И поэтому я закрыла глаза.
И старалась дышать, пока еще была возможность. Вот-вот палачам дадут отмашку, и воздух закончится. Воцарилась тишина, и я поняла, что это случится сейчас…
- Именем короля! – раздалось вдруг отовсюду.
- Душите! – одновременно с этим раздалась команда.
И веревка сдавила мое горло. Но тут же ослабла, а палач свалился замертво с проломленным черепом. Я увидела, как на площадь стекаются войска виссарийцев, и глазам не поверила. Впереди всех на конях ехали Генрих и Максимилиан.
Меня, наверно, все-таки убили. И это какое-то посмертное видение. Вроде фантазии или утешения.
Я тут же заметила, как стража храма по приказу архиерея двинулась на нас с мечами, но внезапно между нами и стражей из воздуха материализовалась химера и так рыкнула на стражу, что та просто села. Я успела заметить ужас в глазах архиерея Гамаса, когда он смотрел на химеру, но чудище уже растаяло в воздухе.
Но тут же рядом оказался Алессио, развязал мне веревки, потом освободил Алейну. Толпа разбегалась из-за химеры, под напором войск и монархов. Их появление было встречено без сопротивления, слишком внезапным оказалось. Кто-то из воинов помог нам спуститься, нас взяли на коней, повезли прочь, а Генрих, не удостоив меня даже взглядом, остался разговаривать с храмовниками на площади. А впрочем, может, оно и к лучшему. Я представляла из себя в тот момент далеко не лучший образец королевы. Меня и Алейну быстро доставили в замок.
Беа и Валери взялись за меня вдвоем. Они намыливали меня раза четыре, скребли и полоскали, пока кожа не стала скрипеть. Но запах фекалий преследовал меня, даже когда воду сменили в пятый раз и добавили розового масла. Когда я переоделась в чистое платье, а Беа уложила мне мокрые волосы, Валери доложила, что король Генрих ждет в гостиной.
Я поспешила к королю, понимая, что даже хотела бы обнять его, ведь он спас мне жизнь, а еще я столько делала для него и думала о нем в эти дни, что, казалось, он все это тоже знает и чувствует.
Но король Генрих на мой порыв броситься к нему сухо спросил:
- Кем вы себя возомнили, леди Эллен?
Я осеклась, остановившись посреди комнаты. Это он про что сейчас?
- Я, как и вы, борюсь за победу ваше величество, - осторожно возразила я, пытаясь разгадать на каменном лице короля хоть какую-нибудь подсказку.
- За победу? Может, еще скажете, что за народ волнуетесь? – он резким, чеканным шагом прошел к окну и развернулся. - Я знаю, почему вы ратуете за победу – вам хочется сбежать отсюда поскорее, и неважно, как мы потом будем расхлебывать то, что вы накрутили. Это не то же самое!
- Но какая разница, что движет мной? Вы сами просили помочь вам. Теперь в этом упрекаете. Я не понимаю вас. Чем вы недовольны? – голос предательски дрожал, а я хотела быть твердой, как камень. Как Генрих, непроницаемой и равнодушной. Но получалось из рук вон плохо.
- Вашей сделкой с Верховным Жрецом. Вы позволили себе торговаться верой других людей, не спросив их мнения.
Гнев удушливой волной подступил к горлу и щекам, сдержаться не было сил, думать о более мудрых словах – тем более. Рядом с Генрихом и его равнодушием мне сносило всю выдержку, как будто природа создала нас нарочно противоположными друг другу. Он каменный – я бурная, он сдержанный – я эмоциональная, он каждое слово чеканит равнодушно, а я бросаю их в него горстями, переполненная чувствами. А ведь я тоже могла быть спокойной и невозмутимой, только вот с ним не получалось. И плотина моего терпения лопнула.
- А вы спрашивали их мнение, когда заключали сделку с храмом Всевидящего Ока?! Это ваша благодарность? Отчитывать меня за сделку с Верховным Жрецом?! После всего того, что я добилась для вас и Франкии?! После всего того, что храмовники хотели сделать со мной?! У меня на шее след от веревки, а в ноздрях запах дерьма!
- Вы должны были сделать, как я приказывал. А не принимать непродуманные решения, - отчеканил словно заученную фразу Генрих.
- Вы чурбан бессердечный, а не король! Я не понимаю, за что вы сердитесь. Вы делаете меня королевой, потом кричите, что я королева. Вы просите меня о помощи, затем обижаетесь за помощь! - я была на грани истерики. От обиды меня трясло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Вы не понимать меня должны, а слушаться, - нахмурился король.
- Идите к черту! Со всеми вашими интригами, двором и войной. К черту! – заорала я и выбежала, задыхаясь от возмущения, из гостиной. Я шла по коридору, и меня трясло от несправедливости. Да что он себе возомнил? Что я тут в игрушки играла?
- Эллен, я тебя не отпускал! – прогремело позади.
Я бы показала королю неприличный жест, но его значение в этом мире неясно. Я просто продолжила идти по коридору, вытирая слезы обиды. Одновременно с этим на плечи легли усталость и безразличие.
- Эллен, - король догнал и развернул меня к себе. – Мы не договорили.
Я рванулась из его рук, но этот мерзавец был сильнее, а я слишком измучена. Слезы обиды так и наворачивались на глаза, я постаралась, чтобы голос не дрожал, но в нем все равно звенела обида и усталость. Плечи опустились. Я сдалась.
- Я вчера провела несколько часов в воде, пытаясь вылечить твой народ. А сегодня простояла в дерьме, пока твой народ готовил мою казнь. Генрих, я не знаю, что ты еще от меня хочешь. Я делаю все, что могу. Ну хочешь, отдай меня им на растерзание. Единственное, что я теряю – это свою жизнь и мечту о счастье. А ты теряешь больше. Ведь речь идет о спасении мира.
- Но этот мир ненавистен тебе, - в глазах Генриха вдруг проявилось сочувствие, он положил мне ладони на плечи.
- Но не люди, не ты. Здесь у меня появились друзья. Этот мир заслуживает того, чтобы жить, даже если я не хочу в нем находиться, понимаешь? Я сделала все, что могла, чтобы помочь тебе. Выдай меня храмовникам. Пусть делают, что хотят. Зато ты успокоишь народ. За тобой пойдут, как только ты избавишься от меня. Это я мешаю тебе. Не храмовники даже. Вот увидишь. После расправы надо мной все успокоятся.
- Ты совсем рехнулась, Эллен, - убирая растрепанные волосы мне на спину, сказал король. Он приласкал мою щеку мимолетно, так что я даже и не могла сказать с уверенностью, было ли это лаской. – Ты моя королева. Если я брошу тебя на растерзание, что я за король? Что я за защитник? Нет, моя королева. Мы в этом вместе.
- Будет гражданская война, Генрих, - устало пояснила я.
- Не будет, - твердо заявил король. – Будет суд. Будут беспорядки. Будут казни. Но я тебя никому не отдам на растерзание. Все закончилось, Эллен. Ты вне опасности, иди сюда.
Он вдруг прижал меня к себе и погладил по голове. Я сначала ткнулась носом в его ворот, вдыхая уже знакомый запах.
- Либо мы вместе побеждаем, либо вместе проигрываем.
Я просто дышала им, для меня его запах вдруг стал родным, как запах дома. В глазах снова защипало.
- Но я действительно подвела тебя, хоть и не могла поступить иначе. Верховный Жрец помог мне выпутаться из безвыходной ситуации. Разве принц Максимилиан не рассказал тебе?
- Ты ведь не знаешь, как было дело. Узнав о готовящейся казни, маэстро Фермин смог завести одну из своих машин, Алессио и еще несколько человек столкнули ее с площадки и, слава богам, она полетела. Маэстро Фермин приземлился по счастливой случайности именно в том месте, где я проводил смотр войск. И он рассказал мне, что твоя жизнь в опасности. Я передал капитану Уилкору командование войск, а сам прибег к магии ветра, чтобы успеть вовремя. Когда я подлетал к Эмеральду, флот Максимилиана как раз причалил к пристани. У нас не было времени на разговоры. О твоей позорной сделке с Жрецом мне сообщил архиерей Гамас. Он все еще требует расправы над тобой, народ еще поддерживает его, но кровавый мор волшебным образом пошел на спад. Ты все-таки смогла излечить всех. Я разберусь с ним позже. А теперь расскажи, что случилось в Виссарии.
- Что, даже прощения не попросишь, что накричал на меня? – ехидно поинтересовалась я. Ладонь Генриха снова легла мне на щеку. Мы стояли очень близко друг к другу, и он наклонился еще, чтобы заглянуть мне в глаза.
