class="v">Кашук, Машук,
Буркун,
Выйди вон,
Колдун…
— Не понял, — оторопело произнёс Чернега и сдёрнул полотенце, — а где предсказание? Я ни про каких Катуков не спрашивал. Чиё это яблоко?
В ответ Бут сунула ему «Звёздочку» под нос.
Вторым охотился Ганжа.
Скользкий фрукт он выловил быстро, несильно окунаясь в воду и почти не забрызгавшись.
— Ни одного пузыря, — отметила зоркая Шароян. — Ты что, не дышал?
— Забыл, как… — ответил Рома.
Он помял яблоко, надавил, стиснул сильнее — брызнул сок, плод распался и явил куколку из фольги. Публика затаила дыхание.
Ачерепа чума-чум.
Бумафера ферабум.
Падан, ладан, атабас,
Сукман, дукман, клакс,
— растерянно прочёл Рома. — И… и где тут за моё будущее?
Жестокий ветер ноября над домом ответил свистом и шорохом, шторы на окне всколыхнулись.
— Атмосфера, — удивился Ганжа. — Стереоэффект… Ты устроил?
Бут ныряла бестрепетно. Расстегнула две пуговички и растянула ворот блузы — оголила шею, как на плаху. Не побоялась испортить начёс. И от души набрызгала, гоняясь за красным яблоком…
Аудитория воспряла. Ганжа выскочил из кресла, Чернега отлип от стола, Лида колотила в бубен и помогала себе голосом.
— Аська! — орала Линник. — Левее! Левее бери! Теперь прямо! Да не толкай его носом! От жеж рыба-дельфин!
Наконец Насте удалось ухватить зубами вёрткий, мокрый плод, она «вынырнула», встала с колен, утёрлась крошечным платочком, делано пофыркала. Откашлялась. Разделила яблоко, развернула куколку, вчиталась, удивлённо вскинула потемневшую от воды бровь и прочла вслух.
Игдики, цигдики, де,
Абель, фабель, дурмане,
Ики, тики, граматики,
Оц, клад, зоц.
— Не поняла, — удивлённо сказала Бут, — при чём тут Зоц? Дикое предсказание какое-то, Даник, у тебя. А в воде интересно было…
— Давай я тебя отожму, Аська, — нежно проворковала Линничка и отложила бубен. — Тут, вот. Сзади…
— Что там, что? Что? — забеспокоилась Бут.
— Спина, — хором сказали Чернега и Линник. Валик покраснел окончательно и скрылся в тёмном углу, вытолкав хищника за диван.
— Я, — заявила Лида надменно, — считаю, что нам нужно чем-то повязывать волосы. И халат!
— Это кому это «вам»? — поинтересовался я. — У меня есть шлем, пластмассовый, и резиновая шапочка.
— Тащи, — обречённо сказала Линник, — хоть не зальёт уши.
Я нашёл, обтёр от пыли и торжественно принёс шлем — такой весь красный, остроконечный… невероятно древнерусский, из пластмассового набора «Витязь».
— Себе такое надень, — оскорбилась Линник, — на тыковку…
— Не налазит, я пробовал уже, — мрачно ответил я. — Так ты как? Плывёшь?
— У меня, — капризно заметила Лида, — потекут ресницы ведь. Думаешь, сколько надо рисовать глаз?
— Смотря чей, если хомяка, то чепуха — просто точка, — моментально ответил я.
— А говорил, всё знаешь… — обронила Линник загадочно и встала перед тазом на колени, картинно завела руки за спину, фыркнула и принялась ловить яблоко. Поначалу осторожно, с закрытыми глазами, а затем вошла в раж — рыскала в тазу по уши, булькала и смеялась откусила фрукту, прожевала, закашлялась, наглоталась воды. Неясно, каким образом, всё же ухватила плод и моментально вскочила на ноги.
— Очень холодная вода, просто ледяная, — пропищала Лила, капая в таз чёрным. — Скорее полотенце!
— Сию минутку, — отозвалась с придыханием Бут и передала Линник полотенечко. — Бежу на цырлах!
Лида торжественно промокнула лицо, явив отпечатки туши, тёмные и нерукотворные. Развернула выловленное послание, прокашлялась и прочла торжественно и несколько пискляво.
Якало, тыкало, мыкало, выкало,
Хтокало, шокало, кликало, цыкало.
Твоё тебе выпало,
Кидли, шаркидли, клюк…
За окном что-то громыхнуло — низко, угрожающе и сердито, будто что-то просыпалось и злостилось: давнее, древнее, ярое: прислано — позабыто, тут и крест.
— А нет какого-то ещё предсказания? — поинтересовалась Линник, прислушиваясь, как и все мы к далёкому гулу. — Моё того — несбыточное. Зря купалась, получается.
— Да ну, чего вдруг, — отозвалась Карина, — я так за тебя переживала, когда ты яблоко в воде ела. Прямо червячок…
— Шарик, — злобно сказала румяная и влажная Лида. — Теперь, кстати, твоя очередь — плыви давай, нос над водой и всё такое… Рыбонька моя.
Карина не стала ломаться и потребовала простыню.
— И подушечку… — пискнул было Чернега.
— Сам ты подушечка, — обронила Шароян надменно. — Я задрапируюсь, волосы же. И серёжки…
— Выдам тебе скатерть, — торжественно сказал я. — Она старая, не жаль ни разу.
— Никого тебе не жаль, — буркнула в ответ Карина. — Ни вещей, ни людей. Заставляешь лезть в воду! Фактически в ноябре! А что в результате?
— Клюк. — отозвалась Лида.
— Клакс, — поддакнул Ганжа.
— Зоц, — радостно пискнула Настя.
— И машук, — мстительно сообщил Чернега. — Дайте мне манатки, наконец-то, я не могу сидеть всю дорогу в полотенце!
— Идём, — вызвалась решительная Гамелина. — Я тебе подберу.
Карина поправила волосы, аккуратно укрыла себя скатертью — несколько раз заломив старый, золотистый плюш надо лбом, у подбородка и за скулами — и сразу стала похожа на икону. Дунула на воду, зачем-то перекрестилась — в три перста, но слева направо, и атаковала шустрые, блестящие яблоки. Фрукты порскнули от неё по воде, переворачиваясь влажно. Своё Карина догнала и выхватила с первого раза.
Разоблачилась от истёртого псевдобархата, встала, машинально потрогала причёску, разломила яблоко, достала записку и прочла.
Камень, ножницы бумага,
Карандаш, огонь, вода,
Три бутылки лимонада
И железная рука.
Касман-басман, цуефа.
Сразу после цуефы всё вздрогнуло, безмятежная вода в тазу задрожала упруго, попыталась выгнуться наружу — будто она, вдруг вязкая и плотная, не выпускала или не пропускала к нам нечто или кого-то… Дрожь сопровождалась низким, вибрирующим звуком — словно в дверь небесную ночную досадливо громыхнули кулаком.
— Ух! — отметил Ганжа и поморщился. — Низко как, мозги выпучивает прямо. У тебя тут точно какие-то колонки, сознавайся. Стереобас мощный, но непонятный.
— Попытайся понять. Это как физика, только хуже, — отозвался я. — Гестапо… — ответил Рома.
Линник взяла бубен и обошла вокруг таза с тарахтением и звоном. — Вот мне показалось, — заявила зоркая Лида. — Там только-только мелькнуло… такое… неприятное. Дайте мне что-то тяжёлое — я вдарю по этому тазику.
— Так и знала, — скептически заметила Шароян. — Та же история. Слыхала я про эту цуефу… Наверное, оно китайское. Тю, короче…
— Неприятные звуки, — сказала от двери Гамелина От вернулась вместе с Чернегой, который нацепил на себя мою тенниску почему-то навыворот. — Неприятные… Может, это трубы? Смет, стук, кто-то вздыхает, хихикает. Ещё кошка шипит на меня без причины…
— Как ей и положено, — мрачно сказал я. — Хуже было бы, если б гавкала.
Гамелина вздёрнула брови…
— Пора плыть… — грозно
