Местное управление России XVI в. не в меньшей, а, пожалуй, даже в большей степени, чем центральное, сохранило черты старых порядков. В конце XV — первой половине XVI в. это управление на основной территории государства осуществлялось наместниками и волостелями, собиравшими в свою пользу с местного населения «кормы» и осуществлявшими суд над местным населением. «Кормленщиками» были как представители феодальной аристократии, так и верхушка служилых людей. Все зависело только от доходности «кормления». «Кормлениями» вознаграждалось и исполнение дворцовых должностей. Территория, которая была подведомственна какому-либо представителю дворцовой администрации, называлась путем (были сокольничий путь, ловчий путь и т. п.). Натуральный характер вознаграждения за службу соответствовал еще слабому развитию товарных отношений в стране.
Кормления в волостях давались чаще всего на год, но «перепускались» (продолжались) иногда на полгода, иногда на год, иногда на два. По Герберштейну, Василий III раздавал кормления «по большей части в пользование только на полтора года; если же он содержит кого в особой милости или расположении, то прибавляет несколько месяцев; по истечении же этого срока всякая милость прекращается, и тебе целых шесть лет подряд придется служить даром»[1550]. Размеры кормов были строго определены доходными списками, нормы которых установились еще в середине XV в. и в начале XVI в. не менялись[1551].
Власть кормленщиков ограничивалась и регламентировалась уставными грамотами, выдававшимися местному населению, и доходными списками (их получали сами кормленщики). Ограничение шло и по линии изъятия из функций наместников все большего числа дел. «Городовое дело» переходило в руки городовых приказчиков, которые вместе с таможенниками, данщиками, мытниками и тому подобными агентами государевой казны собирали всевозможные подати и пошлины в великокняжескую казну. Многочисленные писцы и специально посланные судьи решали поземельные споры, которые раньше были подведомственны исключительно наместникам и волостелям.
Правительству Василия III успешно удалось справиться с проблемой удельных княжат. Были отстранены от управления страной и служилые (северские) княжата, сохранившие свои позиции в очень урезанных размерах в своих вотчинах-княжениях на окраинах страны. Гораздо сложнее обстояло дело с княжатами Северо-Восточной Руси. Этим княжатам удалось укрепиться в важнейших центрах Руси в качестве наместников и сохранить известное влияние в Думе.
Ведь наместник не только являлся высшим судебно-административным лицом в городе. Он возглавлял в качестве верховного начальника и местные войска.
Ограничение власти наместников было сопряжено с усилением политического влияния дворянства на местах, особенно ярко выразившимся в появлении института городовых приказчиков, вербовавшихся из среды провинциальных детей боярских. Впервые городовые приказчики упоминаются в одной из грамот 1511 г.[1552] Постепенное распространение Этого института в различных районах страны было в значительной степени вызвано обстоятельствами борьбы Василия III с его удельными братьями. Городовые приказчики пришли на смену многочисленным агентам дворцово-вотчинной администрации в городах. Еще Н. Е. Носов высказал предположение, что их прямыми предшественниками были «городничие»[1553]. И действительно, одни летописи под 1533 г. называют Д. Волынского городским приказчиком, а другие — городничим[1554]. Городовые приказчики осуществляли административно-финансовую власть на местах, прежде всего в городах как административных центрах уездов. Им было подведомственно городовое дело во всех его видах. Городовые приказчики раскладывали эту повинность по сохам. Они следили за выполнением «ямчужного дела», т. е. варки селитры[1555], наблюдали за сбором ратных людей и несением службы детьми боярскими[1556]. В их ведении находилась организация материального обеспечения обороны городов. Городовые приказчики руководили строительством городских укреплений[1557], отводили места под осадные дворы в городах[1558] возглавляли постройку великокняжеских дворов, наблюдали за сбором в казну посошного хлеба[1559].
Круг функций городовых приказчиков не ограничивался рамками города, а распространялся и на земли, тянувшиеся к нему, т. е. на уезд. Городовые приказчики участвовали в размежевании земель феодалов, ведали оброчными угодьями, участвовали в составлении писцовых книг и в местном судопроизводстве при решении земельных и иных дел.
Особенно важно было средоточие в руках городовых приказчиков финансовых функций: сбор оброчных денег с монастырей, ямских денег, примета и др. Эти поборы наряду с торгово-проездными пошлинами являлись основным источником доходов великокняжеской власти. Городовые приказчики наблюдали за функционированием великокняжеских торжков[1560].
В целом же введение института городовых приказчиков являлось предзнаменованием грядущего падения всей системы кормлений и засилья феодальной аристократии в местном аппарате.
«Великий князь всеа Руси» Василий Иванович, сын Ивана III и племянницы последнего византийского императора Константина IX Зои (Софии) Палеолог, вступил на престол вполне зрелым человеком, умудренным большим жизненным опытом. Уже из хода острой придворной борьбы 1497–1502 гг. он извлек для себя важные уроки.
Главным из них был тот, что за власть нужно бороться. Если для его отца, Ивана III, подобного вопроса по существу не вставало, а его державных прав никто не оспаривал, то иное дело Василий Иванович. Его утверждение на престоле при жизни законного наследника Дмитрия Ивановича, заключенного в темницу, не было освящено силой традиции. Да и позднее — до 1530 г. — у него не было прямых наследников, что ставило под угрозу судьбу династии. Отношения Василия Ивановича с его удельным братом Юрием все время оставались напряженными, и великий князь мог опасаться, что его дмитровский брат заявит свои претензии на престол и устранит его с политической арены так же, как сам Василий поступил со своим племянником Дмитрием.
Не было спокойно и в недавно присоединенных землях Северщины, где фактически распоряжались князья-вассалы Василий Стародубский и Василий Шемячич, а Литва не отказывалась от своих притязаний на их владения. Словом, в таких условиях для Василия III становилось задачей № 1 не присоединение новых земель к Москве (она была главной для Ивана III), а укрепление великокняжеской власти.
Познав и опалу, и возвышение, княжич Василий уже при жизни своего отца стал знаменем определенной политической группировки, которую он поддерживал и позднее на протяжении всех лет своего правления. Это были «дети боярские», т. е. рядовая масса русского дворянства, жаждавшая получить новые пожалования и привилегии за счет феодальной аристократии. Понял Василий Иванович и то, что все остальные союзники его — только временные попутчики, которых можно использовать во внутриполитической борьбе тогда, когда их интересы совпадают с планами самого великого князя.
В первый период правления Василий III в борьбе с удельными братьями и феодальной аристократией опирался на преданный ему круг представителей старомосковского боярства, выражавших интересы широких кругов дворянства. Брак с Соломонией Сабуровой из старомосковского рода боярского Сабуровых — Годуновых символизировал рту политическую программу великого князя. Однако, будучи устранены от реального участия в решении общегосударственных дел, служилые северские да и другие княжата в силу неизжитости черт феодальной обособленности русских земель сумели укрепиться на местах: одни в своих полууделах, другие в качестве наместников-кормленщиков. Создавалось такое положение, когда великий князь вынужден был считаться с их волей и требованиями.
В значительной мере поэтому во второй период княжения Василий III (с 20-х годов XVI в.) приблизил к себе представителей княжеской знати. Второй брак московского государя, на этот раз с княгиней Еленой Глинской, принес с собой и крутой поворот в политической линии Василия III. Женитьба государя Северо-Восточной Руси на представительнице княжат Руси Юго-Западной символизировала установление династического единства русских земель в рамках единого государства. Великий князь должен был отныне в большей мере, чем раньше, считаться с могуществом княжеской аристократии, связанной теперь с ним прочными родственными узами.
Восстановление Старицкого удела и усиление влияния иосифлян на московского государя в 20-х — начале 30-х годов XVI в. также свидетельствовали об отступлении великого князя от принятого ранее политического курса. Таким образом, борьба за власть между различными группировками княжеско-боярской знати в малолетство Ивана IV была подготовлена возвышением княжеской аристократии во второй период правления его отца.
