Время пролетело. Существовал только Викирнофф, его руки, рот, тело. Каждый раз, когда она думала, что они закончили с утехами и пойдут отдыхать, он раз за разом продолжал танец страсти. Ненасытно. Она ощущала легкое покусывание зубами и ласки языка. На ней не осталось и дюйма, к которому он не прикоснулся, не попробовал, не изучил, но каждый раз сквозь стоны и хрипы удовольствия он просил все о большем.
Викирнофф отнес любимую к горячему источнику, усадил на колени, где мог искупать ее. Еле двигаясь от усталости и истомы, она уткнулась лицом в его шею.
— Спасибо, что не взял мою кровь. Я чувствовала твою нужду, но ты был так осторожен, — под ее губами его пульс ускорился, сильные и быстрые потоки жизни, которые призывали и соблазняли.
— Я сказал тебе, что не буду.
— Однако, я бы позволила тебе, — призналась он. — Я плохо соображала.
— Я сказал тебе, что не буду, — повторил он. — Если для тебя это важно, я буду всегда об этом помнить, даже когда не смогу ясно думать.
Повернув голову, она легла на его плечо, так что могла смотреть на лицо. Красивые мужские черты и малейшие нюансы, которые становились все более знакомыми. Викирнофф с такой легкостью излучал власть и господство, как другие мужчины носили одежду.
Она приняла его без долгих раздумий, благодаря именно его честности и справедливости.
— Я начинаю в тебя влюбляться.
На его лице мелькнула быстрая улыбка, но она коснулась лишь глаз. Ее сердце, такое же вымотанное, как и она сама, ответило резким ударом. Наталья прижала палец к его губам.
— Это только начало, — ответил он, потянув ее за влажные волосы, — Если тебе позволить, ты можешь нанести сильный удар по моему мужскому самомнению.
Наталья засмеялась, и при этом ничего не могла поделать. Хотела ночь напролет заниматься любовью всевозможными способами, упиваясь друг другом.
— Сомневаюсь, что кто-то сможет задеть твое эго, Викирнофф. В воде так хорошо!
— Не хочу, чтобы тебя лихорадило. Я собираюсь убедиться, что ты полностью исцелилась, прежде чем мы заснем.
В его голосе слышалось хриплое сексуальное обещание чего-то греховно великолепного, что послало вихрь возбуждения по ее венам.
— Я в деле. Мы планируем остаться здесь? — Наталья не хотела с ним разлучаться. Встретить еще хоть один день без любимого.
— Думаю, это лучший выход. Вампир не сможет отправить человека против тебя, а я сумею лучше защитить тебя здесь.
— Как Габриэлла? Она еще жива?
— Да. Я удерживаю ее дух. Они уложили ее спать, а вечером Фалькон даст ей кровь. Если ее тело сможет подождать, Михаил сделает третий обмен в следующее ее бодрствование. Ожидание даст ей достаточно времени для нескольких этапов исцеления с помощью остальных, и шанс для тела приспособиться к древней крови.
— Как она будет связана с тобой, Викирнофф? — девушка подавила небольшой укол ревности, устыдившись своих чувств. У нее так давно никого не было, и она хотела его только для себя.
Зубами Карпатец прикусил ее плечо.
— Не в плане секса или спутников жизни, Наталья. У нее будет свой способ проникать в мои мысли, как и я смогу читать ее. Наши души поддерживают связь, поскольку она будет на моем попечении сутки. Габриэлла проснется одной из нас. У нее не будет спутника жизни, к которому она сможет обратиться за поддержкой в ее новом мире. Сестра и брат вернутся, как можно быстрее, чтобы помочь, но она влюблена в Гарри, а он — человек. Мужчины не захотят, чтобы она продолжила эти отношения, поскольку слишком мало карпаток, и каждый будет надеяться, что Габриэлла станет парой для него. Она столкнется со многими проблемами и будет нуждаться в помощи.
— Ты должен находиться с ней ради нее самой.
— Это ты пожелала, чтобы я спас ей жизнь, — напомнил мягко Викирнофф, когда зубы, путешествуя вниз, стали покусывать отчаянно пульсирующую венку, — Я мог бы проглотить тебя, Наталья, и мне никогда не будет достаточно.
Молодая женщина снова рассмеялась, услышав правду в его голосе и почувствовав его эрекцию. Это успокоило ее именно тогда, когда Наталья чувствовала себя столь уязвимой.
— Я тебе верю. И валюсь с ног. Мы сможем повторить, но, возможно, чуть позже, мне надо поспать недельку другую, и тебе тоже.
Викирнофф поднял ее с непринужденной легкостью и перенес в дальний угол пещеры, где приготовил для них на полу ложе. Повсюду стояли свечи, огоньки мерцали в танце, бросая тени на стены, освещая кристаллы, создавая свечение. Покрывало из темно — синего бархата с множеством подушек. Он уложил ее на живот, руки нежно путешествовали по телу, затем он погладил ее голову.
— Мы мокрые….
— Нет, — и они мгновенно стали сухими.
Наталья прикрыла глаза, когда его руки стали массировать шею. Он шептал что-то на своем языке, призывая ее поспать, пока он заботится о ее измотанном теле. Викирнофф разминал мышцы шеи возлюбленной, плеч, рук, спины, поясницы, ягодиц, бедер и икр, прежде чем перевернул и улегся рядом.
Наталья парила в тумане дурманящего удовольствия. Почувствовав язык, блуждающий по ее пульсу, легкое поддразнивание ложбинки между грудями, ее соски заныли от сладкой муки, помня об их многочасовых играх. Но в этот раз все это было успокоением, и то, как его язык ударял, ласкал, и то, как задержался на месте. Мужчина нежно посасывал грудь, прежде чем опуститься ниже и провести много времени с золотым колечком в ее животе.
— Тебе оно нравится, я права? — Наталья спросила, не открывая глаз. Ей нравилось заполонившее ее ощущение, как будто плывешь на волнах, пока Викирнофф с ленивой тщательностью изучал ее. Что-то за этой медлительной чувственностью крылось, в отличие от недавнего жесткого голода.
— Очень сильно, — он уткнулся носом и поцеловал колечко, затем продолжил путешествие вниз к рыжему треугольнику, — Мне нравится твое тело, Наталья, такое красивое соотношение мягкого и твердого, а также изгибов, — Он зарылся пальцами во влажное тепло, — В основном, я обожаю то, как ты реагируешь на меня. У меня было очень много лет, чтобы вообразить, как это будет. Я научился, как нужно угождать женщинам, чтобы быть готовым. Хотел узнать каждый способ, как доставить удовольствие, когда суженая сможет мне вернуть наслаждение. Но фантазии не смогли подготовить меня к реальности.
Наталья слегка приподняла ресницы, чтобы взглянуть, как он опустил голову между ее бедер. Ощущала каждую эмоцию, но оказалась не готовой к проглаживанию и ласкам языка, который находил каждый изнывающий уголок и исцелял. Не оказалась готова к вспышке жара, пронесшегося внутри, разлетаясь резкой нуждой. Она вцепилась в покрывало, приподняв бедра, с жадностью встречая его ненасытный рот.
