в ужасе по стольким причинам, но подняла глаза и произнесла это. Точно повторила те слова, которые ей передали.
И Фолько, услышав их, внезапно прибавил:
– Я видел такое, да. Может быть, я ошибся насчет кровотечения. Мы должны очистить рану и закрыть ее. Должны попытаться!
«Откуда ты это знаешь?» – спросила Ления у женского голоса в своем мозгу.
«Я не знаю! Я ничего не знаю! С нами есть еще кто-то! Благодаря мужчине… тому, у которого нет бороды. Он ее позвал!»
«Ее?»
«Да!»
Ления посмотрела на Антенами Сарди. Его глаза оставались плотно зажмуренными, он покачивался на месте. Он выглядел так, будто вот-вот упадет.
Она спросила:
– Синьор Сарди. Господин, что вы делаете?
Он открыл глаза, посмотрел на нее.
– Я не могу объяснить вам. Но я… я пытаюсь помочь.
– Возможно, вы это уже делаете, – сказала она.
Она повернулась к д’Акорси и лекарю.
– Как нам остановить кровотечение? Как это сделать?
– Это неважно, – ответил доктор. – Если он ранен туда, куда мы видим…
– Останови кровотечение, Пелачи, проклятый слизняк, или умрешь в ту же секунду, что и он!
Это произнес мягкий, добродушный Антенами Сарди. Он посмотрел на Лению с опасливой надеждой в глазах, потом перевел взгляд на их семейного доктора.
– Ваша задача – сделать то, что вам сказали, синьор Пелачи. В точности. В случае неудачи вы рискуете собственной жизнью.
Фолько д’Акорси посмотрел на Лению, потом на лекаря.
– Синьор, – сказал он, – если он умрет после того, как вы попытаетесь сделать то, что вам предлагают, это будет не ваша вина. Если вы не согласитесь, вина ляжет на вас. Я видел людей, которые выжили, получив ранение в грудь. Это зависит, как сказала синьора Серрана, от того, перерезан ли жизненно важный сосуд. Кровотечение не обязательно значит, что это так.
Он посмотрел на стражников.
– Где простыни, вино, вода?
– Сейчас будут, мой господин, – ответил священник. – Смотрите, у нас есть простыни и вино. Воду кипятят на нашей кухне.
Лекарь, чье лицо стало совсем бледным, произнес:
– Нам необходимо перенести его в…
«Нет! – раздался голос в голове Лении. – Он умрет, если его перенесут, говорит она. Она говорит «лигатуры». Я не знаю, что это. Сейчас вино в рану. Затем заполнить ее чистой тканью до тех пор, пока не принесут лигатуры, потом рану надо зашить. Лекарь может это сделать!»
Это было совершенно невозможно, все это, но это могло спасти жизнь, которая была для нее важнее любой другой. Ления снова в точности повторила то, что сказала говорящая с ней женщина.
Доктор открыл рот, будто опять собирался возразить. Антенами Сарди сказал:
– Возможно, в данный момент господин правитель Акорси настроен более милостиво, чем я, Пелачи. Назовите все, что вам необходимо. Мои телохранители принесут это. Мы устроим его поудобнее, принесем для вас освещение, вы будете лечить его здесь. – Его голос звучал повелительно и даже холодно.
Верховный священник вызвал своего человека, а сам быстро отдал распоряжения, как устроить Рафела поудобнее. Ления подложила свою накидку ему под голову. Кровь все еще текла. Так много крови.
Ления подняла глаза. Священник, которому отдали распоряжения, не двинулся с места, чтобы их выполнить.
– Господин верховный священник, – резко сказал он, преисполненный сознанием собственной значительности. – Это же киндат! Посмотрите на его одежду! Белое с голубым! Неужели мы оскверним это святое…
– Вы уволены, – перебил его верховный священник. Еще один голос, который стал холодным, как зимний дождь. – Снимите ваши одежды и уходите. Маззари, выпроводите его. Филлипо, принесите то, за чем я его послал. И быстро. Здесь может умереть человек.
Люди в желтых одеждах зашевелились, забегали. Уволенный мужчина протестовал. Он похож на человека, которого ударили обухом по голове, подумала Ления.
– По-видимому, я доставляю неприятности, – сказал Рафел.
– Замолчи! – ответила она. – Перестань шутить. – Она сжала его руку. Сильно. – Они собираются попробовать. Молись своим лунам. Останься в живых ради тех, кто тебя любит.
– Я наконец стал красивым? – спросил он.
– Рафел, если я тебя убью, толку не будет.
Антенами Сарди, стоящий над ней, попросил:
– Синьора, отойдем в сторонку, прошу вас. Пожалуйста. Всего на секунду.
Она с трудом поднялась – ноги затекли после стояния на колеях, одежда, пропитавшись кровью, потяжелела. Ления вытерла глаза тыльной стороной ладоней.
Они отошли на несколько шагов. За ними следовали два телохранителя, испуганные и настороженные.
Сарди тихо спросил:
– Кто говорит вам о том, что нужно делать, пожалуйста, скажите?
Его голос был полон беспокойства, сейчас он звучал совсем не повелительно.
– Я… я не могу объяснить толком, мой господин. Это очень…
– Это целительница? Которой здесь нет?
«Скажи ему, так и есть! Это не я. Она говорит через меня».
Ления прикусила губу:
– Я слышу вовсе не ее. Я… слышу другого человека в своей голове. Этот человек исповедует веру Джада, и она говорит, что… что целительница говорит с ней. А потом она передает мне, что нам следует делать.
Она увидела, как лицо Антенами Сарди осветила радость. Через мгновение он тихо произнес:
– Да благословит вас Джад и подарит вам свет, синьора. Это останется между нами, между нами двумя. Я знаю, кто это. Она может спасти вашего друга. Если кто-то и может, то это она.
– Кто она?
Он покачал головой:
– Имя не имеет значения.
«Ее имя Елена, – раздался голос у нее в голове. – Она разрешила мне назвать его тебе. И передать привет синьору Сарди».
– Она просит передать вам привет, – сказала Ления. Неужели она могла отказать?
Сарди покачнулся, вытянул руку в поисках опоры, сжал ее плечо.
– О Джад. Я ничего этого не понимаю, – прошептал он. – Но я так счастлив! Пусть он выживет, пожалуйста.
– Вы думаете, я понимаю? – спросила Ления.
«Пусть он выживет, пожалуйста», – подумала она.
«Я тоже не понимаю, – прозвучал ее внутренний голос. – Но думаю, что нам и не надо понимать. Может, эта женщина не верит в бога, но сейчас она служит Джаду. Я в это верю».
«Мы здесь пытаемся спасти киндата», – сказала Ления.
«Она знает. Я знаю. Я… именно мне необходимо, чтобы это исходило от Джада».
«Мне все равно, откуда это исходит».
«Я это знаю. Ты его любишь?»
Пауза.
«Да, – ответила Ления. – Да, люблю».
У лекаря оказались умелые руки. Пьеро Сарди был слишком педантичен и слишком хорошо понимал многочисленные аспекты жизни и свою роль в ней, чтобы иметь неумелого лекаря, подумал Фолько д’Акорси.
Рану Рафела бен Натана промыли вином, при этом он кричал в почти пустом святилище так, что крики эхом отражались от купола и стен в пространстве, удерживающем и рассеивающем свет из высоких
