— Разумеется, не случайно, — сказал Дакиан, — первые серьезные перевороты, возвестившие нам о вхождении в новую эру, произошли на этом особом мировом перекрестке. Уже в древности это уникальнейшее место напоминало своеобразный котел, в котором смешались культуры Востока и Запада, Севера и Юга, и поэтому оно заключает в себе великолепный земной микрокосм приближающейся новой эры.
— Но если новая эра будет волной, разрушающей стены и смешивающей культуры, — перебил его Вольфганг, — то я не понимаю ее связи с данной частью мира, особенно с Афганистаном, где кровавая, но несущественная война, развязанная Россией, вряд ли повлияла на какую-то цивилизацию, кроме ее собственной.
— Не такая уж несущественная, — возразил Дакиан. — Поворотный пункт был достигнут. Возможно, вы считаете совпадением, что лишь в феврале нынешнего года Советы отказались от этой злополучной десятилетней войны? Вывод войск пришелся как раз на дни весеннего равноденствия, когда солнце, как я уже говорил раньше, ступило на одну десятую долю градуса в дом Водолея — точно за одиннадцать лет и одиннадцать месяцев до законного начала новой эры, ожидаемого в две тысячи первом году.
— А я согласна с Вольфгангом, — сказала я Дакиану, начиняя листами очередной том. — Трудно представить, что войска, марширующие на родину с войны, которая не привела к победе, знаменуют собой некое эпохальное начало нового двухтысячелетнего цикла. Да и русские, кажется, склонны вернуться к их обычной жизни.
— И опять-таки никто из вас не задался ключевым вопросом: почему Советы вообще ввязались в эту войну? — Дакиан помолчал немного и продолжил: — Ответ прост. Они искали священный город, так же как и Гитлер полсотни лет тому назад.
Мы с Вольфгангом отвлеклись от начинки книг и уставились на Дакиана. В задумчивости постукивая пальцем по карте, он одарил нас еле уловимой улыбкой.
— Этот регион издавна изобиловал магическими городами, — сказал он. — Некоторые из них реально существовали, а другие относились к области домыслов и мифов, как, например, монгольский Шанду Хубилая — а по версии Кольриджа, Занаду Кубла Хана, — описанный Марко Поло. Или таинственный гималайский Шангри-ла: согласно легендам он появляется только однажды в каждом тысячелетии. Далее вспомним о самом западном крае Китая, районе Синьцзян: в двадцатых годах нынешнего столетия русский мистик Николай Рерих записал народные легенды, собранные им в Кашмире, китайском Синьцзяне и Тибете, о мифическом, затонувшем городе Шамбала, восточной версии Атлантиды. Считалось, что этот чудесный город в давние времена был поглощен землей, но что он поднимется вновь совсем скоро, знаменуя рождение новой эры.
Палец Дакиана уверенно скользил по карте, замирая в нужных точках, но глаза его были закрыты, словно он мысленно представлял все эти города. И хотя он признал, что пересказывал в основном мифы, они казались настолько реальными для него, что я тоже была очарована. С большим трудом мне удалось заставить себя сосредоточиться на документах, которые необходимо было спрятать.
— Тысячи лет буддисты верили, что затерянный город Агарти погребен в Непале, под горой Канченджанга — третьей высочайшей вершиной мира,[50] чье название означает «пять священных сокровищ в снегах». Южнее второй высочайшей горной вершины, К2[51] — в спорной пограничной зоне, на которую претендуют Китай, Индия и Пакистан, — лежит еще один таинственный клад священных сокровищ и манускриптов. Первым на их поиски отправился в тысяча девятьсот первом году Алистер Кроули, собиратель загадочных легенд. Но самыми волшебными легендами в этом краю овеян находящийся на территории Таджикистана Памир с его пиком Сталина, ныне переименованным в пик Коммунизма. Его высота достигает почти семи с половиной тысяч метров, это высочайшая вершина в Советском Союзе. Иранские зороастрийцы считали эту гору главной осью некой энергетической сети, единой энергосистемы, соединяющей священные точки Европы и Средиземноморья, Ближнего Востока и Азии, и многие полагают, что данная ось является своеобразным переключателем, который может быть задействован только в определенных обстоятельствах, подобных тем, что складываются сейчас, на повороте к новой эре. Но самым интересным из всех этих священных мест был город, основанный Александром Македонским около трехсот тридцатого года до нашей эры вблизи нынешней русско-афганской границы. Согласно легенде тысячи лет назад на этом самом месте стоял город величайшей тайны и магии, последний из легендарных семи городов Соломона.
— Царя Соломона? — странным тоном сказал Вольфганг. — Разве такое возможно?
Он встал, тихо переговорил с библиотекарем, стоящим снаружи, закрыл обремененные книгами двери и опять устроился рядом со мной.
Я продолжала распихивать бумаги Пандоры по книгам, склонив голову, чтобы никто не видел моего лица. Понятно, что ссылка на Соломона была не случайным замечанием со стороны Дакиана, не более случайным, чем многочисленные намеки Сэма: соломонов узел, оставленный им на зеркале моей машины, анаграммы и телефонные номера, отсылающие меня к стихам Песни Песней. Изобилие подсказок, но на что все они намекают? Я чувствовала себя как ядерный реактор с критической массой. Мне явно требовалось какое-то космическое озарение, чтобы уловить общую нить многочисленных связей. Я передвинула готовую стопку книг Вольфгангу и приняла от него следующую.
— Эта часть мира мало ассоциируется с Соломоном, — согласился Дакиан. — Однако в честь его назван целый горный массив между долиной Инда и Афганистаном — Сулеймановы горы, расположенные чуть южнее предполагаемого затерянного города. И как раз там находится высокогорный кратер с его легендарным троном — takht-i-Suliman (Таргум Шейни), который, как полагали древние, образует другую ось, соединяющую небо и землю. Мифы о Соломоне зачастую перемешиваются с фактами: говорят, что его магической силе подчинялись стихии воды, земли, ветра и огня, что он понимал язык животных, пользовался услугами муравьев и пчел при строительстве Иерусалимского храма, а птицы и пэри создали для него в Центральной Азии волшебный город солнца, который так долго искал по разным странам Александр Великий. Когда Соломон, установив на волшебном ковре царский трон, отправился вместе с Билкис, царицей Сабы, в путешествие по созданным им городам, он заметил, что его спутница оборачивается назад, желая увидеть родные края. Тогда он приказал джинну выдолбить тот провал на вершине горы и доставить туда ее трон, чтобы перед царицей открылись все дали. Некий реальный takht-i-Suliman числился в отчете экспедиции, побывавшей в этом регионе в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году. В том же самом месте обнаружили развалины персидского огненного святилища, построенного во времена Александра. Поклонение огню является важным звеном нашей истории. Многое еще связывает Александра и Соломона, одной ногой увязших в истории, а другой — в мифологии: сведения о них можно обнаружить у индусов, буддистов, тантрических тибетцев, несторианских христиан и даже в священной книге ислама, Коране.
— Соломон и Александр упоминаются в Коране? — удивленно спросила я.
— Конечно, — подтвердил Дакиан. — Одна из интересующих Вольфганга реликвий описана в Коране. Миллионы лет назад с неба упал магический, светящийся зеленый камень. Приобщенный к тайнам персидских магов Сулейман, то бишь Соломон, носил, не снимая до самой смерти, перстень с таким камнем. Впоследствии Александр повсюду искал этот камень, дающий волшебную власть над небом и землей.
Я вновь начала набивать книги, продолжая слушать новую волшебную историю Дакиана.
КАМЕНЬ
Он родился в полночь в середине лета, в самые жаркие дни 356 года до нашей эры, в городе Пела, столице Македонии. И назвали его Александром.
До его рождения оракул Сивиллы предсказал, что скоро родится тот, кому суждено завоевать Азию в кровопролитных сражениях. Говорят, что с его первым младенческим криком великий храм Артемиды в Эфесе вдруг вспыхнул огнем и сгорел до основания. Маги Заратуштры, лицезревшие это сожжение, как сообщает нам Плутарх, рыдали и стенали от горя, бия себя в грудь и предсказывая закат великой персидской империи, который начался в тот самый час.
Олимпиада, мать Александра, принцесса Эпира, была жрицей, приобщенной к орфическим таинствам жизни и смерти. В тринадцать лет она встретилась с его отцом, Филиппом II Македонским, на острове Самофракия во время их посвящения в сумрачные дионисийские мистерии, устраиваемые в зимние месяцы. Через пять лет, когда Олимпиада уже была женой Филиппа, она стала ревностной участницей вакханалий, прославляющих бога вина Диониса. На родине этого бога, во Фракии, вакханок называли бассаридами из-за того, что наряд их состоял в основном из лисьих шкур, когда веселились они ночи напролет на холмах в диких плясках, пили неразбавленное вино и предавались безумствам в сексуальных и в кровавых оргиях. Одержимые этим богом, бассариды голыми руками ловили диких животных и зубами разрывали их на куски. В таком состоянии их называли менадами — неистовыми вакханками.
