Шагам-Гирей во главе своего отряда ездил в сельскую усадьбу каймакама. С первого взгляда ему стало ясно, что сил для ее штурма у него недостаточно. Молодой воин вступил в длительные переговоры с Абдулла-беем на предмет его добровольной сдачи в плен при гарантиях личной безопасности. Переговоры велись через запертые ворота усадьбы, и договаривающиеся стороны явно не верели в то, что обещали друг другу. Между тем кавказские наемники блокировали все дороги, ведущие в Тереклы-Конрат, и там стал ощущаться недостаток продовольствия.
Не известно, чем бы кончилось это противостояние, но в Гёзлёве вдруг заявился карачи[42] Адиль-бей, нынешний глава старинного крымско-татарского рода Кыпчак. Этому роду от века принадлежали здесь земли, пастбища, колодцы, табуны лошадей и отары овец. Карачи сопровождали двести всадников, одетых по старинному обычаю в островерхие белые войлочные шапки, полосатые кафтаны и широкие шаровары.
Поневоле Шагаму пришлось принимать незваного гостя с должным почтением и выслушать его речи. Адиль-бей сказал, что на границе родовых владений Кыпчаков, сразу за Перекопом, целый месяц в полной боевой готовности стояли русские батальоны. Теперь, не встретив сопротивления, они перешли через Перекоп. Потому он бы советовал братьям из династии Гиреев, затеявшим эту заварушку с мятежом, немедленно ее прекратить и начать договариваться с русскими.
Из сказанного молодой воин уяснил себе одно: степняки выжидают и не спешат поддержать его отца в претензиях на трон. Видимо, что-то такое особенное посулила им Россия. А если степь, неоглядная, непредсказуемая и великая, поднимется против, то османам в Крыму не устоять. Слишком давно они покинули ее пределы, слишком изнежились, ведя приятную жизнь на берегах завоеванных ими южных морей, позабыв суровые законы степных предков.
После визита карачи Адиль-бея сын новоизбранного хана погрузился в сомнения. Испытывая ничем не объяснимую тревогу, он снял осаду с сельской усадьбы непокорного каймакама и сосредоточил весь отряд наемников в Гёзлёве. Вскоре туда пришел «Хотин». Конечно, аргументы военно-морского флота в споре за территории трудно назвать вежливыми, корректными. Но, как правило, действуют они на противника безотказно.
Кроме известных всем Искеле-Капусу, ханская крепость располагала еще четырьмя воротами. Ат-Капусу стояли на дороге, ведущей на запад, Ак-Мулла-Капусу — на дороге, ведущей на север, Одун-Базар-Капусу — на дороге, ведущей на восток, Топрак-Капусу — на дороге, ведущей на северо-восток. По какой из них ушел столь поспешно отступивший Шагам-Гирей, в городе не знал никто.
Зато все было заранее согласовано у Абдулла-бея с русским отрядом, и едва он приблизился к Тереклы-Конрату, как дубовые створки его ворот распахнулись и пропустили всадников в треуголках и кафтанах на мощенный камнем двор усадьбы. Слуги тотчас взяли под уздцы лошадей. Хозяин ожидал важных гостей в большой комнате, называемой «саламлык». Войдя в нее, кирасиры одновременно сняли треуголки и поклонились ханскому вельможе.
— Sovez le bienvenu a la maison de kaimakam, — произнес Абдулла-бей с довольно сильным акцентом, но грамматически правильно. — Je suis heureux de faire votre connaiccance…
— Notre salutation amicale recpecter Abdulla-bey, — ответил ему князь Мещерский, несколько удивленный. — C’ est la deuxiem fois aue nous venons dans votre ville…[43]
Сначала Абдулла-бей поступил в ханское медресе Зынджырлы, что находилось в окрестностях Бахчисарая. Но здесь учили в основном Корану, арифметике и немного — арабскому языку. Чтоб получить хорошее, всестороннее образование, надо было ехать в Константинополь и платить немалые деньги в медресе при мечети Ени-Джами, построенной в конце XV века матерью султана Мехмеда III Сафие. Там преподавали историю ислама, географию, математику, астрономию, основы военных знаний, арабский язык и французский — как международный.
Наследник старинного крымско-татарского рода Ширин, владеющего обширными землями на юго-востоке полуострова, отправился туда в возрасте тринадцати лет. Он проявлял большие способности к наукам, затем два года путешествовал в Италии, Греции, Египте, изъездил вдоль и поперек турецкие провинции Румелию и Анталию. В начале 1770 года отец взял его с собой в поход. Двадцатидвухлетний Абдулла стал свидетелем трех баталий османов с русскими — при Рябой Могиле, Ларге и Кагуле, где турецкая армия потерпела сокрушительные поражения.
Крымские татары, бросив союзников, тогда быстро отступили к Ак-Кермену. Но эти события заставили многих в Крыму задуматься о том, так ли велика мощь Оттоманской имперской Порты, как о ней принято думать и как всюду и всегда разглагольствуют сами о себе турки.
При Кагуле, например, они имели значительное численное превосходство над противником, но это не остановило полки неверных. Их действия на поле битвы были точными, быстрыми, сильными, и малоорганизованные толпища воинов ислама поддались им, словно прогнившее бревно удару стального топора.
В отличие от подавляющего большинства своих соотечественников Абдулла-бей владел иностранным языком. Он прочел много премудрых европейских книг о прошлом человечества. Они в деталях рассказывали о жизни разных империй: их начале, расцвете, печальном конце. Тут все сходилось. Созданная на руинах Византийской империи молодым и энергичным кочевым народом, абсолютно безжалостным к врагам и готовым на жертвы, Османская империя достигла величия в XVI–XVII столетиях и теперь неуклонно приближалась к своему упадку.
Мир вокруг нее изменился. Однако бывшие кочевники органически не могли усвоить сущность перемен и последовать им. Они бы сами хотели никогда не меняться и жить по законам шариата, сложившимся где-то в VIII или IX веке…. Но такого счастия ни одному народу, существующему в Европе, не дано. Либо вечная модернизация, либо застой, и тогда соседи, успевшие сделать больше, расправятся с отсталой страной, преследуя свою выгоду.
В связи с данным постулатом крымско-татарскому народу, живущему воспоминаниями о молодецких набегах на Русь и грандиозных грабежах, следовало бы задуматься о своем будущем. Сказки о трусости и слабости московитов ныне являются вредоносными слухами.
Пока конные отряды крымчан из года в год крысятничали вдоль границ причерноморских степей, на севере континента, за непроходимыми лесами и плоскими возвышенностями вырос новый колосс. Потому крымскому хану пора определиться, с кем идти дальше: с турками или с русскими?..
Для Абдулла-бея ответ был очевиден. Он сразу и безоговорочно присоединился к сторонникам Шахин-Гирея, в марте 1777 года избранного ханом. Они познакомились и поначалу испытывали друг к другу большую симпатию. Объединяло их многое: молодой возраст, хорошее образование, путешествия по миру, критическое отношение к стране османов и порядкам, царящим в ней.
