Таким образом, принципиальным вопросом исследователя становится такой: «А что, собственно, при этом подходе не является коммуникацией?» Ответ на этот вопрос, который дают Бейтсон и Рюш, как и все их последователи, которые принадлежали к Школе Пало-Альто (по названию города в Калифорнии, примыкающего к Стэнфордскому университету, где многие из этих исследователей работали), имеет две составляющие. Первая – методологическая. Если рассматривать объекты – человека, природу, события и т. п. – изолированно друг от друга, то коммуникация не представляет собой существенную проблему. Однако если рассматривать связи между явлениями, объектами, людьми и т. п., то коммуникация – центральный элемент любого научного исследования. Вторая часть ответа на поставленный вопрос заключается в том, что человеческие создания биологически вынуждены коммуницировать, так как наши органы чувств постоянно воспринимают сигналы, обрабатывают их и создают реакции на эти сигналы, направляемые органами, при помощи которых мы коммуницируем с окружающим миром. В результате Бейтсон и Рюш выделяют четыре уровня коммуникации: интраперсональный (обработка информации человеком есть коммуникация человека с внешним объектом, познанным при помощи органов чувств); интерперсональный (два собеседника); групповой (несколько индивидов); культурный (множество индивидов).
Парадигма Бейтсона – Рюша актуализируется в Институте психических исследований (Mental Research Institute, MRI) в Пало-Альто группой психологов под руководством Пола Вацлавика, который выражает всю специфику нового подхода к коммуникации в одной фразе: невозможно не коммуницировать. Вся человеческая деятельность связана с коммуникациями, и все человеческое поведение коммуникативно. Как писали Вацлавик и его коллеги, мы постоянно подчиняемся правилам коммуникации, однако эти правила, грамматика коммуникаций, применяются нами подсознательно.[291]
Рюш и Бейтсон в «Социальной матрице психиатрии»[292] предлагают рассматривать коммуникативные сообщения как элементы с двойной идентичностью: внутри каждого сообщения есть отчет (report), то есть сообщение о событии, и команда (command), которая ставит своей целью изменить поведение индивида-реципиента. Эту пару Вацлавик называет «содержание – отношение». Содержание представляет собой смысл сообщения, а отношение (relation) подразумевает определенное действие со стороны реципиента информации. Таким образом, в любой коммуникации есть метакоммуникация, то есть содержание действий, к которым она побуждает. Жена, вечером после семейного ужина подсевшая к мужу возле телевизора и говорящая: «Я так устала, а надо еще посуду помыть», не просто жалуется на усталость, а имеет внутреннюю, подсознательную, установку на то, что муж пожалеет ее и помоет посуду сам.
Бейтсон вводит еще одну важную диаду понятий:[293] «цифровая – аналоговая коммуникация». Под ней он подразумевает отнюдь не то, что мы привыкли понимать под этими терминами в современном мире. Для Бейтсона цифровой является коммуникация, аналогичная той, которую мы наблюдаем в машинном коде, то есть основанная на бинарной логике. Эта логика предполагает четкое соответствие знака и его смысла или кода и того, что код означает. Такая логика, как считает Бейтсон, характерна для вербальной коммуникации. Аналоговая коммуникация неоднозначна, потому что амплитуда жестикуляции, длина паузы, глубина голоса неоднородны и зависят от недискретного значения, которое придают дискурсу говорящие. Таким образом, если цифровая коммуникация представляет собой коммуникацию о вещах (смыслах), то аналоговая – об отношениях.
Рей Бердвистел (1918–1994) расширяет[294] идею невербальной коммуникации Бейтсона. Он предполагает, что, помимо жестов и других видов невербальной коммуникации, имеет значение контекст ситуации коммуникации. Как писал Бердвистел, любой студент, у которого в комнате общежития в пятницу вечером не звонил телефон, как никто другой понимает, насколько молчащий телефон может быть оглушительно громким.[295] Смысл данной фразы заключается в том, что студент, установив у себя телефон, погружался в контекст коммуникации. Поскольку в пятницу вечером у американских студентов было принято уходить на прогулку с избранницей или избранником, то телефон, который не звонит вечером в пятницу, означал слом устоявшегося паттерна, культурного кода. Таким образом, молчащий телефон сам по себе был сообщением. Коммуникация у Бердвистела не сводится к интеракции, взаимодействию, а включает систему, или контекст, благодаря которой она становится возможной. Бердвистел указывает на методологическое разделение исследований в области интеракций индивидов на те, которые больше внимания уделяют микросреде, то есть изучают коммуникацию как процесс, и те, которые больше внимания уделяют структуре коммуникации, являющейся в его понимании синонимом культуры.[296] Иными словами, Бердвистел противопоставляет взгляд ученых на процесс коммуникации «сверху» (через анализ культуры как структуры коммуникации) взгляду «снизу» (через анализ интеракций индивидов и контекста коммуникации как процесса). И здесь ученый вносит важный вклад в коммуникативную теорию практик, предполагающую не давление норм на человека, а, наоборот, конструкцию норм в процессе интеракции и повседневных действий.
Часть представителей Школы Пало-Альто ушли от первичного психологического предмета изучения в сторону этнографии. Речь идет о двух ученых – Делле Хаймсе и Ирвинге Гоффмане, чьи работы рассматриваются в следующем параграфе.
Итак, подведем итог и укажем на основную специфику оркестральной модели коммуникации. Во-первых, оркестральная модель предлагает рассматривать социальную деятельность коммуникации как вписанную в гораздо более широкий контекст, который мы называем культурой. Каждый акт коммуникации находится внутри объемной культурной матрицы, которая обуславливает регулярность, предсказуемость коммуникации и ее перманентность. В этом смысле понятие «социальная коммуникация» в данной парадигме почти синоним понятия «культура». Во-вторых, процессы интерперсональной коммуникации подразумевают комплексные структуры, уровни и каналы коммуникаций. Соответственно, в первую очередь смысл социальной коммуникации состоит в контексте интеракции и использовании всех каналов в их совокупности, включая внешний контекст. В-третьих, интенциональность не является основным фактором коммуникации. Индивиды общаются в рамках кодов и моделей, которые существовали до их разговора и останутся после. Таким образом, акт коммуникации происходит в рамках широкого контекста, что не позволяет говорить об интенциональности хотя бы потому, что вербальное сообщение не является главным смыслом высказывания. В-четвертых, коммуникация как наука является конструктом, позволяющим изучать динамику социальной жизни. Она не может интерпретироваться как удачная и (или) неудачная, как патология или норма.
§ 4. Символический интеракционизм и этнометодология коммуникаций
В начале 1960-х годов антрополог и лингвист Делл Хаймс (1927–2009) предлагает широкую программу изучения отношений между обществом и языком, которую он называет этнографией коммуникаций. Основной задачей такого исследования было убедить антропологов в том, что язык и остальные виды коммуникации являются основным культурным феноменом, наряду с такими, как родственные связи или виды социальной организации. Язык, таким образом, Хаймс предлагает рассматривать как поведенческую и социальную активность, в то время как другие лингвисты видели в нем в первую очередь индивидуальный когнитивный продукт: «Этнография, а не лингвистика, коммуникация, а не языкознание должны служить той теоретической основой, через которую можно определить место языка в культуре и общественной жизни».[297]
Основным предметом рассмотрения этнографии коммуникации Хаймс видит коммуникативную экономику, то есть изучение того, каким образом разные культурные сообщества распоряжаются своими коммуникативными ресурсами. Антрополог вводит понятие «коммуникативные компетенции» как совокупность знаний о языке и его применении, которыми должен обладать индивид, принадлежащий к определенной культурной группе. Таким образом, Хаймс предлагает специфические основания культуры. Для него культура базируется на разделяемых всеми членами культурной группы установках, которые делают поведение членов этой группы предсказуемым друг для друга. Этнография, таким образом, основываясь на внешнем восприятии определенного культурного сообщества (community) (такое восприятие называется этическим), должна изучать социальные рамки восприятия членов самого такого сообщества изнутри (его называют эмическим восприятием). Таким образом, коммуникативным является и становится каждый объект, даже внешний, для процесса коммуникации, потому что создает коммуникативное окружение. Так возникла несвойственная исследователям из Пало-Альто модель оценки сочетания вербальных и невербальных коммуникаций, а также различных атрибутов коммуникативного контекста.
