной историей.
Якобы в 1902 году солидный купец Григорий Александров воспылал чувствами к молодой даме из аристократического семейства. У него были деньги,
