— Да. Но мы уверены: придут другие.
— Откуда в вас такая уверенность? Ведь в городе вы вряд ли найдете достаточно сохранившиеся тела, чтобы их можно было вернуть к жизни.
— Есть много других городов.
— Спасибо за такую уверенность. Я хочу задать еще один вопрос. Личного характера.
— Вы можете спрашивать, что захочется и сколько захочется. И не только у меня — у всех членов экипажа.
— Почему вы привезли с острова именно меня? Почему не взяли других моих товарищей? И еще: когда вы их привезете?
— К сожалению, мы этого сделать не сможем. После вашей смерти лавина накрыла остальные дома. Это случилось в промежуток времени между прилетом разведдиска и нашей экспедицией. Масса льда и камней раздавила остальные дома и, возможно, даже снесла их в океан. Ваш дом единственный, который хоть и был засыпан снегом, но сохранился.
— Вы хотите сказать, что от всего поселка…
— Да.
— Оставьте меня, пожалуйста, — прошептал Девкали.
— Я уйду. Но почему мой ответ вас так взволновал? Там были близкие вам люди?
— Когда-то, года четыре назад, на этот остров попало, правда, не по своей воле, пятнадцать близких мне людей. Перед войной их оставалось четверо. В том числе моя жена, Пирра. Пирра была для меня все, без нее я вряд ли прожил бы эти годы на острове. Тех, кто умирал, мы вывозили на санях к проруби и хоронили их в океане. Мы голодали и болели снежной лихорадкой. Я не умер потому, что рядом со мной была Пирра. Я не мог умереть потому, что она должна была жить. Вы меня понимаете? Может быть, то, что я говорю, для вас пустой звук? Может быть, в вашей совершенной цивилизации, — Девкали усмехнулся, — подобные чувства уже устарели?
— Нет, — ответил Павлыш. — Не устарели.
— После взрывов и радиоактивных облаков мы заболели. Мы знали, что это, но мы надеялись тогда: вдруг кто-то остался жив на планете и мы, в стороне от путей и больших материков, переболев, останемся в живых. И вернемся. Пирра лежала в хижине, под самой скалой. Я еще мог передвигаться. Было холодно. Мы топили печь кусками опустевших домов, но с каждым днем все труднее было нарубить дров. Одного из оставшихся четверых я смог похоронить в море, другой остался лежать в своей хижине. Я знал, что если останусь жив, то останусь жить вместе с Пиррой и благодаря ей. Она ни разу не пожаловалась… Простите.
— Говорите дальше. Может, вам станет легче.
— Это сейчас уже не играет роли. Я пошел, вернее, я пополз в ту хижину, около которой вы меня нашли. Там еще оставалась каша. И я должен был накормить Пирру. Тогда я почему-то решил, что, если это сделать, мы останемся живы. Я знаю, что такое лучевая болезнь, и все-таки тогда, на острове, я должен был принести ей эту миску… И я ее не принес.
— Наверно, слова покажутся банальными, — заметил Павлыш. — Но ваше горе — только часть горя вашей планеты. И ваш долг вместе с нами вернуть ее к жизни.
— Вы правы. Конечно, вы правы…
— Вам надо отдохнуть. В случае чего нажмите эту кнопку. Спите.
Павлыш вышел в коридор. Там стояла Снежина.
— Я слышала разговор, — сказала она. — Я все слышала. Я больше не могу. Я хочу тихо водить ракеты на Титан и возвращаться домой. Я не могу…
— Прекрати истерику, Снежка, — остановил ее Павлыш, — это нервы. Впрочем, знаешь что, отнеси ему бульон. Может, отвлечется — новое лицо…
Снежина взяла поднос у дежурившего у двери робота. Через две минуты она вышла.
— Я поставила бульон около постели. Он ничего не хочет.
— Он еще что-нибудь сказал?
— Он сказал, что у нее были такие же волосы! — Снежина, ссутулясь, быстро пошла к своей каюте.
— Ну вот, — пробурчал Павлыш себе под нос и отправился к капитану.
С капитаном состоялся очень короткий разговор.
— Попытка — не пытка, — решил Загребин.
Потом капитан соединился с Баковым, и тот, выслушав его, отдал приказание автоматам готовить к пуску «Аиста». Он вызвал Антипина, чтоб тот повел катер. Антипин погрузил в катер взрывчатку, смонтировал мощный лазер.
Перед отлетом Павлыш заглянул на минутку в госпиталь. Девкали лежал, отвернувшись к стене. Приборы показывали, что он не спит.
Павлыш прошел в тамбур. Через пять минут «Аист» отделился от корабля и взял курс на остров. У Павлыша был один шанс из тысячи, но он хотел его использовать.
Примерно через час Девкали нажал кнопку звонка и попросил дать возможность кое-что записать. Снежина принесла ему бумагу и ручку и не стала задавать вопросов. Еще через час Девкали попросил выключить свет, и корона Вас, препоручив наблюдение за его здоровьем автоматам, вышел из лаборатории, чтобы встретить Бауэра и Малыша, измученных бесплодными поисками Ранмакана. Вас принес им прямо к тамбуру свои стимуляторы.
Когда он вернулся в лабораторию, приборы перемигивались тревожными огоньками. Сердце Девкали перестало биться. Он был мертв.
В госпитале, включив свет, Вас увидел, что Девкали повесился. Рядом лежала записка. Пока корона Вас обследовал Девкали, Мозг перевел записку:
«Простите за все. За неоправданные надежды, за предательство, которое я совершаю по отношению к собственной планете. Но бывает, когда один человек становится тебе дороже многих. Очень давно я обещал Пирре, что не буду жить без нее. Она улыбнулась: тогда мы не думали, что когда-нибудь умрем. Еще раз простите. И, надеюсь, вы выполните мою последнюю просьбу — не оживлять меня снова. Я не хочу жить. Я верю, что вы еще найдете многих людей, которых сможете оживить. И моя планета будет вам благодарна. Я же заранее говорю спасибо за то, что вы дали мне умереть. Девкали из Лигона».
— Корона Вас, — произнес Загребин, прочитав записку, — у меня к вам просьба. Вы уже собираетесь готовить лабораторию?
— Да, — кивнул Вас, прочтя записку. — Это ужасно. Разрешите я уйду к себе. Разумеется, я не буду…
Кудараускас, стоявший рядом, ничего не сказал. Загребин посмотрел на него, ожидая фразу о том, что цивилизация… Но Кудараускас не думал об этом. Он только вспомнил, как на космодром приехала жена Антипина. Маленькая робкая женщина с пепельными гладкими волосами. Она сказала: «Я тебя буду ждать. Хоть всю жизнь. Я не могу жить без тебя».
Антипин тогда смущенно хмыкнул: «Ну что может со мной случиться? В космосе безопасней, чем на людной улице».
5
Шансов было мало. Так мало, что Павлыш и не очень рассчитывал на успех. И все-таки оставалась возможность, что домик, в котором лежала Пирра, не был свален в море лавиной.
Павлыш не стал говорить о своем полете Девкали, чтобы не возбуждать ложную надежду и затем загубить ее через несколько часов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
