Непродуманном плане? Боги, этот мужчина может быть настоящим брюзгой, когда всё идёт не так, как ему хочется.
«Предлагаю рассказать ему о том, что Дайя решила устроить мне экскурсию по своему логову. Если ты, конечно, не хочешь, чтобы я вылавливала его обездвиженного ворона из расщелины после того, как закончу вытаскивать твоего».
Благодаря целой армии змеев-помощников у меня в руках вскоре оказывается самая длинная, крепкая и прекрасная удочка в истории удочек. Я приподнимаю её, любуясь своей работой.
«Достаточно ли она длинная, Лор, или мне стоит добавить ещё ожерелий?»
Он фыркает.
Я сжимаю губы. Какой же он упрямый.
«Ты мне совсем сейчас не помогаешь».
«Как по мне, она в любом случае будет слишком короткой».
Я вздыхаю и уже собираюсь заверить его в обратном, но он прерывает меня.
«Если это не сработает, птичка, я увожу тебя наверх».
«Это сработает».
Я забрасываю цепь на очередной выступ и позволяю ей утянуть меня за собой, а затем повторяю всё то же самое ещё три раза.
«Тебе стоит подумать над тем, как озвучивать свои желания, вместо того, чтобы погружаться в негатив».
Мой совет встречает такая оглушительная тишина, что улыбка невольно приподнимает мои губы.
«Ты раздумываешь над тем, чтобы выпросить у Котла новую пару?»
«Я не выпрашиваю».
Я закатываю глаза и закидываю свою удочку на следующий коралловый выступ.
«Позволь мне выразиться иначе: потребуешь ли ты у Котла новую пару, когда всё это закончится?»
«Нет. Даже если с твоих костей слезет вся кожа».
Я морщу нос.
«Не надо вкладывать мне в голову этот ужасный образ».
По мере моего погружения, свет вокруг тускнеет, а вода становится более вязкой. Море давит мне на уши, и их начинает закладывать всё чаще. Когда я миную пятый по счету выступ, змеи перестают следовать за мной. Все кроме моей матери. Она не покидает меня, хотя становится всё более беспокойной, как и моя пара.
Я уже собираюсь забросить цепь на очередной выступ, как вдруг Зендайя врезается в меня, чтобы не дать мне спуститься ещё ниже. Я пытаюсь завладеть её вниманием и показать ей железного ворона, но она начинает мотать головой и лихорадочно осматриваться. Если не Лор прервёт мою миссию, то это может сделать она.
«Сколько ещё, Лор?»
«Когда пальцы твоих ног начнут покрываться волдырями, ты сможешь меня увидеть».
«Смешно».
Я всматриваюсь в тёмную воду, окружающую меня, в поисках знакомых глаз, но он либо отвернулся от меня, либо куда-то делся.
Неожиданно у меня над головой начинается драка между двумя змеями. Мин… моя мать поднимает голову. Воспользовавшись тем, что она отвлеклась, я опускаюсь вместе с цепью. Как только она понимает, что я уплыла от неё, она испускает пронзительный вой и делает взмах хвостом, но температура воды, должно быть, сделалась слишком нестерпимой для неё, потому что она резко подаётся назад, словно перед ней оказалась стена.
Её глаза округляются, вой становится громче. Она устремляется ко мне и почти подхватывает меня рогом за плавательный костюм, но я приседаю, и она промахивается. Она испускает ещё один низкий вой, от которого вода вокруг как будто начинает вибрировать.
«Ты ещё со мной, Лор?»
«А где мне ещё, мать его, быть, Behach Йan?» — бормочет он, и его тени скользят по моей коже, точно охлаждающая мазь.
Я спускаюсь еще на два пролёта вниз, и жар становится еще более нестерпимым, даже для такого любителя горячей ванны, как я. Мои глаза так сильно щиплет от соли и ужасно высокой температуры, что мне едва удаётся держать веки раскрытыми. И прежде, чем Лор воспользуется моим дискомфортом, я начинаю напевать непристойную застольную песню, заглушая стенания своей матери.
Выглянув за выступ и сбросив вниз цепь, я спускаюсь ещё ниже. Я никогда не засовывала руки или ноги в котёл с супом, который готовил Марчелло, но я подозреваю, что ощущения должны быть похожими.
Моя нога касается предмета, совсем не похожего на коралл, и я морщусь, потому что… да, это определённо не коралл. А затем я хмурюсь, когда понимаю, на что наступила — рыболовный силок. Я сажусь на корточки рядом с ним, и хмурюсь ещё сильнее, когда замечаю, что внутри него плавают три рыбы с остекленевшими глазами, как у тех гнилых рыб, что частенько продавали на пристани Тарелексо.
Я сжимаю губы и прикрываю глаза, так как серный запах смерти и вулканической породы ударяет мне в нос.
«Я чувствую запах крови».
«Я поранила ногу об эту дурацкую клетку. Ненавижу клетки».
«Покажи мне свою ногу».
«С моей ногой всё в порядке».
Я хватаюсь за дверцу клетки и тяну за прутья, чтобы расширить расстояние между ними, после чего осторожно просовываю руки внутрь и вынимаю мёртвых рыб. Их тела поднимаются вверх по траншее, точно сверкающие фонарики.
«Я знаю, что не могу спасти всех зверей, но это ужасно, что эти рыбки умерли понапрасну».
«Что с твоим запасом воздуха?»
«Всё в порядке».
«Как и с твоей ногой?»
Я опускаю глаза на пульсирующую ногу, а затем снова осматриваю клетку, и мои брови сходятся вместе, как только у меня в голове появляется одна идея. Я переворачиваю клетку так, чтобы отверстие оказалось наверху, после чего обматываю свою цепь вокруг металлических решёток и закрепляю её.
А затем я приподнимаю клетку, чтобы продемонстрировать своё усовершенствованное устройство по ловле воронов. Глаза Лора сверкают, и мне кажется, что это надежда. Он как будто начинает верить в то, что сегодня станет цельным. Моё горло сдавливают эмоции, и я улыбаюсь ему. Но когда моё горло снова сдавливает, и на этот раз не от эмоций, я перестаю улыбаться.
«Должен признать, это довольно оригинальная идея».
Я заставляю свои губы изогнуться, а сердцебиение замедлиться. Эффективность моих жабр, может быть, и уменьшилась, но они всё ещё пропускают через себя кислород.
Пока Лор рассматривает моё приспособление, я касаюсь окровавленного пальца ноги, а затем подношу палец к шее, чтобы нарисовать линию. Кровь, должно быть, смывает раньше, чем она попадает мне под кожу, потому что поток воздуха, который я вдыхаю, остаётся слабым.
Мне надо спешить.
ГЛАВА 57
Пока Лор не заметил мою панику, я хватаю клетку и забрасываю её на следующий выступ. Когда она приземляется, я следую за ней. И снова морщусь, но на этот раз из-за нарастающего жара.
Тени Лора уплотняются и, окутав меня своей прохладой, прижимают к стенкам расщелины. Боги, какое же это божественное чувство.
«Дальше я тебя не пущу, птичка».
«Но достаточно ли глубоко я опустилась?»
«Да».
«Это потому, что ты не разрешаешь мне плыть дальше?»
«Это потому, что мой ворон находится вот здесь».
Я смотрю ему за спину, и хотя вода мерцает из-за жара, в ней так же мерцает что-то серебряное — ворон, застрявший между каменной стеной и кораллом.
Моё сердце начинает колотиться в груди.
Дыхание учащается.
Я крепко сжимаю цепь, которая кажется такой же горячей, как глиняные горшки в «Кубышке», которые Дефне доставала из очага. Я бросаю взгляд на цепь, а затем на волдыри, которые начинают проявляться на моих ладонях. Это странно, но мне не больно. Я прищуриваюсь, чтобы убедиться, что они действительно там появились, но моё внимание привлекает нить изумрудов.
Они такие красивые. Как глаза Фибуса. Они бы ему понравились.
Я касаюсь камней пальцем, после чего подношу их к своему лицу, но тут же отвлекаюсь на другие драгоценности. Здесь их так много. И все они связаны вместе в одну длинную цепь. Боги, Сибилла была бы счастлива иметь что-то подобное, когда была моложе. Она, вероятно, не отказалась бы от такой цепочки и сейчас.
