Еще никогда Мокрист не был так счастлив увидеть входную дверь своего дома, чем теперь, когда он вернулся, и жена открыла ему со словами:
— О, это ты. Все еще жив? Отлично. Как все прошло?
— Довольно неплохо. Големы были на высоте. Жаль, что нам пришлось оставить Железную Герду там, пока мост не восстановят. Впрочем, у нас теперь так много големов и рабочих Гарри, что Ветинари недолго придется ждать собственного поезда, если ему захочется такой получить.
— Разумеется, чтобы убедиться, что отношения между Анк-Морпорком и Убервальдом самые сердечные, - улыбнулась его жена.
— Гоблины Убервальда уже берут себе железнодорожные имена, - сказал за его спиной Сумрак Тьмы. – Они кажутся смешными, но умными, как гоблины.
— Да, это мне кое о чем напомнило, - сказала Ангела. – Пока вы были в отъезде, мы получили от семафорщиков сообщения о некоторых странных происшествиях. Странные раскаты, пар из кротовьих нор, все такое. Вы об этом что-нибудь знаете?
Сумрак Тьмы изобразил на лице ближайшее подобие невинности, доступное гоблину:
— Никаких соображений, госпожа. Пар из кротовьих нор? Наверное, коровы съели плохую траву. Конечно, мноооого гоблинов интересуются паром. Некоторые даже собирают свои маленькие двигатели. Образованные! Умные гоблины.
Разговор начистоту был отложен на другой день. Мокрист с благодарным вздохом откинулся на хорошо взбитые подушки.
— Наконец-то отдохну, а завтра буду возиться с банком. Надо подписать несколько документов… Будет здорово некоторое время посвятить простой работе.
— И долго это продлится? – фыркнула Ангела.
Мокрист заколебался.
— Недели две, может быть? Там наверняка накопилось бумаг…
— Тебе не придется этого делать, - сказала Ангела. – Ты же знаешь, мистер Бент содержит все в образцовом порядке. Все, что тебе остается, - ходить и всем улыбаться.
— И никто не пытается убить меня, Шпилька.
— Мы можем на это надеяться, - сказала Ангела.
За завтраком леди Сибилла сказала мужу:
— Это звучит как настоящее приключение, Сэм. Я слышала, Королева изменила свое имя на Блодвен. Это означает «Справедливый цветок» на языке Лламедоса. Разве не прелесть? Я обязательно ей напишу.
— Ей понравится, - ответил Ваймс, чья жена старалась пребывать оставаться на связи со всеми, кого когда-либо знала, и эта ее привычка была широко извесна и очень полезна. Особенно в плане политики. Командор посмотрел на свои мюсли и промолвил:
— Знаешь, Губвиг не так уж плох, как я думал. Негодяй негодяем, но в решающий момент очень полезен. Имей в виду, я не собираюсь эму об этом говорить.
Он перемешал полезную клетчатку в миске, думая о кочегарских поджарках.
— Конечно, ему нравится быть в центре внимания.
— Да, некоторые люди таковы, дорогая.
Леди Сибилла помолчала.
— Сэм, - сказала она затем, - я знаю, ты будешь занят работой, но могу я попросить тебя об одолжении?
— Все, что угодно, дорогая.
— Когда построят линию до Убервальда, я бы хотела повидаться с королевой, да и вообще, провести выходные в поезде. И маленький Сэм без ума от поездов. Он уже почти заполнил свой первый блокнот.
— Ну, ты ведь знаешь, - сказал Ваймс, - когда у меня выходной, обязательно случится преступление.
Леди Сибилла доела яйцо.
— Это будет замечательно, дорогой. Тебе понравится.
Гарри Король не слишком удивился, когда на следующий день на предприятие прибыл Стукпостук и сказал:
— Его Светлость приказывает вам и леди Король прибыть к нему в течение часа. – И секретарь самым нехарактерным образом подмигнул Гарри, а его жена, узнав новость, пришла в крайнее волнение.
— Во дворец через час! Как девушке привести себя в порядок всего за час?
— Ну же, Герцогиня. Ты прекрасно выглядишь, как всегда, и молодеешь с каждым днем.
— Ну, ты и приставала, Гарри Король!
— Карета уже ждет внизу, и она чиста, как стеклышко, - сказал Гарри. – А Его Светлость считает, что точность – вежливость королей, и к тебе это тоже относится, Эмили. Не думаю, что твой парень хотел бы, чтобы ты опоздала. Это не по-железнодорожному.
Гарри не сказал жене, чего ожидать, желая сделать ей сюрприз, и когда карета прибыла ко дворцу, она уже едва сдерживала волнение, потому что здесь было полно сильных мира сего и лучших умов Анк-Морпорка, а возможно, и кое-кого из слабых и худших, которые пришли ради того, чтобы увидеть, как Гарри Король становится лордом Королем Железнодорожного Пути. И на последующей прекрасной церемонии жена Гарри Короля действительно стала Герцогиней.
Дик Симнел стал рыцарем и получил звание мастера инженера любезностью самого Главного Горного Инженера, и теперь он стоял под руку с сияющей Эмили. Командор Ваймс, сиятельный в своих ненавистных парадных панталонах, и так был уже обременен всеми возможными званиями, какие Его Светлость мог ему дать, все равно получил очередную медаль, выкованную из сорортаниума, с изображением Железной Герды. Впрочем, такие медали получили все члены Стражи, которые были в поезде, и все члены экипажа, включая гоблинов.
Позже настало время неизбежной беседы в Продолговатом Кабинете; сидевший за боковым столом Стукпостук делал пометки.
— Я так понимаю, мистер Губвиг, -сказал патриций, обозревая город из окна, - что по пути произошли некоторые примечательные события…
Мокрист сохранял серьезное выражение лица, хотя чувствовал покалывание фантомной веревки на шее.
— Туман, который так удачно приобрел твердость, - продолжал патриций, - поезд, который, видимо, перелетел через ущелье, а еще мне приходят сообщения о подземных явлениях отсюда до Здеца. Аркканцлер заверил меня, что магия в это не замешана. Надеюсь, вы помните, мистер Губвиг, что я ясно запретил вам использование захороненных големов в железнодорожном предприятии, и при наличии доказательств их использования я пошлю вас к котятам? – Он приблизился к огню, горевшему в камине, и поворошил угли кочергой – слишком многозначительно, на взгляд Мокриста.
— Прошу прощения, милорд, но у вас есть такие доказательства?
— У нас есть какие-нибудь доказательства, Стукпостук?
Стукпостук взглянл на Мокриста.
— Нет, сэр, у нас нет никаких доказательств.
— Что ж, тогда говорить больше не о чем, - сказал патриций. – В конце концов, здесь каждую неделю происходит что-то странное и необъяснимое.
Стукпостук кашлянул.
— Да, сэр. Например, падение роялей на Рыбном рынке на прошлой неделе. Это Анк-Морпорк, что тут еще скажешь.
— Действительно, диковинки нам не в диковинку. И, честно говоря, многие вещи можно рассматривать как беспричинные феномены, - сказал Ветинари. Он выглядел настолько доброжелательным, насколько вообще можно выглядеть таковым, будучи лордом Ветинари с раскаленной кочергой в руке.
— Кстати, мистер Губвиг, ваша доблесть при отражении атаки на поезд была выше всяких похвал! Хотя, конечно, вам понадобилась кое-какая помощь…
Мокрист уставился на патриция, чей силуэт вырисовывался на фоне пламени, и в его голове раздался пугающий звон упавшего пенни. Он сглотнул.
— Вы! Вы были кочегаром Блэком! Это невозможно!
— Правда? – сказал патриций. – Невозможно, как поезд, летящий по воздуху? Вы не верите, что я мог забрасывать уголь в топку? В конце концов, что это значит по сравнению с Анк-Морпорком, каждый день требующим решения бесчисленных задач? Уверяю, мистер Губвиг, я человек многих талантов, и, надеюсь, вам никогда не придется столкнуться с некоторыми из них. По сравнению с ними кочегар Блэк – просто ребенок при оружии.
— Что, - сказал Мокрист, - сражающийся лопатой?
— Дорогой мистер Губвиг, вы так впечатлительны. Вы должны помнить, что я обучался в Гильдии Убийц. В сравнении с такого рода опытом, мой предшественник на площадке машиниста, убийца Джон Вагстафф, был, как говорится, просто котенком. Действительно, я наслаждался жизнью в качестве мистера Блэка и даже кое-чему научился. Например, отличному владению лопатой. А что касается остальных кочегаров, то, думаю, мы стали друзьями, да, некий дух товарищества витал там. Это было маленьким отдыхом от важных дел города и, осмелюсь сказать, не исключаю, что я снова попутешествую на площадке машиниста, когда будет настроение.
— Но почему?
— Почему, мистер Губвиг? Вы всем людям задаете этот вопрос? Человек, который плясал на крыше поезда, человек, который сам ищет неприятностей, если эти неприятность требуют проявлений безрассудной храбрости? Хотя, в вашем случае, немного рассудительности не помешало бы. Однажды, мистер Губвиг, молодой вы, которого вы утратили много лет назад, вернется, похлопает вас по плечу и скажет: «Сейчас цивилизованность не имеет значения, и правила больше не действуют. Ты дал миру все, что мог дать, и теперь самое время пойти ва-банк. Это твое последнее ура. Ура!»
