– Замечательно. Они должны быть побеждены и, что более важно, знать, что побеждены. Оккупационные силы прибудут только через несколько недель, а мы не хотим, чтобы им пришлось драться. Только взять. Ваша задача – сделать так, чтобы Вардхейвен не был способен на какое-либо сопротивление. Для этого и были построены эти корабли, правильно?
– Да, господин губернатор, – сказал адмирал. «Месть» не был обычным линкором. Скоро Вардхейвен либо сдастся, либо узнает, насколько необычен этот корабль.
Губернатор убрался готовиться к вступлению в должность. Адмирал Баха продолжал изучать ситуацию на дисплейном столе. От губернатора адмирал слышал одно и то же вот уже три с половиной дня.
– Мне нужно четыре, а лучше все шесть часов спокойного отдыха, – сказал он Сарис. – Если не произойдет чего-нибудь очень важного, не буди меня. Чего-нибудь по-настоящему важного.
– Я тоже немного посплю, сэр. Вряд ли стоит изучать не изменяющуюся уже столько времени ситуацию. Пусть этим занимается дежурный лейтенант.
– Он тебя разбудит, если будет нужно?
– Да, я ему доверяю. Я знал его отца.
– Хорошо, тогда давайте немного отдохнем, – адмирал развернулся, но шел не спеша, позволив Сарис догнать себя. И, как только тот догнал, адмирал включил глушитель и добродушно прошептал: – У тебя же есть приказ заменить меня, если попросит Маскалин?
Темное лицо Сариса на мгновение стало почти призрачным, но он даже не сбился с шага.
– Да, сэр. Это было условием для этой должности. Если бы я не согласился, ее предложили бы кому-нибудь еще.
Адмирал кивнул.
– Ты был моим первым и главным кандидатом. Взамен от меня потребовали, чтобы я согласился на некоторые их условия. В общем-то, я ожидал, что от тебя потребуют что-нибудь подобное. Рад, что сейчас все открылось.
– Могу спросить, что от тебя потребовали?
– Будем надеяться, что тебе это никогда не пригодится, – сказал адмирал и выключил глушилку.
– Сэр, у нас небольшое магнитное возмущение в непосредственной близости от флагмана, – сказал дежурный лейтенант.
– И что же это за возмущение? – потребовал Сарис. Оба знали, что разговор, произошедший только что, вряд ли состоялся бы, если бы кто-нибудь не заглушил камеры наблюдения и записывающую аппаратуру.
– Мы не смогли идентифицировать его, сэр. Возмущение длилось всего секунду. Возможно, всего лишь незначительное колебание мощности, – сказал молодой человек, пытаясь не выдать себя. И свое начальство. Известно, что старшие офицеры иногда используют глушилки. Если их поймают, дело может обернуться концом карьеры. А то и вовсе жизни.
– И что вы собираетесь делать с этим? – спросил Сарис.
– Записать в журнал, сэр, – молодой человек выдал нужный и правильный ответ.
– В таком случае, так и сделайте. Я буду у себя в каюте. Разбудите меня, только если произойдет что-нибудь очень важное. Понятно?
– Да, сэр.
Вице-адмирал Ральф Баха, не оглядываясь, отправился в свою каюту. Он мог надеяться, что у его флота достаточно времени, чтобы не оглядываться через плечо, вдруг появятся основные силы Вардхейвена, и сосредоточить все внимание на быстро приближающейся цели.
До контакта 11 часов
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Хонови смотрел на большой телевизор в главной гостиной Дома Правительства. Трудно представить, что это здание впервые с тех пор, как ему исполнилось тринадцать, больше не его дом.
– Разве нельзя сделать картинку почетче? – спросил Моджаг Пандори, исполняющий обязанности премьер-министра от оппозиционной команды. – Где пульт?
Похоже, он решил так тонко оскорбить всю проделанную работу Лонгнайф за все это время, но Хонови решил не отвечать.
Телевизор старый, а еще кто-то поигрался с яркостью. Куса мрачно смотрела на Хонови. Ну да, она из тех, кто изо всех сил старается исправить положение... и делает его хуже. Старый телевизор прекрасно иллюстрировал весь тот беспорядок, в котором оказался Вардхейвен.
Хонови подошел к телевизору, открыл блок управления и нажал пару кнопок. Экран телевизора обрел должную четкость. Отец и исполняющий обязанности премьер-министра сосредоточились на картинке и на заметили, как за их спиной Куса жестами извинилась. Хонови подмигнул ей.
Картинка демонстрировала главную космическую лифтовую станцию. Люди стоят в длинных очередях, подъезжают машины. Голос за кадром объясняет, что всего несколько часов назад на станции еще никого не было, эвакуация Верхнего Вардхейвена завершилась, никто не поднимался и никто не спускался... наглая ложь, ради которой Хонови постарался, чтобы не было никаких снимков, чтобы опровергнуть ее. До того момента, когда придет время для настоящих новостей.
А сейчас все изменилось. Правительство сняло запрет на полеты в космосе близ Вардхейвена и разрешило кораблям лететь от станции Верхний Вардхейвен до точки прыжка Альфа. И вот жители других миров, застрявшие в это неблагополучное время на Вардхейвене, ринулись спасаться бегством.
Видео демонстрировало то, что Хонови надеялся никогда в жизни не видеть больше никогда. Испуганные женщины, с детьми на руках, которых не понимали, что происходит, и испуганные только из-за того, что матери и отцы напуганы. Мужчины суетились, как это обычно бывает, либо зазря, либо еще больше усугубляя положение, женщины торопились, но при этом желали знать, почему до сих пор не сделано ничего нужного.
Хонови уже третий день пытался сдерживать страх, но теперь это страх исходил из широко раскрытых детских глаз, из срывающихся голосов матерей и недовольства мужчин. Да, это был страх. И сейчас, когда его показывали по телевизору, он станет открытым для всеобщего обозрения.
– Ну, теперь ты удовлетворен? – спросил, словно плюнул, Пандори. – Я все еще убежден, что нам следовало оставить корабли на месте. Никто не посмеет бомбардировать нас.
– Ультиматум был вполне понятен, – медленно сказал Хонови с упорством, которое, как он надеялся, наконец, пробьет броню отрицания Пандори. – Они используют старые формулировки из времен, предшествующих Единству. Девяносто, сто лет назад планета должна была сдаться,потерять контроль над космосом и выплатить репарацию. Обычно это означало принятие на себя долга планеты-победителя перед Землей. Не самое приятное время.
– Но они не требуют репараций, – заметила Куса. – Они хотят нашей полной капитуляции.
– Эти линкоры послал Петервальд и играют они на большую ставку, – сказал папа. Он пытался молчать, как и обещал, хотя было видно, что трудно дается.
