Патлатый заорал:
— Ленка! Не сдавайся!
Дамочка в шубке поджала губы, явно недовольная поведением окружающих. Впрочем, в глубине души — Сигизмунд вдруг мгновенно понял это — она была очень даже довольна. Иначе не топталась бы рядом. Просто должен кто–то в компании быть недовольным. Ну, роль у человека такая. От этого еще веселее.
Тут Лантхильда зашевелилась в сугробе. Как всякий пьяный, пропахавший мордой снег, была склонна действовать в безмолвии. Молча и неукротимо поднялась.
Патлатый с любопытством следил за ней. Очкастый тоже оторвался от своего бесплодного занятия. Уставился на Лантхильду. Та слепо, как терминатор, двигалась вперед. Сейчас она напоминала Сигизмунду неудержимого русского мужика: тому дашь в морду — упадет, полежит немного, наберется сил от матери сырой земли, встанет и вновь пойдет. На врага.
Лантхильда надвинулась на патлатого. Тот с удовольствием поймал ее. Она вырвалась, явив недюжинную силу. Патлатый засмеялся.
Лантхильда повторила свой американский жест. Ткнула пальцем ему в грудь.
— У нааст ут проблеем… Коза…
Размашисто повернулась на дамочку, потом снова вернулась к патлатому. Ухватилась за его рукав, чтобы не упасть.
Сигизмунд поддержал Лантхильду с другой стороны, чтобы оттащить.
— Да нет, ничего–ничего, — заверил его патлатый. — Я и сам справлюсь. Пусть девушка отдохнет.
Дамочка источала теперь уксусность.
Лантхильда завела речь. Пыталась втолковать патлатому всю глубину его заблуждений. Если он, патлатый, думает, что вон та дамочка — гайтс, то его грязно кинули, пусть имеет в виду. Уж Лантхильд повидала этих гайтьос, знает, каковы! А эта — не гайтс, эта — квино. Или мави? Может, и мави. Годо мави, йаа… Но не гайтс! Это уж точно.
Только никто здесь не понимает, похоже, что такое — настоящая гайтс. Вот и Сигисмундс не понимает. Нет, никто не понимает…
Тут взорвалось разом две петарды. Визгнули одновременно Лантхильда, девица в платке и кобель. Собаколюбивая девица осведомилась, тщетно пытаясь упихать растрепанные волосы под платок:
— Виктуар, ты цел?
«Почему Виктуар? — пьяно подумал Сигизмунд. — Говорят же — Виктор… когда выпендриваются». Девица ему не нравилась. Слишком шумела.
Мрачный завсегдатай супермаркета сказал, что, вроде, цел.
Наконец удалось отцепить Лантхильду от патлатого — тот проводил ее сожалеющим взором. Двинулись в сторону дома. Сигизмунд трезвел, Лантхильду развозило все больше и больше. Апогея этот процесс достиг уже в домашнем тепле.
Сигизмунд водрузил Лантхильду на тумбу для обуви, чтобы раздеть–разуть. Девка тут же заснула. Сигизмунд стащил с нее сапоги, шубку. Обнаружил, что во время прогулки потеряли вязаную шапку. Не простудилась бы Лантхильда.
Пока из шубы вытряхивал, что–то тускло блеснуло. Лунница.
Так. Значит, гулять ходили с лунницей. В снегу кувыркались с лунницей. С каким–то патлатым бездельником заигрывали — с лунницей!.. Ох, девка… безответственная. Да и сам хорош. Мог бы отследить.
Длинные распущенные волосы запутались, попали Лантхильде в рот. Сигизмунд пальцами убрал пряди с ее лица. Подивился девкиному безмятежному виду. Пьяно умилился. Уй, какие мы масенькие.
Взвалил Лантхильду на плечо. Крякнул. Вот тебе и «масенькая». Пошатываясь и задевая спящей девкой углы, дотащил ее до «светелки». Сгрузил на тахту. Уф.
Кобель понюхал Лантхильду. Попытался облизать ей лицо, но Сигизмунд согнал его. Пес тяжеловесно спрыгнул.
— Пошли, — велел Сигизмунд. — Видишь — наша Лантхильда баиньки.
Спать Сигизмунду не хотелось, однако прибирать со стола он не стал. По неведомой традиции мать в детстве никогда не разбирала новогодний стол раньше 2 января. Весь день первого к столу подходили и кормились, то салатика отщипнут, то мяска холодного, то студня…
Сигизмунд растянулся на спальнике, заложил руки за голову и стал смотреть в потолок. Он был беспричинно, но очень сильно счастлив.
* * *
Подарок Сигизмунд вручил Лантхильде наутро. Похмелья у девки не наблюдалось
— видать, сказывались здоровый образ жизни и качество коньяка.
Когда Лантхильда появилась в гостиной, Сигизимунд дал ей понять, чтобы она заглянула под елку. Любопытная девка сразу встала на четвереньки и полезла смотреть. Едва елку не своротила. Потом зашуршала целлофаном — нащупала пакет. Выволокла Барби.
Уставилась. В голове медленно заворочалась мысль. Потом Лантхильда покраснела. Тихонько хихикнула. Отвернулась, разглядывая куклу, то и дело кося на Сигизмунда. Заметно было, что девку разбирает смех.
— Хво еще? — подозрительно спросил Сигизмунд.
Лантхильда хихикнула громче. Сигизмунд забеспокоился.
— Признавайся! Что там смешного!
Не отвечая, с пунцовыми щеками, Лантхильда опрометью кинулась в «светелку». Куклу она прижимала к себе.
— Вот дурища–то, — пробормотал Сигизмунд.
Из «светелки» доносился неудержимый хохот. Потом девка принялась икать — досмеялась.
Кобель, помахивая хвостом, приблизился к хозяину и искательно задрал морду к накрытому столу: мол, как — не пора?..
— Да погоди ты, — сказал кобелю Сигизмунд. Смутно он догадывался, что именно так насмешило Лантхильду. Барби была устрашающе похожа на нее саму.
Чтобы отомстить вредной девке, Сигизмунд прикнопил на стену фотографию полуголой угрюмой потаскухи — дар великодушного кузена. Отошел, полюбовался. Генкина потаскуха враждебно уставилась на деда, а мрачный полковник, казалось, разглядывал ее с кривой ухмылкой, как насекомое. Представители антагонистических субкультур.
Что бы еще такого сделать, чтоб белобрысую уесть? Подумав, Сигизмунд слил в блюдце выдохшиеся опивки шампанского, покрошил туда немного хлеба и поставил под фотографию шлюшки. И уехал к родителям — поздравлять.
* * *
Отцу Сигизмунд подарил шахматы. Нарочно искал деревянные, а не пластмассовые, — нашел. Отец играл с соседом по площадке вечерами, был у него старый, еще довоенный, набор, но вот беда — потеряли старички слона.
Матери привез сковородку «TEFAL» — жарить без масла. Той давно хотелось такую.
Мать сразу запричитала: «Зачем ты на нас так много денег тратишь, тебе самому нужно…» Сигизмунд с нарочитой грубостью ее оборвал. Это тоже входило в ритуал.
Дорогого сыночка усадили за стол, наложили ему на тарелку разных ед. Сигизмунд в который раз поразился — как это они на свою скудную, плохо выплачиваемую пенсию ухитряются сооружать такое количество яств. Видимо, подобным секретом владеют только непотопляемые советские пенсионеры.
Выпил с матерью шампанского, потом с отцом водочки. Поговорили о том, о сем. Затем мать, помявшись, вдруг заговорила:
— Гоша, пойми меня правильно — мы твоей жизни не касаемся, и что вы с Натальей сошлись — не вмешивались, и потом тоже вас лишний раз не трогали. И расходились вы с ней — мы не лезли…
Сигизмунд сразу насторожился:
— Ты опять про Аську?..
Аську мать видела лишь однажды. Можно сказать, случайно. В тот период аськиной жизни, который Сигизмунд именовал искусствоведчески: «голубое и розовое». Голубоватыми были коротко стриженые волосы Аськи, розовым — все остальное: губы, ногти, колготки. Мать смертельно испугалась. Одно время ее преследовал кошмар женитьбы единственного сына на этой… на этой…
Но сегодня мать махнула рукой:
— Да не об этой, прости Господи. Тебе решать, с кем и как. Взрослый уже. Коли нет ума, так уж и не…
— А о чем тогда?
— Гоша, вот сейчас, когда Натальи нет. Между нами. Ты мне скажи: уехали твои шведы?
— Да не шведы они, а норвежцы. Сто раз уже говорил.
— Все равно. Уехали?
— А что?
— Ты мне ответь: уехали?
— Слушай, что они тебе сдались?
— Да что ты к нему прицепилась, Ангелина, — встрял отец. — Сейчас все совместные предприятия открывают. Давай лучше, Гошка, водки выпьем.
— Погоди ты, Боря. Вечно как маленький…
Сигизмунд понял, что придется отвечать правду.
— Нет, не уехали.
— У тебя живут?
— Да.
— Сколько их?
— Двое.
— Ты о них кому–нибудь говорил?
— Что значит — говорил? Кому я должен о них говорить? Они сами всђ оформляют… При чем здесь я?
— Где ты с ними познакомился?
— Мам, ты что, раньше в НКВД работала?
Мать побелела.
— Не шути так.
Сигизмунд принужденно рассмеялся.
— Мам, Сталин умер в 53–м году. Двадцать первый век на пороге. Ты чего?
Мать, казалось, его не слышала.
— Ты уверен, что они шведы?
— Норвежцы, Ангелина, норвежцы они, — вмешался отец. — Говорят же тебе, два сейнера у них.
Но мать не отставала.
— Все–таки ответь мне, где ты с ними познакомился?
— В Гавани. На выставке «Инрыбпром–96». Представляли там свою фирму. Хальвдан и представлял.
