— Армия — весьма полезная вещь, господин, — обеспокоенно заметил Гавалон. — Нет ничего более подходящего для пролития крови врага, чем армия. А кровопролитие должно состояться, не так ли? Империум должен истекать кровью и страдать, много страдать.
— Не знаю, — сказал Сосуд, и с точки зрения Гавалона это было самое пугающее, что он мог сказать.
Гавалон не мог вообразить, что Сатораэль скажет когда-нибудь «не знаю». Но колдун напомнил себе, что существо перед ним — еще не Сатораэль, хотя демон, несомненно, был воплощен в этих прекрасных глазах, исполненных тьмы. Очевидно, Нимиан еще частично владел своим прежним телом и разумом. Почему бы и нет? Если эта метаморфоза происходила более двухсот лет, почему бы она не могла завершиться столь же неторопливым образом. Когда еще демону представится возможность испытать маленькие радости и парадоксы человеческого существования?
Возможно, человеческое тело и душа — даже столь ничтожные, как тело и душа Нимиана — блюдо, которым стоит наслаждаться не спеша.
Но армия ждала, и враг быстро приближался — слишком быстро. Решительное сражение нельзя было откладывать, если, конечно, это действительно будет решительное сражение.
— Должно состояться кровопролитие, господин, — сказал Гавалон, решив, что если будущему демону нужна помощь, то его долг помочь ему. — Должно состояться великое кровопролитие, не только ради жертвоприношений, но и просто ради удовольствия. Инородцы размножались здесь уже десять поколений, и настала пора собирать урожай. С другой стороны, потомки первых поселенцев в Калазендре, Булзаваре, Зендаморе и Йевелкане размножаются уже тысячу поколений, и собрать этот урожай уж точно давно пора. Да, повелитель, непременно должно состояться кровопролитие, и оно должно быть поистине щедрым. Пора что-то противопоставить той бойне, которую с такой легкостью учиняют эти новые самозваные владыки мира с помощью своих пушек и железной дисциплины. И армия — очень полезный инструмент для такой работы, господин. Я предоставляю в ваше распоряжение сотню своих порабощенных колдунов, две сотни повелителей шабашей и множество всевозможных зверолюдей. У них есть возможность доставить вам изрядное удовольствие и еду, в которой вы, несомненно, нуждаетесь.
— Еду, — повторило обнаженное существо тоном, который заставил Гавалона пожалеть о слове «несомненно». С запозданием колдун понял, что не знает, какое именно питание может понадобиться Сатораэлю, чтобы закончить его метаморфозу, или какие вкусовые ощущение ему наиболее приятны.
У будущего демона на этот счет, очевидно, были свои соображения.
— Хорошая мысль, — сказал он. — Хочу еды.
Сейчас он казался немного крупнее и крепче, словно сама мысль о еде помогла ему продвинуться немного дальше по пути демоничества.
Озвучив свое желание поесть, будущий демон начал оглядываться. Вдруг он бросился вперед, схватив змею, которая дремала под золотистым цветком. Он поднял змею высоко в воздух, его бесконечно темные глаза смотрели на змею с такой алчностью, которую могла выразить только пустота.
Змея зашипела и открыла пасть, демонстрируя ядовитые клыки, но будущий демон засунул ее голову себе в рот и, сомкнув зубы, начал жевать, и дюйм за дюймом, съел двухфутовую змею до самого хвоста.
— Лучше, — сказал он, когда змея полностью исчезла в его глотке. — Гораздо лучше.
Тело Нимиана явно начало изменяться. Он был все еще бледным, но на его коже начал проступать узор, словно призрак съеденной им змеи.
Мальчик метнулся сначала влево, потом вправо. За пять минут он съел еще двух змей, бородавчатую ящерицу с гребнем и многоножку, по размеру не уступавшую поясам, которые носили зверолюди. Похоже, еда понравилась новорожденному демону.
— Вода, — сказал будущий демон. — Хочу воды.
— Нам придется спуститься на равнину, чтобы найти воду, господин, — сказал Гавалон. — Боюсь, я забыл захватить фляжку даже для себя.
Лишь сказав это, он заметил, какую он испытывает жажду. Он вдруг подумал, что выжигание глаза всегда вызывало у него жажду, но так как жечь себе глаза приходилось нечасто, лишь сейчас он это заметил. Насколько же сильную жажду может испытывать демон?
Мальчик, который больше не был мальчиком, нашел круглый плод, наполовину скрытый растительностью. Плод был похож на нечто среднее между огромным кактусом и грибом-поганкой. Будущий демон без усилий сорвал его и, разбив, как яйцо, выпил содержавшуюся в нем жидкость. Несколько последних капель он предложил Гавалону, но колдун отрицательно покачал головой, и демон допил их.
— Все еще хочу пить, — сказал будущий демон, — пошли вниз.
Гавалон быстро согласился и дал знак зверолюдям, которые все еще не вышли из состояния транса. Но когда колдун повернулся, чтобы идти, мальчик вдруг выпрямился, навострив уши, которые сейчас, казалось, были вдвое больше, чем раньше, на них выросли густые пучки оранжевой шерсти. Лицо его было все еще лицом Нимиана, кроме глаз и ушей, и конечности были все еще костлявыми конечностями Нимиана, только теперь руки и ноги казались длиннее. Но тело уже не было телом Нимиана, и голос, когда демон заговорил, звучал совсем по-другому.
— Солдаты близко, Гавалон, — сказало существо. — Уже могу и слышать их, и видеть, они лишь в паре миль отсюда. Грузовики идут сквозь ночь, их фары освещают путь среди равнины… Они окажутся здесь утром — немного поздно… Но разница во времени их опозданья окажется чрезмерно малой. А может, и напротив — чрезмерно велика… — голос замолчал, словно руководивший им разум не мог охватить все зримые вероятности.
— Да, господин, — сказал Гавалон, чувствуя, как тревога смешивается в нем с глубоким облегчением. — Ваша армия ждет вас.
— Гавалон, — сказал будущий демон тихо и, казалось, мечтательно. — Ты не имеешь представления о том, что ждет меня… Не знаю этого и я. Надеюсь лишь, что не придется нам скучать, когда узнаем…
И, не дожидаясь ответа, Сосуд внезапно бросился вниз по крутому склону, он бежал с такой скоростью, что обычный человек или зверочеловек не могли и надеяться догнать его.
«Вдруг он погибнет!», подумал Гавалон. Но мысль о том, что Сосуд может быть уничтожен, прежде чем демон в нем успеет сформироваться, была слишком ужасной. Запоздалое осознание того, что Сосуд уже скрылся из вида, и Гавалон понятия не имеет, куда он направился и зачем, было уже слишком. Гавалон не был настолько тщеславным, чтобы думать, будто он по-настоящему нужен демону, но ничуть не сомневался в том, что демон нужен ему. Без помощи демона даже армия, возглавляемая величайшим колдуном Гульзакандры, не имела никаких шансов противостоять оружию Иерия Фульбры.
— Не стойте тут! — заорал Гавалон на остолбеневших зверолюдей. — Бегите за ним!
Глава 7
Дафан проснулся, вздрогнув, с изумлением и тревогой осознав, что он спал. Гицилла спала рядом, глубоко, но беспокойно. Она лежала неподвижно, но что-то лихорадочно шептала, как будто ожесточенно споря с кем-то. Он ясно видел в темноте ее лицо, освещенное светом трех лун. Луны прошли зенит, и теперь их стройное расположение нарушилось, две ближних луны постепенно опережали дальнюю.
«Когда теперь», подумал Дафан, «они снова займут такое положение?» Но у него не было времени на такие абстрактные вопросы; его разбудило нечто более важное. Рассвет еще не наступил, и в окрестностях пруда было абсолютно тихо. Единственным звуком, который слышал Дафан, был отдаленный гул, словно пчелы жужжали вокруг улья.
Пчелы? Среди ночи?
Дафан сел, пытаясь определить, в каком направлении слышится шум. Он решил, что с востока. Потом он встал — и когда выпрямился над зарослями, то увидел огни. Там было три ярких огня, расположенных треугольником, как луны в небе, огонь на вершине треугольника был самым ярким — а за ними вдали виднелись другие.
Приглушенный гул был шумом моторов. Он постепенно усиливался, переходя в рев.
Дафан опустился на колени и начал поспешно трясти Гициллу.
— Проснись! — умолял он. — Они идут за нами! Целый конвой грузовиков, их фары и прожектора освещают равнину.
Разбудить ее было нелегко; Сновидцы Мудрости спали более крепко, чем обычные люди, даже когда в их сновидениях не было ничего мудрого, а в Гицилле дар Сновидца усилился за последние несколько часов. Лишь когда Дафан поднял ее на ноги и указал на приближающийся свет фар, Гицилла поняла, в какой опасности оказались они с Дафаном.
— Но это же глупо, — сказала она. — Зачем им преследовать нас?
Дафан уже понял, что его первое предположение, вероятно, было ошибочным.
— Должно быть, они направляются к источнику воды, — сказал он. — У них, наверное, есть карта. Захватчикам не обойтись здесь без хороших карт — и они, наверное, уже давно готовили вторжение в Гульзакандру.
