— Я не понимаю, что ты говоришь, — сказал Талиесин.
Сара отодвинулась от него и встала. Подойдя к краю утеса, она остановилась спиной к барду:
— Значит, Пэквуджи был прав. Не зря он тревожился за меня. Я и сама за себя тревожусь.
— При чем тут Пэквуджи?
— Это он прошлой ночью рассказал мне про ваши испытания.
— Сара, ты должна пройти их не потому, что я мало тебя люблю. Просто без борьбы нельзя созреть.
Сара повернулась к нему лицом:
— И что же такое я должна совершить? Побороть этого Мал-ек-у? Этого… черт его знает кого?
— Не знаю. Ответ ты должна найти у себя в душе.
— Опять загадки! Ты не хочешь мне помочь даже чуть-чуть? После вчерашней ночи я решила, что мы с тобой возлюбленные. По крайней мере друзья. Я не понимаю, что происходит, Талиесин! Не понимала с тех самых пор, как началась вся эта кутерьма! И я хочу только одного…
Но она не договорила. Чего же она хочет? Даже этого она уже не знала.
— К чему все эти тайны? — спросила она уже более спокойно. — Я хочу сказать — прошлой ночью мы были так близки. Как будто нас что-то объединяет. А теперь, хоть ты и сидишь рядом, мне кажется, что ты за сотни миль от меня. Почему это, Талиесин? Почему все должно быть тайной?
Каждое ее слово ранило Талиесина, словно кинжалом. Он будто слышал, как он сам возражает своему деду. Он чувствовал, как они с Сарой отдаляются друг от друга, понимал, что вот-вот между ними разверзнется пропасть, такая большая и глубокая, что через нее не перекинешь мост, — надо скорее что-то сказать.
В нем самом ожило, как и много раз прежде, его упрямство. Он вспомнил свои споры с Мирддином. Снова увидел себя при дворе Мэлгвина и вспомнил, как призывал лунную магию, чтобы заставить замолчать королевских бардов и друидов. И все это после того, как и Мирддин, и его дед велели ему покинуть родину в одиночестве… Он вспомнил, как бродил по призрачным окраинам мира, тщетно пытаясь постичь тайны мироздания, которые каждый раз ускользали от него. И теперь, глядя на Сару, он видел, что в ее душе начинается та же борьба. «О, — подумал он, — проклятие! Все из-за этих Старейших!»
— Если хочешь следовать по Пути, ты должна согласиться пройти эти испытания. Это истина, а не тайна, — проговорил Талиесин как можно спокойнее. — Решай, как ты поступишь, и что бы ты ни решила, я буду делать для тебя все, что смогу.
Сара долго молчала. Она по-прежнему стояла спиной к Талиесину, устремив взор на темный океан. Она чувствовала, как в ней нарастает напряжение. «Ради бога, Талиесин, — молила она про себя, — сделай что-нибудь. Не сиди так!»
И Талиесин медленно поднялся и подошел к ней. Он обнял Сару, и она, затрепетав, прижалась к нему.
— Я сама не знаю, чего хочу, — проговорила она. — Я хочу тебя. Хочу снова испытать это ощущение, будто я… Лунное сердце. Но я не могу ради этого отказываться от всех и от всего — от Джеми, Байкера, от моей прежней жизни. Это же часть меня, понимаешь, Талиесин? Ведь множество людей, вещей и событий сделали меня такой, какая я есть, и я не могу бросить их. И потом, существует этот… демон. Как там его зовут? Если это его назначили быть моим испытанием, то я не хочу иметь ничего общего ни с вашей магией, ни с вашими Старейшими! Мал-ек-а убивал людей. И убьет еще многих. Стыдно вашим Старейшим играть жизнями людей! Это несправедливо!
Одной рукой Талиесин гладил ее по голове, другой — крепче прижимал к себе.
— Не думай сейчас об этом, — сказал он.
— Но я ни на что не могу решиться!
— Выбор надо делать на спокойную голову, мое Лунное сердце. Если ты хочешь вернуться в свое время — вернемся вместе. На этот раз голова от путешествия болеть не будет. Мы пролетим через годы под магию арфы тихонько, как ветерок.
Сара кивнула.
— Мне надо немного подумать, — проговорила она, отрываясь от него. — Нет, нет! Я больше не сержусь на тебя. Иди в башню. Я немножко побуду одна.
— Сара…
Поднявшись на цыпочки, она поцеловала его:
— Со мной ничего не случится. Честно!
Он смотрел ей вслед, и от нерешительности мысли его путались. Потом он сказал себе: «Выбор за ней. Надо дать ей время все обдумать». Он перебирал в памяти их разговор и старался представить, что бы сказал его дед, услышь он его. Как повлиял бы этот разговор на ее испытания? Ведь Талиесин на самом деле думал то, что сказал ей. Он будет помогать ей, как только сможет, даже если это означает отказ от возвращения в Страну Лета.
— Правда? — послышался Талиесину голос деда.
— Она еще вам всем покажет, — мысленно ответил Талиесин. — У нее столько сил, они безграничны. Вот увидите!
— Что ж, — отозвался дед, — посмотрим.
Талиесин вошел в башню и закрыл за собою дверь. Мэй-ис-хюр и Хаган подняли головы, но, увидев его лицо, ничего не сказали. Пройдя через комнату, Талиесин достал из футляра арфу и сел у очага.
Он пробежал пальцами по струнам, подкрутил один-два колка медным ключиком, висящим на кожаном шнурке у него на шее. Затем начал наигрывать медленную, печальную мелодию. Ни Мэй-ис, ни Хаган не знали, как она называется, но раньше он играл ее часто.
Пробираясь среди черных елей, Сара услышала звуки арфы. Сегодня ночь была не такой, как вчерашняя, — не витали духи, не слышалось ни чьих-то шагов, ни шорохов. Сара напевала мелодию, которую играл Талиесин, повторяла ее название — Лоркалон. Лунное сердце.
Сегодня эта мелодия звучала так грустно. Качая головой, Сара углублялась в лес и тихо звала:
— Пэквуджи! Пэквуджи!
Она ждала ответа, вглядывалась, напрягая глаза, в темноту между деревьями. Посылала вперед волны покоя, который обнаружила в себе, — свою «тоу». И шла все дальше.
Возле Медвежьего Камня стоял человек в плаще из листьев дуба и омелы, человек, иногда являвшийся в образе оленя. Он прислушивался к звукам арфы, на которой играл его внук, к тихим возгласам Сары в лесу и кивал сам себе. Когда он повернулся, чтобы уйти, ветер прошептал ему в ухо.
— Гвидион, — позвал его ветер, — что ты опять делаешь здесь, так далеко от родных берегов?
— Жду, — ответил он. — Жду, когда будет исправлено давнее зло.
И человек в плаще из листьев дуба исчез, а ветер вздыхал между деревьями, только одни они его и понимали.
Глава вторая
22.00, вечер четверга.
Суперинтендант Уоллес Мэдисон, сидя за письменным столом, жевал кончик шариковой ручки и ломал себе голову, откуда начинать распутывать этот клубок. Перед ним лежали последние донесения сотрудников, занятых в проекте «Контроль за умами», — информация, совершенно сбивающая с толку; он в жизни не видал ничего подобного. К первому акту задуманной операции еще не успели приступить, а весь проект уже развалился на куски и засыпал Уоллеса.
Сперва исчез Хенгуэр, потом Фой — а это были их единственные зацепки. Пола Томпсона погубило какое-то страшилище, доктора Хога — неизвестно кто. Сары Кенделл след простыл. А теперь еще пропали и доктор Тропман с Такером. Не говоря уже о новом донесении — Дом Тэмсонов оказался окружен каким-то силовым барьером, преграждающим вход внутрь. Об этом докладывал отряд, который Мэдисон выслал туда, узнав, что перед Домом обнаружили машину Такера.
Уоллес покачал головой. «Эх, Такер! Такер! Да я ему теперь и недели дать не могу! Что там недели — даже часа! Только где он, черт бы его побрал?»
Сегодня Уоллеса вызвали к главному прокурору и весьма категорично объявили, что проект «Контроль за умами» аннулируется. Приказ не подлежит обсуждению. Проект надо срочно ликвидировать, а всех, кто был в нем занят, немедленно перевести на другие участки. Лучше на такие, где они не смогут контактировать друг с другом.
Это-то почему?
Спору нет, несколько месяцев они тщетно бились головой о стену. Но сейчас! Как раз в тот момент, когда что-то забрезжило, почему именно сейчас решено запретить операцию? А как же гибель Томпсона? А что же делать с исчезновением Такера и Тропмана? Ему, значит, предлагается сделать вид, будто их никогда и на свете-то не было. А этот невидимый силовой барьер вокруг Дома? Сведения о нем придавали проекту новую значимость. Но когда Мэдисон хотел сообщить об этом открытии Уильямсу, тот одернул его, едва Мэдисон успел открыть рот.
— Прошу вас запомнить одно, суперинтендант, — сказал Уильямс. — Проект «Контроль за умами» ликвидирован. Точнее говоря, его в действительности никогда и не было. — Он поднял руку, предотвращая возражения. — Мы просто решили, что впустую истратили на этот злосчастный проект слишком много денег налогоплательщиков.
— Но один из моих людей сейчас там… — начал было Мэдисон.
— В таком случае советую вызвать его оттуда.
Мэдисон почувствовал, что у него начинает повышаться давление.
— Сэр, — снова начал он, — если бы вы согласились ознакомиться с новой информацией, которую я получил…
— Нет, суперинтендант, ознакомиться с новой информацией предстоит вам. Как вам нравится Северо-Западный округ?
