Я сама не поняла, как потеряла Аверьянова из вида, вроде только что был рядом, а потом я моргнула и он исчез. Я начала аккуратно осматриваться, а потоп получила снежком по попе. Прохожие, наблюдая за нашим ребячеством — улыбались. Проходящие мимо меня парни показали мне в сторону, откуда прилетел снаряд. Когда я посмотрела в ту сторону, на меня обрушился град из снежков и дикий ржачь, по-другому назвать было нельзя.
Я быстро спряталась за первое попавшиеся дерево, но оно было слишком тонким, поэтому место дислокации пришлось менять. Я быстро побежала за другое дерево и в лучших традициях жанра наткнулась на спину Пашки, на которую моментально и запрыгнула.
— Покатай меня большая черепашка! — радостно прокричала я. Мне было так жарко, хоть куртку снимай.
Вот только молодой человек черепашкой быть не захотел, он просто упал на снег, а я, визжа, полетела вслед за возлюбленным.
— Милка, ты как Снежок! — сообщим мне Павел, когда отряхивал меня от снега. Сама я сидела на пятой точку, и шевелиться не желала. Мои глаза закрылись, и я не могла их открыть от обилия снега на ресницах.
— Почему Снежок? — с любопытством поинтересовалась я.
— Ты вся такая белая и пушистая, — весело сообщил Паша, только потом его голос стал тихим и серьезным. — Ты такая хрупкая, как снежинки, и я ужасно боюсь, что ты растаешь, и я тебя не увижу.
— Паш, ты чего? — напугалась грусти в голосе парня.
— Мне кажется, что я тебя потеряю. Что ты растаешь так же как и этот снег. Вот только через год он снова выпадет, а тебя вернуть я буду не в силах.
— Не говори ерунды! — строго сказала я. Мне не нравились все эти разговоры про потери. — Все у нас будет хорошо! Я буду рядом!
С тех пор Аверьянов называл меня Снежком в те моменты, когда на него находила какая-то меланхолия. А через два месяца он исчез из моей жизни.
* * *
Все-таки на природу мы решили ехать с ночевкой, но для начала необходимо достаточное количество народа. Впятером же мы не поедем.
Все вопросы по организации поездки взяли на себя Максим и Денис. Машка тоже хотела помочь, но ее вежливо попросили не мешаться под ногами. Она, конечно, подулась немного для приличия, а потом все-таки заявила, что напишет список продуктов, так как 'мужики в этих делах совершенно ничего не секут!'
Ребята согласились, и вручили Станиной лист и ручку, пробурчав что-то типа 'на, пиши, хоть к нам лезть не будешь'. Но Машка была доброй души человек, поэтому ехидно улыбнулась и принялась за список, составляя в уме план месте.
Когда она мне рассказывала об этом, на моем лице расцвела улыбка. Впервые за сегодня после встречи с Пашей. Стас поле моего небольшого рассказа, стал задумчив и угрюм как никогда, но прижимать он меня к себе не переставал. Спасибо ему за это!
— Стас, Мил, а вы вложите свою лепту? — интересовался Максим. Брат пытался делать вид, что ничего не произошло. Только меня напускным спокойствием не обманешь, я чувствовала, что буря в его груди набирает обороты, и как только эта буря достигнет пика своего развития, Макс взорвется. Мне уже жаль того человека, на которого родственник может обрушить гнев. Бешенный Малинин Максим — это что-то с чем-то. Но я искренне надеюсь, что взрыва чувств не случится.
— А мы как большинство, — просто сказал Барский. Его эта поездка вообще, по-моему, не волновала. Да и не его одного. Мы туда собираемся, что бы просто отвлечься от проблем.
— Ну, смотрите. Претензии потом не принимаются.
Блондин согласно кивнул и уткнулся носом мне в макушку.
— Может, уйдем? — жарко зашептал мне в ухо парень. У меня даже мурашки по телу прошли.
Я согласна кивнула, и мы синхронно поднялись. Остальные не обращали на нас никакого внимания, только Машка посмотрела нам в след и закусила губу. Она волновалась за меня, и я это знала.
— Куда пойдем? — взяла я молодого человека под руку.
— Мы еще квартиру не посмотрели. Может туда? — лукаво сощурил глаза Стас.
Это предложение родило во мне бурю чувств, и я поняла, что не готова пока жить с ним. В голове вертелся вопрос, а люблю ли я его? Я боялась сама себе на него ответить, слишком много на него навалилось.
Для того, что бы переехать к Барскому, мне придется разобраться с Пашкой. Вот только, сколько времени это может занять, я не знаю. Для начала надо успокоиться, а только потом решать проблемы, хотя у меня появляются смутные сомнения, что успокоиться я все же не смогу — слишком больная это для меня тема.
С Аверьяновым надо поговорить и узнать, что же этот тип хочет от меня. Вот только как его найти? Потом я дала себе мысленный подзатыльник, он скоро сам меня найдет и к этому времени нужно подготовиться…
— Мил? — вопросительно поднял светлую бровь Стас, обеспокоенный моим затянувшимся молчанием.
— Что? — вновь вернулась я в реальность.
— Так, что насчет квартиры?
— Стас, понимаешь… я… я пока не могу переехать к тебе… — с трудом выговорила я.
— Все из-за него, да? — быстро понял, что к чему молодой человек.
— Прости, просто я не готова. — Робко произнесла я.
Мне не хотелось его обижать, но я чувствовала, что не готова. Аверьянов здесь не причем, он просто дал мне это понять. Я не могу сейчас броситься в омут с головой. Моя голова мне нужна свежая, и способная здраво мыслить.
— Ты его любишь, да? — обреченно спросил Барский.
— Стас! — я кинулась ему на шею и уткнулась носом в грудь, в которой бешено, стучало сердце, и слышалось тяжелое дыхание.
Сначала блондин меня обнял, но быстро справился с собой и отлепил от себя липучку в виде меня.
— Это значит, любишь? — зло спросил парень. — Милана, не мучай меня!
— Не люблю, — и снова кинулась на шею.
На этот раз парень не стал меня отталкивать, а просто взял в кольцо своих нежных рук и уткнулся носом мне в макушку. Мы молчали. Да и сказать была не чего. Глупая ситуация! Осталось только верить, что все быстро закончится т я смогу, наконец, вдохнуть полной грудью.
— Я люблю тебя, — услышала я едва слышный шепот, и сердце кровью облилось. Мне хотелось, что и я его люблю, сказать, что кроме него мне ни кто не нужен. Что я останусь с ним навсегда, но я не знаю почему, сказать все это я не могла.
— Стас, милый, не дави на меня! Я обещаю, что скоро все станет на свои места, — говорила я, не поднимая головы. Мне было просто напросто стыдно смотреть ему в глаза.
— Я верю, — проскользнула в его голосе неуверенность.
Разрази меня гром, пусть трамвай переедет или дерево на меня упадет! Как же я не хочу ни кому причинять боль. Как бы я наивно хотела, что бы все были счастливы. Уж, я-то знаю каково жить в ожидании чуда, как тяжело когда опускаются руки.
