прикосновения. Солнечный луч пробивался сквозь тяжелые шторы.
Я сглотнула. В горле было сухо, как в пустыне. Сколько сейчас времени? Который удар колокола? Который день? Я постаралась оторвать голову от подушки. Получилось, хотя не с первого и даже не со второго раза, но получилось. Я была одна.
Очнулась явно не у себя в общежитии. Комната, небольшая, со встроенным шкафом, почти таким же, какой я делила с сестрами Винсон. Вот только кровать здесь была одна. Да и в целом обстановка более презентабельная, что ли. Похоже, вот так выглядит убранство тех самых комнат общежития в крыле для аристократов.
Тело перехватывала плотная повязка. Задрала рубашку и посмотрела на свой бок. Бинты туго перетягивали грудь и часть живота, словно свидетельствуя, что мне случившееся в усыпальнице не привиделось. Голова кружилась, руки дрожали. Упрямо, схватившись за изголовье кровати, встала. Меня шатало, но шаг за шагом, словно шла по дороге длиною в тысячу полетов стрел, я преодолела путь от постели до окна. Приоткрыла штору. То, что я по наивности приняла за рассвет, было закатом. Солнце пламенело. Его последние лучи купались в золотой листве осенних кленов.
Вдалеке раздался удар колокола. Один, второй, третий… Всего я насчитала семь. На подоконнике увидела аккуратную стопку учебников, два свитка и рядом – телепортационный камень. Такой же, как и у меня.
Я была в комнате Гарда. В его постели. И, судя по тому, что было на мне, в его же рубашке.
Сколько я пробыла без сознания? Мысль о том, что надо бы найти свои вещи и как всякой порядочной ведьме дать деру, оказалась последней. Голова закружилась еще сильнее, я упала.
Сквозь пелену услышала, как мужской голос ругался сквозь зубы на глупых ведьм, а потом меня куда-то опять потащили и уложили в постель.
– Ви, что же ты за наказание такое! – Явно кое-кто думает, что его никто не слышит (полубессознательная я не в счет), и решил выпустить пар: – Ну разве нельзя было лежать спокойно? Одно слово – темная! Независимая, непокорная, своенравная, абсолютно непредсказуемая. – В голосе послышалась какая-то странная, не свойственная дракону теплота.
А потом моего виска коснулась рука. Нежно, едва ощутимо. Погладила волосы, тронула скулу.
– Ви, может, и хорошо, что ты спишь. Хотя бы так я могу высказать все, что о тебе думаю. – Гард, а говорил именно он, выдохнул: – Ви, ты загадочна, порою сложна настолько, что недоказуемая теорема структур по сравнению с твоей логикой – детский лепет. Ты не терпишь, когда тебе переходят дорогу или толкают под руку. За это можешь проклясть в сердцах так, что ни один архимаг не возьмется снять это проклятие. Ради достижения цели ты способна на все и даже больше. Я уверен, что ты легко можешь отправиться в полнолуние на кладбище добывать ногти с руки мертвеца (а если тот восстанет, хладнокровно упокоишь его принесенной лопатой) для декокта, не испугаешься демона в пентаграмме, но боишься довериться и открыться. Уверен, что твоей красотой, как внешней, так и внутренней, наверняка пленяются и короли, и рыцари, и даже нечисть. Во всяком случае, один глупый дракон уже точно попал… И резонанс здесь ни при чем.
Я почувствовала, как его губы, мазнув по моей скуле, нашли мои. Сердце пропустило удар. Нежность и сдерживаемая страсть – я чувствовала их всем своим существом. Гард целовал меня так, как никто и никогда. Хотелось ответить, забыться, утонуть в поцелуе. Но вместо всего этого я улыбнулась и, приоткрыв глаза, выдохнула в губы Гарду:
– А ты харизматичный диктатор. Узурпатор на полставки. Казначей, берегущий свое злато. Одним словом – образцовый дракон. Ты способен убедить кого угодно в чем угодно. Даже в том, что драконье дыхание отлично лечит ревматизм, если оплачено полновесным мешочком золота.
Гард опешил, а я продолжила. То ли во мне ярилась ведьма, которую этот гад крылатый так хорошо изучил и выдал ей полную характеристику, то ли просто мой язык решил, что раз хозяйка слаба, то ему все дозволено… Но остановиться я не могла:
– Ты способен забивать гвозди своим интеллектом. Порою благороден донельзя. Любишь заботу, понимание и свободные уши. Но еще больше – подношения. Берешь взятки борщами, баранами, золотом, изумрудами и наверняка еще и девственницами. В общем, любым ходовым товаром, который можно припрятать в своей пещере или употребить с пользой. Порою упрям, но всегда сообразителен.
– Ви, ты невыносима!
– Стараюсь в меру сил и возможностей.
Наш диалог, когда между лицами – лишь ладонь, а здоровое накачанное тело дракона нависло над бедной лежащей мной, был далек от норм этикета. Но на этот самый этикет больше драконов плевали разве что ведьмы.
– А ведь ты была практически идеальной. Лежала, молчала, спала…
– Как Энпатыр Медная Кирка в своей новой усыпальнице? – ехидно добавила я. – Кстати, а что с моими рисунками? И с пластиной?
Последние вопросы задавала, примерно представляя ответ: все сгорело. Но Гард меня удивил.
– Ты про свой реферат? Он сдан. Я лично передал твои рисунки магистру Фабиусу. Кстати, и саркофаг вернул. Только не в храм, а потомку архимага. К слову, все тот же досточтимый магистр Фабиус оказался прапрапра- и так двадцать три раза внуком славного Энпатыра Медная Кирка. А я-то все думал, отчего этот старикан каждому курсу обязательно задает что-то по этому несчастному покойнику…
– А как же ты вернул саркофаг, он же вроде бы остался в городе? – Я решительно ничего не понимала.
– Очень просто. Написал своему знакомому, и тот за умеренную плату согласился доставить покойного вместе с его ложем к дверям дома Фабиуса. Посыльный даже не поленился от себя послание чиркнуть. Дескать, извините, вышла ошибочка, и мы нечаянно своровали вашего дедушку. Возвращаем в целости и сохранности. Над ним никто не надругался.
– Слушай, а твой знакомый… Он точно светлый?
Вопрос был закономерным, потому как если бы я возвращала подобный «презент», то наверняка написала бы подобное.
Гард усмехнулся:
– Он почти светлый. Этот тот самый целитель, что лечил тебя. Он был единственным лекарем, которого я знал, кто хотя бы немного знаком с темными ритуалами. Раз уж к обычным целителям тебе нельзя.
– Он и тебя лечил? – догадалась я.
– Да, сшивал, – признался дракон. – После некоторых боев я был не совсем целым, хотя и выходил победителем.
– А нас не ищут храмовники? – запоздало спохватилась я.
– Знаешь, я сам удивился, но нет. Факт кражи вообще никак не афишировали публично. Правда, ходят слухи, что седмицу назад в усыпальницу под видом адептов проникли двое темных, чтобы осквернить гробницы. Но доблестные храмовники все отстояли и злоумышленников уничтожили…
– Как седмицу? – От такой новости я попыталась встать с постели, но меня удержали сильные руки.
– Так, – спокойно произнес Гард. – Ты здесь уже ровно шесть дней.
– Подожди, это что же… Турнир через… –
