В ночь с 3 на 4 декабря 1533 г. великий князь всея Руси Василий Иванович скончался[1509].
Глава 16
Итоги борьбы за политическое единство
Годы княжения Василия III — важная веха в истории создания и укрепления единого Русского государства. Именно в это время завершился процесс консолидации русских земель под эгидой Москвы. Внешняя политика правительства Василия III была весьма успешна. Престиж Русского государства среди европейских и ближневосточных стран возрос. Дания, Швеция, Империя, Прусский орден, римский папа искали союза с Россией. Мирные отношения прочно сохранялись и с Ливонией. Благодаря сложной дипломатической игре и возросшей военной мощи страны Василию III удалось добиться почетного мира с Великим княжеством Литовским и фактического признания со стороны Литвы присоединений к России, сделанных как Иваном III, так и самим Василием Ивановичем; Московская дипломатия установила вполне добрососедские отношения с Турцией и в течение большей части княжения Василия III с Крымом. Походы на Казань (1506, 1524, 1530 гг.) не привели к ликвидации Казанского ханства, но основательно подорвали его военную силу и утвердили над ним русский протекторат. Строительство Васильсурска и перевод торга из Казани в Нижний Новгород подготовили окончательное присоединение Среднего Поволжья к России.
И все же не эти несомненные успехи составляют важнейшие процессы, происходившие в годы правления Василия III. Основное, что характеризует политическую историю России в рассматриваемый период, — это укрепление великокняжеской власти и зарождение централизованного государственного аппарата. Именно в первой трети XVI в. был фактически решен вопрос, быть или не быть на Руси государству с сильной монархической властью. Отличие правления Василия III, решавшего все дела «сам третей у постели», от времени его отца, что подметил Берсень Беклемишев, как нельзя лучше характеризует самую суть перемен, происшедших в Русском государстве первой трети XVI в.
Образование единого государства привело к резкому увеличению авторитета великокняжеской власти. Только великий князь обладал правом назначения на высшие государственные должности, в том числе в Боярскую думу. Он же возглавлял вооруженные силы страны и определял основные направления внешней и внутренней политики. От его имени издавались законы, выдавались льготные грамоты и посылались распоряжения во все концы страны. Великокняжеский суд являлся высшей судебной инстанцией в стране.
По своей форме Русское государство первой половины XVI в. было сословной монархией[1510]. Свою власть в стране великий князь фактически делил с удельными и служилыми княжатами, Боярской думой как органом власти феодальной аристократии и церковью как органом власти духовенства.
Объединение русских земель в Российское государство в конце XV в. не означало еще их полного слияния в единое политическое и экономическое целое. На протяжении изучаемою периода великокняжеская власть, опираясь на широкие круги феодалов, вела напряженную борьбу с последними независимыми княжествами. Только в 1510 г. окончательно подчинен был власти великого князя Псков, а около 1521 г. ликвидировано великое княжество Рязанское. До 1513 г. существовало Волоцкое удельное княжество Федора Борисовича, двоюродного брата Василия III. В 1518 г. прекратил свое существование Калужский удел князя Семена Ивановича, а в 1521 г. — Углицкий удел Дмитрия Ивановича— двух братьев Василия III. Уже после смерти этого великого князя в 1533 г. «поимали» старшего из его удельных братьев — Юрия Дмитровского, а в 1537 г. и последнего брата — Андрея Старицкого.
Падение удельной системы подготовлялось долго и исподволь. Уже Иван III, создавая в 1503 г. для своих младших сыновей уделы, сократил по сравнению с Василием II их территорию. Великий князь Василий III производил обмен отдельных владений со своими братьями[1511]. Границы уделов строго устанавливались и проверялись во время специальных разъездов[1512]. Все материалы, касающиеся изменения состава и границ удельных владений, а также владений монастырей в уделах[1513] хранились в великокняжеской казне.
Суверенные права удельных князей на подвластной им территории были велики. Братья великого князя судили земельные и «разбойные» дела. Они выдавали тарханные и несудимые грамоты своим феодалам[1514]. У них были в уделах собственные «дворцовые села». «Данщики»[1515] и «таможники» собирали в удельную казну таможенные пошлины, дани и другие поборы, в распоряжении братьев был местный дворцовый аппарат с дьяческой канцелярией. В уделах существовали свои боярские думы со «введенными боярами». В ряде удельных городов известны наместники (в Волоколамске, Звенигороде, Рузе, Дмитрове и Старице), а по волостям — волостели. В Кашине в 1532 г. находился «городовой воевода». У князя Юрия Ивановича Дмитровского в 1517 г. был свой «дворец» с дьяками[1516]. Удельный князь считался главой местного дворянского воинства.
Важнейшие внешне- и внутриполитические решения великий князь принимал, «приговоря» со своими братьями и боярами. Так, в 1506 г. решение о мире с Казанью Василий III принял, «приговоря» с братьями и боярами. В марте 1531 г. московский государь обсуждал крымские дела «з братьей и з бояры»[1517].
В 1525 г. удельный брат великого князя Юрий присутствовал на судебном разбирательстве по делу о Максиме Греке. Присутствовали, конечно, князь Юрий и князь Андрей на свадьбе Василия III.
И при всем этом участие удельного князя в общегосударственных делах было ограниченно. Приглашение удельных братьев к «совету» носило обычно формальный характер. Великий князь зорко наблюдал за их деятельностью. Личный опыт научил Василия III быть бдительным: ведь он сам сумел отстранить от власти своего малолетнего племянника Дмитрия Ивановича и боялся, что его примеру последует кто-либо из удельных братьев. В минуты тревоги великий князь старался не отпускать их от себя (так было во время набега Мухаммед-Гирея в 1521 г., походов великого князя в Коломну в 1522 и 1533 гг. и его же поездки по монастырям в 1523 г.), опасаясь, что они поднимут против него мятеж или сбегут в Литву, как это сделал в 1521 г. великий князь Рязанский Иван Иванович.
Удельные князья вынуждены были участвовать во всех общерусских военных предприятиях. Так было, в частности, во время Смоленских походов 1512–1514 гг. Углицкий князь Дмитрий Жилка возглавлял в 1506 г. русские войска во время неудачного похода на Казань[1518].
Внутренними делами в уделах ведал сам удельный князь, но «сместные» дела его людей с великокняжескими судили дети боярские и судьи с обеих сторон[1519].
Удельные князья могли сами выбирать тех своих воевод, которых они считали целесообразным послать в общерусский поход. Так, во время Псковского похода 1509–1510 гг. в большом полку предписывалось лишь в самой общей форме «быть князь Юрьевым Ивановича воеводам и княж Дмитреевым Ивановича воеводам»[1520]. Конкретно имена этих воевод должны были назвать, конечно, сами князья Юрий и Дмитрий. Разряды (росписи) удельных войск в общерусских походах хранились в великокняжеском архиве[1521].
Права и обязанности удельных братьев были строго определены договорными грамотами, из которых сохранились докончание 1531 г. Василия III с князем Юрием Ивановичем[1522] и крестоцеловальные Владимира Андреевича (1553–1554 гг.)[1523]. Князь Юрий обязывался «имети» Василия III «братом старейшим», быть с ним и его детьми «везде за-один». Князь Юрий обязывался «не подъискивати» великого княжения. За это Василий III обещал «не въступатися» во владения дмитровского князя. Удельный князь не мог вступать в сношения с «ордами» и по первому зову должен был «пойти без ослушания» со своими людьми на войну. Запрещалось князю Юрию принимать «князей служебных с вотчинами».
Систему контроля над удельными княжатами позволяет изучить челобитная некоего Ивана Яганова, поданная на имя Ивана IV во время регентства Елены Васильевны (1533— декабрь 1538 г.). Яганов происходил, очевидно, из детей боярских средней руки. Его родичи в середине XVI в. числились дворовыми детьми боярскими по Ржеве, в свое время входившей в Волоцкое и Рузское удельные княжества[1524].
Сам же Яганов как бы осуществлял функции надзора за князем Юрием Ивановичем в числе других представителей служилой мелкоты, входившей в состав удельного дворянства этого дмитровского князя. Эти верные слуги московского государя, очевидно, приносили особую присягу, отдельные пункты которой совпадали с княжескими и боярскими крестоцеловальными записями первой половины XVI в.
