него надета черная рубашка. Она полностью расстегнута и даже на сантиметр не прикрывает ее прекрасное тело. Кожаные брюки облегают каждый миллиметр ног, подчеркивая бедра. В горле пересыхает.
Она надевает на себя гитару, поправляет волосы, перекидывая их на одну сторону, оголяя шею. Как бы не сорваться и не пойти к ней прямо сейчас.
— Ну что, мы начинаем, — говорит солист, и ударник отбивает ритм.
Все поворачиваются к сцене. Замечательно, теперь те, кто еще не увидел ее тело, могут все лицезреть.
Раздаются первые звуки гитары. Мира закрывает глаза и полностью отдается музыке. Я помню, как она говорила, что на выступлениях музыка проходит сквозь нее. Я тоже об этом думал, когда увидел ее в первый раз. Но сегодня ее игра отличается. Она более резкая. Громкая. Мира словно выпускает наружу свою боль.
Как я по ней соскучился. Смотрю на эту сумасшедшую девчонку и еще больше схожу по ней с ума.
Мира иногда подпевает в микрофон. Они отыгрывают еще пару песен, затем она снимает гитару и ставит ее на стойку. Она поправляет волосы, и рубашка спадает с одного плеча. Она подходит к микрофону, делает глубокий вдох и кивает барабанщику. Тот, стуча палочками, дает команду остальным начинать. Зал заполняет ее голос, он проникает в каждую частичку моего тела.
Все выступление я ловлю каждое движение и слово. Пытаясь ничего не упустить. Надеюсь, двух дней достаточно, чтобы привести голову в порядок и перестать творить глупости. Я не могу больше находиться вдали от нее. Она нужна мне как воздух. Я хочу чувствовать тепло ее тела, слышать ее смех и ощущать на себе колкий взгляд. Но больше всего я хочу почувствовать то единственное и настоящее, что осталось в моей жизни.
Мира поет: «Я люблю тебя больше всего, но будешь ли ты любить меня, когда завтра, я стану существом?»
Я знаю, что она поет это про нас. Мира всегда выбирает те песни, которые могут передать ее эмоции. Я буду любить ее любой, только пусть прекратит меня отталкивать.
Мира проводит кончиками пальцев по животу, скользит выше и приподнимает волосы. Она потрясающа. Во мне сейчас все горит от желания прильнуть к ней. То, как она двигает бедрами, сводит меня с ума. Мира отходит от стойки с микрофоном, поднимает руки вверх и танцует, ее волосы перекатываются с груди на спину. Она полностью погружается в музыку. Прожектора мелькают по ее телу. На сцене она дикая и сексуальная. Татуированное тело, дерзкая одежда и только я знаю, какая она на самом деле. Нежная, ранимая и отчаянно отказывающаяся от любви. Мира поправляет волосы, подходит микрофону, снимает его со стойки и, встав рядом с солистом, прислоняется к нему спиной.
Этот парень совершенно не понимает значение слов «держаться от нее подальше».
Мира допевает последние слова, и прожектор гаснет.
Я продвигаюсь ближе к сцене, чтобы не упустить ее из вида и замечаю, как она ставит гитару на подставку, а затем спускается со сцены. Нас разделяет всего пара шагов. Мира оглядывается назад, я замедляюсь, и она врезается в мою грудь. Вот он, этот момент, которого я ждал несколько дней.
Обернувшись, она застывает на месте и ее глаза широко распахиваются. Она моргает несколько раз, но не говорит ни слова.
Ну и каков же будет вердикт? Мира шокировано смотрит на меня, как будто не верит своим глазам.
Конечно же, я здесь, где мне еще быть, как не рядом с этой сумасшедшей девчонкой.
Я не слышу, как бьется мое сердце, да и вообще бьется ли оно. Мне нужно только одно. Поднимаю руку и касаюсь ее щеки.
— Богдан, — шепчет она. — Ты здесь.
— А ты думала, что я так легко сдамся? — я ухмыляюсь, той самой улыбкой — наглой и самодовольной — от которой Мира обычно закатывает глаза.
Хотя на самом деле меня всего пробирает дрожь.
Прислоняюсь к ней лбом и чувствую ее горячее дыхание на своих губах.
— Ты несносная и до безумия упрямая, но ты пробралась мне под кожу, и я не готов отказываться от этого.
Накрываю ее губы своими, не дав возможности возразить или вытворить что-нибудь безумное.
Я хочу Миру. Хочу слышать ее язвительные замечания и звонкий смех, смотреть как она закатывает глаза на все, что ей не нравится и как в них теплится трепет, когда я целую ее.
Хочу, чтобы она стала частью моей жизни и разделить с ней каждый ее страх.
Неважно сколько раз мне потребуется пойти за ней во тьму, чтобы вернуть. Я сделаю это, даже если придется спуститься в ад.
Глава 40
Мира
Богдан останавливается около своего дома и глушит двигатель. Весь путь мы молчали. Мне слишком много надо ему рассказать и тут не найти правильных слов. Нет ничего правильного, чтобы начать этот разговор и обрушить все, что я чувствую. Но я хочу быть с ним честна.
Больше никаких секретов, побегов или упреков.
Мы также молча выходим из машины, и Богдан обнимает меня за талию. Пока мы едем в лифте, его рука пробирается мне под рубашку, и он касается обнаженного участка кожи пальцами. Это прикосновение больше похоже на неосознанное: он дотрагивается до меня, чтобы чувствовать, что я рядом, в то время как другой рукой просто обнимает, а губами касается моего виска.
Я вновь вдыхаю его аромат, смешанный с сандалом и лосьоном после бритья, чувствую тепло исходящее от него, и я вижу трепет в его глазах, когда поднимаю голову и мы сталкиваемся взглядами.
Зайдя в квартиру, Богдан кидает ключи на маленький столик и опирается плечом о дверной проем, соединяющий гостиную и коридор. В воздухе витает аромат чистоты и свежести. Я никогда не была в его доме. У нас было много планов. Он хотел, чтобы мы вместе обустроили комнату. Хотел подарить намного большее, чем я когда-либо рассчитывала. И я возьму все, что он мне предложит.
Богдан смотрит на меня с неким замешательством, и я сама делаю к нему шаг, сокращая жалкие сантиметры. Кладу ладонь на его грудь, обтянутую простой черной футболкой и ощущаю каждый гулкий стук его сердца. Наблюдаю за тем, как он нервно сглатывает, когда моя рука касается его щеки, покрытой легкой щетиной, а затем пальцы невесомо проводят по губам. Как он замирает, когда я отстраняюсь и делаю шаг назад, вновь разрывая наш контакт.
Я хочу не только рассказать, но и показать. Опустив взгляд на выключатель, я щелкаю
