– Он считал себя Калигулой. Я попыталась бежать. Он схватил меня… он меня схватил…
Дальнейшие слова потонули в рыданиях. Питер решительно заявил:
– Я его убью! Я поеду с тобой в госпиталь… я буду с тобой… я не дам тебе умереть…
– Оставайся с детьми, Питер. – Внезапно Миранда встревожилась. – И не спускай с них глаз. Алекс оказался прав. Мередит сидел в тюрьме. За подобные вещи. Держи детей все время дома.
– О Господи…
– И не смей говорить об убийстве, Питер. Я знала, какой он. Было время прежде, когда я была с труппой «Третейский судья», я… я знала тогда его.
– Знаю. Не разговаривай.
В комнату бегом вбежали санитары. Они сразу же установили капельницу; один из них взглянул на Питера.
– Кто так обошелся с нею? – спросил он, стараясь скрыть явное осуждение, звучавшее в голосе.
Миранда подняла голову и посмотрела на него чистыми, широко раскрытыми глазами.
– Я сама во всем виновата. Но тот человек… я думаю, что он опасен. Его зовут Джон Мередит.
– Мы должны сообщить в полицию. Внезапно голос ее задрожал.
– Всем тогда станет известно. А потом, дети…
– Это дело полиции, дорогая.
Санитары подкатили Миранду на каталке к машине и вкатили носилки внутрь.
– Выбрось все из головы, дорогая. Просто поправляйся, – сказал Питер.
Затем двери «скорой помощи» закрылись, и машина двинулась в Пензанс.
Операцию сделали утром. После операции Миранда лежала как покойница, присоединенная множеством трубок и проводами к различным аппаратам. Ей полностью удалили матку, и это была самая серьезная операция. Остальные были не столь радикальны. Мэг не отходила от нее, спала в кресле, стоявшем около кровати, всеми силами желая, чтобы она выжила. И только в последний день января, когда Кэти принесла букетик подснежников и первые нарциссы, Миранда, казалось, сама приняла осознанное решение выжить.
Она улыбнулась Кэти и попросила ее поднести понюхать подснежники.
– Я чувствую запах лета, – пробормотала она. Кэти была не в силах сдержаться.
– Тебе уже лучше! Пойду обрадую остальных!
И она бросилась из палаты в комнату для посетителей.
Себастьян был просто счастлив, а Алекс не смог сдержать слез.
– Я думал… я думал, ты можешь умереть, – сквозь всхлипывания проговорил он, пока Миранда гладила его волосы и пыталась успокоить.
– Я тоже так думала, – произнесла Миранда с присущей ей жестокой честностью.
Кэти похлопала Алекса по руке.
– Тогда с нами осталась бы тетя Мэг, – успокоила она брата.
Взгляды Мэг и Миранды встретились, и они улыбнулись друг другу, словно знали все, что необходимо было знать.
– Да, я знаю. Но нам нужны они обе, правда? – сказал Алекс.
– Да. Правильно, – произнесла Мэг.
Джон Мередит, или Джон Стоунхаус, исчез из Кихола. Полиция объявила розыск. Месяца два спустя высокий весенний прилив вынес его тело на берег.
Артур Бауринг, первым объявивший, что в Кихоле не найдется человека, который допустил бы, чтобы подобный монстр дожил до суда, первым во всеуслышание заявил, что это самоубийство.
– Что еще ему оставалось делать? – риторически спросил он, сидя в комнате отдыха в «Костгад». – После того что произошло с миссис Сноу, он понял, что его жизнь не стоит и шиллинга!
В комнате повисла тишина, и прежде, чем она успела стать неловкой, Билли Мейджер сказал:
– О силы небесные, ты отстал от времени, Артур! Уже четыре года, как страна перешла на десятичную денежную систему, и теперь такой монеты, как шиллинг, больше не существует!
Артур принял изменение направления беседы и громогласно заявил:
– В таком случае он не стоит того, чтобы помочиться на него пять раз! Так тебе больше нравится?
Билли, который, как всем известно, в то время страдал слабостью мочевого пузыря, направился в туалет, сопровождаемый взрывами хохота.
Мэг услышала новость с заметным облегчением. На следующий день Миранда должна была возвратиться домой, и она дважды, почти случайно, произнесла:
– Мне хочется, чтобы его нашли прежде, чем я вернусь обратно в Кихол.
Питер намеревался перевести всю семью в Лондон. Найти там квартиру, не слишком удаленную от Килбурна.
– Начнем жить совершенно по-новому, – с воодушевлением говорил он, держа в своих руках ладонь Миранды, как всегда делал во время посещений больницы.
Странно, но она больше не причитала.
– Давай останемся дома. Пожалуйста. Питер. Мне не хочется покидать Рыбную улицу.
– Как скажешь, дорогая.
С той самой ночи все изменилось. В характере Миранды, казалось, проявились некоторые черты Мэг; она заверила Мэг, что у нее больше нет желания вновь покидать Кихол. Другой стала и Мэг; они с Питером больше не спали вместе, но она уже больше не боялась находиться в его обществе. В те первые ужасные дни, когда он рыдал, она прижимала его к себе и успокаивала. Она оказалась поразительно сильной; иногда она поражалась самой себе.
Прежде чем Миранда возвратилась домой, Мэг рассказала Питеру о своих планах.
– Мы провели замечательное время, Питер. Я не жалею об этом. Мне не хотелось бы, чтобы ты сожалел о нем. Именно поэтому это не должно повториться вновь и именно поэтому я собираюсь в ближайшем времени вернуться в Лондон – сразу же, как только Миранда сможет обходиться без моей помощи.
– Как можешь ты пойти на это? Как можем мы положить все под сукно, будто ничего и не было?
Он все еще очень легко расстраивался. Мэг повернулась к нему с некоторой нетерпеливостью, характерной для прежней Миранды.
– А что еще остается делать? Разрушить всем жизнь? В том числе и наши? Потому что мы никогда не должны быть счастливы за их счет! Об этом ты и не подумал, Питер, а ты обязан сделать это.
Мэг гладила на кухне и, взглянув на часы, сказала:
– Через пять минут дети придут из школы. Почему бы тебе не взять их с собой к Миранде? Я хочу привести здесь все в порядок, чтобы завтра иметь возможность побыть с ней. А ты должен вновь приниматься за работу. Пусть все остается как было, Питер. Это единственный путь.
– Я не могу жить без тебя, Мэг! Она сказала насмешливо:
– Разумеется, сможешь! Так же как и я смогу жить без тебя! А у тебя остается Миранда, а она, по крайней мере, моя половина! – Мэг улыбнулась, надеясь вызвать у него ответную улыбку. – Послушай, Питер. Мы с тобой оба художники. Мы не должны будем видеться наедине. Помнишь, как меня потряс вздор Джеральда Скейфа? Так не пойдет.
– Но здесь Миранда не счастлива.
– Миранда изменилась. Она теперь знает, как ей необходимы ты, дети и дом. Теперь все будет иначе.
Он молчал, пока не заметил, что она вновь взглянула на часы. Затем он усмехнулся.