– Куда вы направлялись?
Она взглянула на него, ее щеки порозовели, а потом рассмеялась – смех, хотя и принужденный, был приятным.
– Куда мы сможем проехать, кардинал. Все главные улицы между Серкус-Гарден и рекой заблокированы, а вокзал Строппинг превращен в военный лагерь. Таким образом, – она нахмурилась, – могущественный Роберт Вандаарифф взял город в свои сильные руки.
Чань кивнул на окно.
– Но теперешний маршрут приведет нас прямо в Серкус-Гарден.
– Я осведомлена об этом, и все же я думаю, что у нас есть еще несколько минут, чтобы продолжить этот захватывающий разговор.
– Вы говорите о железном кулаке Вандаариффа. По мнению доктора Свенсона, вас не заботят эти взрывы.
– Напротив, я теперь стремлюсь избегать скоплений людей.
– По этой причине вы покинули дворец?
– Дворец в реальности такое же унылое место, как пчелиный улей. Вечное жужжание трутней…
– Довольно. На всех фронтах, где Вандаарифф усилился, вы отступили. Взрывы, его контроль над Аксвитом, военное положение, захват собственности – вы ничему не противились.
– А как бы я смогла? А вы?
– Я пытался.
– И каковы результаты, кроме того, что Селесту Темпл разорвало в клочья? – Графиня потянулась к своей маленькой сумочке. Чань схватил ее за руку и с отвращением открыл сумочку, обнаружив только небольшую лакированную коробочку и сигаретный мундштук.
– Откуда вы знаете? – жестко спросил он.
– А как вы думаете? От жены заместителя министра, слышавшей это непосредственно от самого Вандаариффа: для чего еще может пригодиться эта стая гарпий? Я, по крайней мере, информирована. – Графиня вставила белую сигарету в мундштук, поднесла к ее кончику спичку, закрыла глаза, вдыхая дым, а потом выпустила его из ноздрей. – Боже мой.
Ее мгновенный переход к удовольствию, или если не к удовольствию, то к расслабленности, снова напомнил мозгу Чаня о вкусе опиума. Как просто было сохранить хотя бы один из синих камней леди Аксвит. Графиня отогнала дым от лица.
– Оскар никогда не был таким, как мы все. Он действительно художник, обладающий всеми опасными качествами людей этого призвания. Ему важны ощущения не сами по себе, но для того, чтобы развивать свое творчество.
– Но Оскар Файнляндт – это не Роберт Вандаарифф. Вы видели, что случилось в Парчфельдте – если вы заглянули в ту книгу, вы знаете, кем он стал. Чем бы он ни руководствовался раньше…
– Я не согласна – о да, он изменил свою цель, но не путь и не стиль.
– Вы не станете утверждать, будто этот хаос – то, что сделал бы граф д’Орканц.
– Конечно, нет, но заботит его сейчас совершенно иное.
– Я видел, что ничто другое его не заботит!
– Вы ошибаетесь. Он пока натягивает холст и приводит в порядок краски. Он еще не начал.
– Но город…
– Город может гореть.
– Но Аксвит…
– Каждый лорд и каждый министр могут также сгореть – для Оскара они бездумные муравьи.
– Но как вы можете оставаться в стороне…
– В данный момент я пытаюсь выжить.
Чань недоверчиво фыркнул.
– День, когда вам достаточно простого выживания…
– Не будьте дураком! – прошептала графиня. – Такой день настал. Спросите об этом труп Селесты Темпл, если сомневаетесь.
По команде графини экипаж остановился в ухоженном французском парке с посыпанными гравием дорожками и цветочными клумбами. Чань помог даме выйти из кареты и стал осматривать парк, проверяя, нет ли в нем агентов Вандаариффа. Графиня вложила в руку кучера монеты, прошептав ему что-то на ухо. Чань ничего не сумел расслышать, и она быстро пошла по дорожке.
– Вот сюда, кардинал, если вы намерены сопровождать меня.
На многих больших домах имелись медные таблички. Некоторые из них сообщали о том, что здесь дипломатические представительства, на других были фамилии видных врачей или юристов. То, что улицы пустовали, казалось особенно странным в сравнении с неразберихой, царившей в городе. Был ли этот район так хорошо защищен? Графиня остановилась на узкой улице рядом с молдавской дипломатической миссией. Она взяла Чаня за руку, повернувшись так, чтобы ее платье не терлось о стену, и приложила палец к губам, призывая молчать. Он предположил, что их целью будет посольство, но это оказался особняк, расположенный рядом, они вошли через черный ход для слуг, хотя улица была слишком узкой, чтобы по ней доставлять припасы. Графиня тихонько постучала в дверь, а потом обернулась.
– Тот человек на улице следит за нами?
Чань, как идиот, тоже обернулся, а потом было уже слишком поздно. Он почувствовал, как острое лезвие прикасается к его шее – это был зазубренный острый край синей стеклянной пластинки.
– Я не была с вами полностью откровенна, – призналась графиня.
Деревянная дверь распахнулась, и Чань почувствовал отвращение.
– Ну и ну, глядите, кто пришел!
Джек Пфафф с обожанием улыбнулся графине.
Он отобрал у Чаня трость и впустил их в дом. Первый этаж был перестроен для врача-консультанта: там находились комнаты для осмотра, операционная и личный кабинет, в котором владелец ожидал их.
– Доктор Пьерсон – кардинал Чань. У нас мало времени, кардинал, не могли бы вы раздеться. – Графиня кивнула Пфаффу, который вытащил кинжал из трости Чаня. Она покопалась в сумочке и вставила сигарету в мундштук. Чань не пошевелился.
– Ваша одежда, кардинал. Пьерсону нужно осмотреть вас. Мы должны немедленно отправить ответ.
– Какой ответ?
Кардинал неприязненно посмотрел на Пьерсона, стоявшего у своего письменного стола. Доктор был низкого роста, с бочкообразной грудной клеткой. Вокруг его выпуклых глаз были еле заметны круги цвета сушеной сливы – остатки следов Процесса. Густые волосы Пьерсона были такими же белыми, как его медицинский халат, и блестели от бриолина. Руки выглядели обветренными, как у прачки. Чаню хотелось бы знать, что в действительности представляла собой медицинская практика Пьерсона.
– Ответ Роберту Вандаариффу, конечно, – ответила графиня. – Он предложил обмен, и я должна решить, как лучше подготовить того, кого ему пошлю.
– Подготовить для чего?
– Ради бога, снимите хотя бы пальто. Я уверяю вас, что уже видела мужчину в нижнем белье и не упаду в обморок.
Чань начал расстегивать красные, обтянутые шелком пуговицы облачения священника. Он посмотрел на Джека, оценивая дистанцию между ними. Доктора, которого от него отделял письменный стол, можно было не принимать во внимание, а графиня допустила ошибку, сев. Трость с кинжалом была для Пфаффа незнакомым оружием, и, как только Чань снимет пальто по их просьбе, ему легко будет вернуть свое любимое оружие. Он хлестнет врага по глазам своим пальто и увернется от кинжала, потом схватит трость. Два быстрых удара – и он разделается с Пфаффом. Чаню даже не понадобится отнимать кинжал. Он может схватить приставной столик и вышибить им мозги графине.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
