— Что?
— Вдохните.
Он подчинился.
— И задержите дыхание.
Он проговорил сквозь зубы, как человек, который глубоко затянулся сигаретой:
— Надолго?
— Сколько сможете.
Журналист посмотрел в камеру и пожал плечами. Прошла минута. Лицо у него покраснело. Еще десять секунд, и оно обрело свекольный оттенок. Наконец он выдохнул, взглянул на меня и поднес микрофон к моему лицу.
— Вот зачем, — ответил я.
Я зашагал к самолету. Ветер вздымал пыль, и она забивалась мне в нос.
Боб стоял, прислонившись к крылу, и наблюдал за тем, как трава под ветром становится то зеленой, то бурой.
Он шепотом спросил:
— Не собираешься жениться?
Передо мной стоял не пилот, не вор и не прелюбодей, но священник. Это был искренний вопрос.
Я покачал головой и покрутил на пальце обручальное кольцо.
Вдалеке зазвонил колокол. Будто заслышав сигнал, десятки чаек и пеликанов вылетели из болота и стаей направились в гавань: видимо, там разгружалась рыбачья лодка. Колокол продолжал звонить.
Боб облокотился о крыло.
— Что теперь?
Несколько месяцев назад я начал носить в бумажнике копию листка с пожеланиями Эбби. Я вытащил листок, развернул его и перечитал список.
— Все просто. Буду рисовать, пока талант позволяет… а Эбби будет меня навещать.
— Тебе нелегко.
Я убрал листок в бумажник.
— Да — Я сделал глубокий вдох. — Очень нелегко. И слава Богу.
Когда я проснулся, вода поднялась, и подводные течения, с которыми невозможно бороться, тянули меня во все стороны. Река затопила берега, разлилась и угрожала затопить мой остров.
Но время действительно лечит. Не так, как нам кажется, не так, как это сделали бы люди. Исцеление начинается с потайного места, которого мы не видим. Вода поднимается снизу и заливает все вокруг. Я вдруг перестал плакать, огляделся и обнаружил, что боль стала стержнем, который не позволяет моей душе рассыпаться. Я стоял на берегу, смотрел на огромную пустоту в своей душе и думал: рискну ли я плыть? Я вошел в воду, покинул собственную черную дыру и понял, что река не одна, что их множество. Каждый поворот, каждая излучина ведет к чему-то прекрасному, целостному, достойному воспоминания. Почему? Как? Не знаю. Я знаю лишь, что Эбби сдержала слово. Она ждала меня. Там, на Чертовом Локте, моя душа стала единым целым.
Сменяются приливы, река течет, а боль неотделима от любви.
Боб указал на реку.
— Когда я вышел из тюрьмы, то хотел спрятаться. Там, где нет прошлого. Потом я встретил Гуса, и он стал моим другом. В отличие от остальных он не восстанавливал меня против меня же самого. Я спросил почему, и Гус сказал одну вещь, которую я никогда не забуду. Стоя у реки, он показал на воду: «Когда вода достигает океана, солнце превращает ее в облака, а когда они переполняются — дует ветер и толкает их обратно к суше, где они проливаются дождем».
— И что это значит?
— Что река никогда не кончается.
Мы сели в самолет, Боб завел мотор, и машина оторвалась от земли. Мой друг, лишенный сана речной священник, запел во всю глотку. Отчаянно фальшивя, он провел самолет сквозь облака. Я слушал эту прекрасную песню и смеялся в душе. Мы сделали круг над городом и полетели вдоль реки — мимо Пойнт-Питер, мимо острова Камберленд и развалин Данджнесса, а потом — над волнами, которые разбивались о берег. Начинался прилив.
Когда я в последний раз посмотрел вниз, Эбби по-прежнему играла с дельфинами.
ОТ АВТОРА
Эта книга — шестая по счету. И я до сих пор не знаю, какую из них назвать любимой или лучшей. Просто не могу. Это все равно что спросить меня, которого из троих сыновей я люблю больше. Каждая книга обошлась мне недешево. Потребовалось немало физических, эмоциональных, духовных сил. Когда в августе 2007 года я отправил «Там, где кончается река» в редакцию, то понял, что вложил в этот роман больше, нежели в остальные. Спросите у Кристи. Прошла почти неделя, прежде чем мы смогли поговорить как взрослые люди.
Поэтому примите все как есть.
В процессе работы мне многие помогали — чаще, чем я заслуживал. Здесь я благодарю лишь некоторых из них.
Джон Трейн, д.м.н., — спасибо еще раз зато, что направил меня в нужную сторону. Ты просто гений, док. Я очень рад, что ты не юрист.
Кэтрин Пирсон-Пейтон, д.м.н., — спасибо зато, что позволили провести с Вами целый день и показали, что у Вас за работа и с какими радостями и проблемами Вы сталкиваетесь ежедневно. У Вас настоящий дар, и всем женщинам Джексонвилла повезло, что у них есть Вы.
Элизабет Колмэн — спасибо за то, что показали мне Ваш Чарлстон, окрасив его своей добротой. Вы — сущее благословение. Я бы никогда не увидел этот город без Вас.
Ким Нейтцель — спасибо за искренние письма. Надеюсь, однажды мы встретимся лично.
Лаура Викман-Хипп — спасибо за экскурсию по Чарлстону. Я в жизни бы не узнал столько своими силами.
Джон и Кэй Миллер — спасибо за то, что рассказали мне свою историю; за то, что познакомили меня с Мисти; за тот день, что мы провели на ее могиле. Эта книга никогда не была бы написана без вашей искренности, вашего смеха и ваших слез — а их вы пролили немало.
Кэрол Фицджеральд — ты «открыла» меня шесть книг назад. Я очень тебе благодарен.
Виржиния Макналти — мы знакомы с самого детства и вместе проделали долгий путь. Спасибо за то, что познакомила меня с Джоном и Кэй.
Джон Ливингстон и Дэвид Флори — спасибо за сломанные весла, промокшие спальники и смех, который три дня не умолкал над рекой.
Дэвид Уинтер — спасибо, старик. Ты крут.
Тод Чапп — спасибо за реку, лишнее одеяло, фонарик, средство от москитов, а главное, за дружбу. См. псалом 144. Да, я и в самом деле собрал множество информации, пока писал книгу.
Крис Фирби — спасибо за дружбу, советы и… за все. И запомни на будущее: весло надо опускать в воду плоской стороной.
«Даблдэй Бродвей» — спасибо тем, кто так много для меня сделал, от маркетинга и рекламы до контроля зарубежных продаж. Вы превзошли все ожидания. Я неизмеримо вам признателен.
Майкл Пэлгон — спасибо за то, что дал мне шанс, за то, что столько носился с этой книгой, за то, чтопозволил работать со Стейси.
Стейси Кример — ты взяла мой роман и значительно его улучшила. Спасибо. Благодарю тебя за твой энтузиазм, за ободрение, за дружбу. У меня просто не хватает слов.
Бинтик, Черпак и Красавчик — не смейте возлагать свои мечты на алтарь жизненных удобств, денег, праздности или, чего доброго, страха. Однажды вы меня поймете. Возможно, именно тогда, когда вам будет это нужно.
Кристи… благодарю за пятнадцать лет жизни, за то, что ты позволяешь мне это делать, за то, что любишь меня, даже когда я малопривлекателен (а такое случается чаще, чем хотелось бы), за то, что прощаешь, если я не прав… и за то, что даешь мне свободу мечтать.
