— Так оно и было, Валера.
— Переворот не поддержал второй эшелон власти, то есть вторые лица в каждом ведомстве, в том числе и нашем. Эти своеобразные передаточные звенья от высших руководителей к исполнителям. Молодая поросль у нас, в армии, в ВПК, увидев, что ситуация может остаться старой и им по-прежнему придется довольствоваться вторыми ролями, саботировала выполнение приказов ГКЧП. А затем и «перешла» на сторону оппонентов, понимая, что новый режим без специалистов не обойдется. Так представители этого эшелона, увидев никчемность и слабость вождей, мгновенно сориентировались и расчистили себе дорогу во власть. И это было, пожалуй, самым главным фактором провала ГКЧП.
— Валера, — сказал Виктор Сергеевич, — мы не учли так называемых социальных ритмов. Именно в это время в Советском Союзе проходила смена элит. Она могла осуществиться менее драматично, если бы в стране существовали каналы социальной мобильности[38]. Но их не было, и ситуация разрешилась кровью, в 1991 году малой, а в 1993-м — большой. Так что дело тут не в подставе, нашим элитам уже не хотелось иметь то, что имели их предшественники. Они жаждали получить в свое распоряжение мир, в котором могли бы передать своим детям то, что у них было по службе или работе в качестве наследства.
Виктор Сергеевич
Зная примерные сроки реализации разработки, Ухналев и Виктор Сергеевич внимательно следили за сообщениями СМИ.
22 апреля по радио и даже в телевизионных новостях прошла информация о задержании в Гомеле некоего чиновника. Он получал взятку за выполнение услуг по размещению заказов на поставку лекарственных средств.
— Началось, — сказал на это Виктор Сергеевич, позвонив Ухналеву по телефону.
— Началось, — ответил ему Ухналев, — но, по-моему, слишком поздно.
— Опять оперативная интуиция? — съехидничал Виктор Сергеевич.
— Да какая тут интуиция! Ты смотри, как нагнетается обстановка в Европе, вот-вот все взлетит вверх тормашками.
— А может, пронесет?
— Да иди ты, миротворец… — буркнул Ухналев и повесил трубку.
Виктор Сергеевич, однако, при всем показном оптимизме и сам чувствовал то, о чем говорил Ухналев, он просто не хотел усугублять состояние напряженности у своего друга и коллеги.
Прошел день, затем еще один, и то, что предполагали старики разведчики, случилось. В один день все, что они делали, потеряло ценность, так как было заслонено тем, что специалисты по психологическим войнам называют информационными поводами.
Виктор Сергеевич поехал к Ухналеву. Тот уже ждал его, на журнальном столике в гостиной лежала газета, в которой красным фломастером был обведен текст, о начале бомбардировок натовскими самолетами Югославии.
— Все… — сказал Ухналев. — Все коту под хвост. Это такая информационная бомба, которая по своей значимости заглушит все остальные, в том числе и нашу. А значит, те задачи, которые мы собирались решить, останутся нерешенными.
— Ну, не надо так категорично, — возразил Виктор Сергеевич. — Конечно, эта бомба заглушит многое, но и наша не может не прозвучать.
— Слушай, — сказал Ухналев, — хочется напиться, у меня есть коньяк. Как ты?
— Я не могу, — сказал Виктор Сергеевич, — желудок не принимает, да и тебе не советую. Врачи говорят, что употряблять алкоголь нужно обязательно в радости. Так он полезен. А заливать им огорчения, значит усиливать травмирующий эффект. Давай все же дождемся конца этой истории, тогда и выпьем с тобой, да и Корбалевича пригласим.
— Лады. Хотя почему мы должны приглашать Корбалевича? Пусть он нас приглашает.
— А где сейчас Расим? Уж не в изоляторе ли?
— Не знаю. Корбалевич рекомендовл нам не высовываться. Но я думаю, он его не даст в обиду. Давай наберемся терпения, и будем ждать.
Корбалевич
— Щас будет готов шашлык, — произносит Клавдий Макаревич, — щас, щас. У нас событие: оба моих оболтуса окончили школу!
Он, как и год назад, колдует над мангалом, то поливая мясо на шампурах уксусом, то брызгая водой на угли. Он в своей стихии, он ловит кайф от всего, что делает. Скоро он положит шампуры с жареным мясом на большую тарелку и принесет в беседку, где его ждет жена Клеопатра и гости: Валерий Михайлович, Виктор Сергеевич и Корбалевич.
Тех, кого Клавдий назвал оболтусами, не видно. Бывшая жена Корбалевича не позволила ему взять с собой сына Антона, «оболтусам» не интересна тусовка родителей, и они чем-то занимаются в доме.
Старики сидят на одной стороне беседки, Клеопатра и Леонид на другой, перед ними стол с холодными закусками, водкой и вином, но никто не притрагивается к еде. Час назад должен был подъехать еще один гость, но он то ли заблудился, то ли не так записал адрес. Короче, гостя нет, и это расстраивает стариков.
Оба ветерана выглядят вполне нормально, хотя и отлежали в госпитале весь май. В кардиологическое отделение они попали в самом начале его, а выписались в конце.
Мимо по узкой улочке проехал автомобиль, старики насторожились, но автомобиль у калитки не остановился.
— Еще пять минут, — говорит Клавдий, забегая в беседку и хватая с тарелки редиску. — Вы бы до горячего хоть по стопке выпили.
— Еще успеем, — почти одновременно говорят старики.
Клавдий убегает, а гости продолжают тихую беседу, но не все вместе, а разбившись на пары: Клеопатра и Леонид, Валерий Михайлович и Виктор Сергеевич. Клеопатра выуживает детали отношений Леонида и его бывшей супруги, а старики говорят о пресс-конференции, после которой они оба оказались в кардиологии.
— Я как увидел на экране Леню и начальника центра общественных связей так сразу понял, что все спущено на тормозах. Иначе начальство сидело бы там и отвечало на вопросы, — сказал Ухналев.
— Ну, почему это тебя удивляет? У победы тысячи отцов, поражение всегда сирота, — говорит Виктор Сергеевич.
— Да какое же это поражение? Это победа! У нас всегда так: выиграем войну, а потом выясняется, что воевали мы не так, а значит, победа наша ненастоящая, а потом и вообще нет победы… Да мы что, свихнулись совсем, что ли, или нам настолько промыли мозги, что мы белое называем черным.
— А почему тебя это удивляет… — начал было Виктор Сергеевич и не закончил, потому что к калитке дачи бесшумно подкатило желтое такси.
— Приехал! — сказал, как выдохнул, Ухналев.
Старики вскочили с лавочки и, мешая друг другу, пошли по узкой тропинке к калитке.
Из машины вышел Расим. Он улыбнулся старикам. А те, не по-страчески выпорхнув за калитку, бросились его обнимать, приговаривая:
— Ну наконец-то, а мы думали, ты заблудился…
— Нет, все в порядке! — ответил Расим.
— Ну, проходи, — сказал Валерий Михайлович. — А может, у тебя денег нет, так мы рассчитаемся за такси.
— Все в порядке, — повторил Расим и чуть заметно усмехнулся. — У меня эрдемировские еще остались. У меня сегодня что-то вроде помолвки. Вон и будущая супруга в машине сидит. Она меня вам не отдаст, так что извините. Привет Леониду Андреевичу. Оля, выгляни из машины, покажись моим друзьям!
Сидящая на заднем сиденье Ольга опустила стекло, но выходить не стала.
Старики наклонились, чтобы лучше рассмотреть избранницу Расима, а тот, воспользовавшись моментом, сел в машину и произнес:
— Привет Андреичу!
— Не забывай нас, — сказали ему хором старики.
Расим помахал рукой, мол, так оно и будет. Таксист стал сдавать назад, потому как развернуться на узкой улочке было невозможно.
Старики долго смотрели вслед желтой машине, а потом поплелись обратно в беседку.
— Хорошо, хоть так… — сказал мягкий Виктор Сергеевич.
— Да, наверное… — впервые за многие месяцы их последнего сотрудничества согласился Валерий Михайлович.
— А где же «наш друг»? — спросил их Корбалевич. — Я полагал, что вы его ведете.
— У него свадьба, — сказал Виктор Сергеевич. — Он передал тебе привет.
Пока старики усаживались на свои места, примчался Клавдий с шампурами.
— Ну, вот и все! — сказал он. — Можно начинать.
Он разлил мужчинам водки в маленькие стопки, жене плеснул красного сухого и произнес:
— Как я понял, вы обмываете успешное завершение какого-то своего профессионального мероприятия? Тогда слово самому…
— Самому старому, — подхватил мысль хозяина Ухналев и поднялся с места.
— Просим, просим! — сказала Клеопатра.
— Накануне Второй мировой войны служба военной информации итальянской армии имела в своем составе пятый отдел, который занимался радиоперехватом и дешифровкой секретной переписки иностранных государств, — начал тост Валерий Михайлович. — Руководил отделом генерал Гамба, специалист по лингвистике и криптографии. Его сотрудники сумели вскрыть военные шифры многих европейских государств, и в том числе Югославии, с которой у Италии были крайне напряженные отношения ввиду давнего спора из-за Триеста. В составе югославской армии в ту пору было тридцать дивизий, которые своей выучкой превосходили армию Италии. В 1941 году во время боевых действий на Балканах итальянские войска прочно увязли в Греции. Греки держались мужественно и упорно. Организация и боевой дух итальянской армии оставляли желать лучшего. И все в Европе понимали, если Белград проведет в южном направлении крупную наступательную операцию, то сбросит итальянцев в море.
