— Ладно, дружище. Теперь возьмемся за главное. Пора кончать эту волынку. Иван здорово помогает нам своими лампочками.
— Еще как!
— Ну, приступим. Ты отстегнул ремни?
— Все ремни отстегнуты. Люк открыт. Двигатели выключены. Почти все системы обесточены. Вроде пакости ждать неоткуда… Одну секунду… Так. Кислородный баллон готов, приладил его к ноге. Вентиль проверил. Утечки нет. Шланг соединил со скафандром, герметизация полная. Выпускной клапан, разумеется, оставил открытым. Пока баллон не открываю… Когда ты доберешься до меня, я отсоединю шланг кабины и начну дышать из баллона. Я слежу за тобой. Как только дашь последний сигнал по радио, начну готовиться к встрече.
— Понял, Дик.
— Нет, подожди. Когда ты будешь у люка, я оттолкнусь от панели изо всех сил. Но мне все-таки понадобится помощь, чтобы выбраться отсюда. Очень уж душит скафандр. Боюсь, трудно будет протиснуться в люк.
— Не беспокойся, все будет в порядке. А теперь послушай, что буду делать я…
ГЛАВА XX
Джим Дагерти действовал быстро. Из инструментального отсека он достал длинный тонкий страховочный трос, который мог выдержать резкие колебания температуры, не теряя гибкости и прочности. Наклонился и защелкнул стальной карабин на перекладине, вделанной в его кресло под сиденьем. Затем изо всех сил дернул за трос; карабин сидел надежно.
Удостоверившись, что на тросе нет узлов, Дагерти пропустил его в два кольца, вшитых в ремни, надетые поверх скафандра. Пропустив еще метра четыре троса сквозь последнее кольцо, он закрепил трос на снаряжении карабинами.
Еще не сбросив давление в кабине, он притянул хомутиками с зажимами к левой ноге кислородный баллон. Потом отсоединил и перекрыл шланг, по которому до сих пор поступал кислород, и присоединил к входному отверстию скафандра шланг баллона, надежно защелкнув муфту. Подергал за шланг — крепко ли держится, и повернул рукоятку вентиля. Кислород пошел из баллона в скафандр. Глянул на манометр — давление есть.
Он сделал глубокий вдох и приказал себе действовать хладнокровно и четко. Сейчас любая ошибка могла стать роковой…
Он еще раз посмотрел на приборы. Все двигатели выключены. Взглянул в носовой иллюминатор: капсула как будто не отошла от «Меркурия». «Слава богу — никакого сноса не видно. Все в порядке…»
Дагерти отстегнул ремни, и тело его всплыло над креслом. «О'кей, поехали…»
— Прерываю связь.
Он не стал дожидаться ответа и выдернул штепсель электрического кабеля из скафандра. Затем взялся за рукоятку и медленно потянул ее к себе. До него донесся гулкий шипящий звук, быстро стихший, — это воздух из кабины вырвался наружу, в вакуум. И одновременно с падением давления в кабине раздулся скафандр, стиснув тело. Он взглянул на манжет, охватывавший запястье. Стрелка на манометре скафандра дошла до нужной черты.
Дагерти взглянул на приборную доску. Давление в кабине было равно нулю.
Упершись ногами, он прижался спиной к креслу, дотянулся до небольшого штурвала запорного механизма люка и начал вращать его влево. Десять стопорных собачек, запиравших крышку люка кабины, ослабили свою хватку. Отвернув штурвал до упора, Джим начал давить на крышку. Нижний край ее стронулся с места. Он продолжал давить. Внизу появилась тоненькая черная полоска — это уже была космическая бездна.
Люк продолжал открываться. Дагерти опустил ноги, нащупал ими кресло и начал медленно распрямляться, не переставая давить на люк.
Наконец, крышка люка полностью откинулась вверх. Дагерти встал на ноги…
«…нет, врешь, ты не стоишь. Под ногами у тебя пустота». Он висел, не доставая ногами до поверхности кресла. «…Медленней, осторожней, в невесомости ошибочных движений делать нельзя… Не забывай о законе равенства действия и противодействия… Не делай резких движений, не то тебя крутанет в обратную сторону… Осторожней!»
Он выглянул наружу… Голова пошла кругом.
«Это… это невообразимо!»
Мириады обнаженных звезд смотрели на него… Он вдруг почувствовал себя совершенно ничтожным…
— Господи! — прошептал он.
Но он прогнал это чувство, заставил себя сосредоточиться на деле, на следующем опасном шаге, который ему предстояло сделать.
Очень, очень осторожно Джим ухватился руками за край люка. Едва заметным усилием он опускал свое тело, пока, наконец, его ноги не стали прочно на порог люка. «Прижимай тело вниз руками. Вот так. Хорошо.
Двигайся осторожно, очень осторожно, не то тебя завертит и унесет в сторону от корабля, а времени на новые попытки у тебя нет…»
Он слегка согнул колени, по-прежнему прижимая себя вниз. «Мало. Еще, еще…» Он подал ноги вперед на несколько сантиметров. «Так, теперь достаточно…»
Он разжал руки, затаил дыхание — и распрямил ноги, слегка оттолкнувшись ими от капсулы.
Он… поплыл!
Он плыл медленно, но безошибочно верно.
Его тело плыло к «Меркурию». До него оставалось всего метров шесть… над бездной.
Дагерти слышал свист собственного дыхания, ощущал движение воздуха под скафандром, вибрацию выпускного клапана.
Ему казалось, что он совершенно неподвижен. Это капсула медленно плыла к нему.
Она плыла вверх… она пройдет на уровне его головы. Ему хотелось взмахнуть руками, чтобы изменить направление движения, но он подавил это почти непроизвольное желание. Он боялся, что просто начнет вертеться или кувыркаться. Он заставил себя ждать… Ему казалось, что он слышит, как медленно тикают часы.
«Вот… капсула уже почти рядом. Не хватайся за нее! Поднимай руки осторожно, медленно, плавно…»
Его перчатки заскользили по поверхности капсулы.
Он заставил себя расслабить мышцы, пытался погасить свое движение прикосновением одних пальцев. У капсулы все же была значительная масса — тысяча триста килограммов, он мог отскочить от нее как мячик. Дагерти осторожно тормозил пальцами, затем ладонями, а ноги продолжали двигаться, пока тоже не коснулись поверхности капсулы.
Люк!.. Дагерти крепко ухватился за край открытого люка «Меркурия». Другой рукой он выбрал свободный конец троса с карабином и бросил его — легонько, легонько! — в проем люка.
Через мгновение он почувствовал, что трос резко натянулся. Пруэтт взял его! Дагерти облегченно выдохнул воздух.
Самое трудное было сделано!
А в капсуле Дик Пруэтт уже обматывал трос вокруг себя. В скафандре делать это было чертовски неудобно, но помогла невесомость троса — он плавал и не вываливался из рук. Пруэтт обмотал его вокруг одного из ремней снаряжения скафандра и просунул между ногами. Затем дважды обернул трос вокруг пояса и снова пропустил под ремни. Руки слушались его плохо, но он всетаки ухитрился завязать простой узел и затянул его изо всех сил. «Вот и готово. Не очень изящно, но не развяжется».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
