Но это высвобождение зависит от двух одновременных, но еще не пришедших в соответствие восприятий: от ясного видения духа и ясного видения Природы. Здесь речь не о научной и рациональной отрешенности, вполне возможной даже для философа-материалиста, который обладает достаточно ясным видением одной только Природы, но это не восприятие его собственной души и истинного «Я». И речь не об интеллектуальной отрешенности мудреца-идеалиста, который высвобождается из наиболее тесных и неприятных форм своего эго просвещенным использованием рассудка. Существует более крупная, более живая, более совершенная духовная отрешенность, которая дается видением Наивысшего, кто есть больше чем Природа и величественней чем ум и рассудок. Но даже такая отрешенность есть только приближение к тайне свободы и ясного видения знания, это еще не вся путеводная нить к божественной тайне – ибо, сама по себе, она оставляет Природу необъясненной, а природную активную часть существа – изолированной от духовного и квиетистского самосуществования. Божественная отрешенность должна быть основой для божественного участия в Природе, которое заменит старое, эгоистическое участие, божественный квиетизм должен поддерживать божественный активизм и кинетизм. Эта истина, которую все время имел в виду Учитель и потому настаивал на жертвоприношении трудов, на признании Всевышнего владыкой наших трудов и на доктрине Аватара и божественного рождения, была тем не менее вначале подчинена первостепенной необходимости квиетистского освобождения. Только те истины, которые ведут к духовной безмятежности, отрешенности, равенству и единству, одним словом, к восприятию и к становлению неизменяемого «Я», излагались во всей полноте и во всем величии их мощи и значимости. Другая великая и необходимая истина, завершающая, оставалась в тени, получая меньшее или относительное освещение; она постоянно подразумевалась, но пока что не развивалась. Теперь же, в этих главах, она получает стремительное развитие.
С самого начала Кришна, Аватар, Учитель, возница, управляющий колесницей человеческой души в мировом действии, готовился раскрыть свою тайну, глубиннейшую тайну Природы. Эта нота постоянно звучала в его вступительной мелодии, настойчиво повторяясь, как предупреждение и прелюдия широкой завершающей гармонии его интегральной Истины. Этой нотой была концепция верховного Божества, обитающего внутри человека и Природы, но превосходящего своим величием человека и Природу, которое обнаруживается через безличность «Я», но чье значение не ограничивается безличным «Я». Теперь мы понимаем смысл этого настойчивого рефрена. Это единое Божество, единое в универсальном «Я», человеке и Природе, кто гласом Учителя в колеснице подготавливало его абсолютное притязание на все существо пробужденного провидца сущего и вершителя трудов. «Я, кто внутри тебя, – говорил он, – Я, кто здесь, в этом человеческом теле, Я, ради кого все существует, действует, старается, Я есмь одновременно тайна и самосущего духа, и космического действия. Это «Я» есть величайшее Я, самая крупная человеческая личность – всего лишь частичное и неполное его проявление, сама Природа – всего лишь вторичное действие. Владыка души, владыка всех трудов космоса, Я есмь единый Свет, единственная Сила, единственное Существо. Это Божество внутри тебя есть Учитель, Солнце, возжигающее яркий свет знания, в котором ты прозреваешь разницу между неизменностью твоего «Я» и изменчивостью твоей природы. Но взгляни за этот свет, на его источник, и ты увидишь наивысшую Душу, в которой восстановлена духовная истина личности и Природы. Прозри тогда единое «Я» во всем сущем, и ты увидишь Меня во всем сущем; прозри все сущее в едином духовном «Я» и реальности, потому что так ты можешь увидеть все сущее во Мне; знай единого Брахмана во всем, чтобы мог ты увидеть Бога, кто есть наивысший Брахман. Знай себя, будь собой, чтобы мог ты соединиться со Мной, чье это вневременное «Я» есть ясный свет или прозрачная завеса. Я, Божество, есмь высочайшая истина «Я» и духа».
Арджуне также предстоит увидеть, что то же Божество есть высочайшая истина не только «Я» и духа, но и Природы и его собственной личности, тайна как индивида, так и вселенной. То была универсальная Воля в Природе, более великая, чем акт Природы, который исходит от него, кому принадлежат ее действия и человеческие действия и плоды их. А потому он должен вершить труды как жертвоприношение, ибо это истина его трудов и всех трудов вообще. Природа есть труженица, а не эго, но Природа есть только энергия Существа – единственного владыки всех ее трудов и проявлений энергии и всех эонов космического жертвоприношения. Поэтому, раз его труды принадлежат тому Существу, он должен сделать все свои действия приношением Божеству в нем и в мире, через которого они вершатся в божественной тайне Природы. Это и есть двойное условие божественного рождения души, ее высвобождения из смертности эго и тела в духовное и вечное – сначала знание собственного вневременного неизменяемого «Я» и союз через него с вневременным Божеством, но, вместе с тем, и знание того, кто живет за тайной космоса, Всевышнего во всех существованиях и их деяниях. Только таким образом можем мы стремиться посредством приношения всей нашей природы и существа достичь живого союза с Единым, который стал во Времени и в Пространстве всем, что есть. И это место бхакти в системе Йоги интегрального самоосвобождения. Это богопочитание и устремленность к тому, что величием превосходит нетленность «Я» или изменчивость Природы. Тогда все знания становятся благоговением и устремленностью – и все труды тоже становятся благоговением и устремленностью. Труды природы и свобода души соединяются в этом богопочитании, становясь единым самовозвышением к единому Божеству. Финальное освобождение, переход из низшей природы к источнику высшего духовного становления это не отмирание души – отмирает только ее форма эго, – но переселение всего нашего «Я» знания, воли и любви из его универсальной реальности, где оно долее не будет обитать, в супракосмическую, свершение, а не аннуляция.
По необходимости, дабы прояснить это знание для ума Арджуны, божественный Учитель начинает с устранения источника двух оставшихся трудностей: антиномии между безличным «Я» и человеческой личностью и антиномии между «Я» и Природой. До тех пор, пока существуют эти две антиномии, Божество в Природе и в человеке продолжает оставаться чем-то туманным, иррациональным и невероятным. Природа была представлена как механические оковы гун, душа – как эгоистическое существо, подчиненное этим оковам. Но будь это всей полнотой их истины, они не есть и не могут быть божественными. Невежественная и механическая Природа не может быть силой Бога, ибо божественная Природа должна быть свободной в своих действиях, духовной по происхождению и духовной по величию. Душа, скованная и эгоистичная в Природе, чисто ментальная, витальная и физическая, не может быть частицей Божества и божественным существом сама по себе, поскольку божественное существо должно обладать природой Божества, свободной, духовной, саморазвивающейся, самосущной, стоящей над умом, жизнью и телом. Обе трудности и те неясности, которые они с собой несут, устраняются одним просветляющим лучом истины. Механическая Природа представляет собой лишь низшую истину, формулу вторичного, феноменального действия. Есть нечто высшее, что духовно, и это есть природа нашей духовной личности, нашей подлинной персоны. Бог безличен и личностен одновременно. Его безличность есть в нашем психологическом осознании беспредельность вневременного бытия, сознания, блаженства существования; его личность представляется нам как сознательная энергия бытия, сознательный центр знания и воли, как радость множественного самопроявления. Мы есть та единая безличность в статической сути нашего существа; мы, каждый из нас, есть множественность этой сущностной энергии в нашей духовной личности. Но различие существует лишь для целей самопроявления; божественная безличность, если заглянуть за нее, представляет собой одновременно и беспредельного Его, наивысшую душу и дух. Это великое «Я» – so’ham, «Я есмь Он», из которого вся личностность и природа берут начало и разнообразно здесь развлекаются в видимости безличного мира. Брахман есть все сущее, гласит Упанишада, ибо Брахман есть единое «Я», которое видит себя в четырех последовательных позициях сознания. Васудева, вечное Существо, есть все – утверждает Гита. Он есть Брахман, он постоянно поддерживает и порождает все из своей высшей духовной природы, здесь он сознательно становится всем сущим в природе разума, ума, жизни, чувства и объективного феномена материального существования. Джива есть он в этой духовной природе Вечного, его вечной множественности, его видения себя из множества центров сознательной энергии «Я». Бог, Природа и Джива есть три условия существования, и все эти трое есть одно существо.
