Константин остался стоять, глядя на нее.
Она подняла брови, воплощенная элегантность, если не считать боевого настроя. Королева воинов, отправившаяся на битву.
Константин заговорил тихо, но его голос, казалось, эхом отдавался по холлу:
— Скажи на милость, чего ты собираешься добиться этим нарядом?
— Этим? — Джейн указала на себя, и ее жест привлек его внимание к прелестным изгибам ее тела.
Его челюсти сжались. Мужское естество напряглось.
«Думай о чем-нибудь другом. О чем угодно. Помни, как она предала тебя».
Но во рту пересохло, дыхание участилось, кровь шумела в ушах. Он хотел ее больше, чем чего-то или кого-то в своей жизни. Его взгляд скользнул вверх по лестнице, и он начал прикидывать, смогут ли они укрыться в спальне, прежде чем он сорвет с нее платье и займется любовью, прижав к стене.
Медленная улыбка на этих красных губах заставила его внутренне вздрогнуть.
— Я так устала от унылого черного цвета.
Что это она делает? Джейн? Надула губки?! Где она всему этому научилась?
Она порывисто шагнула к нему и хрипловатым низким голосом сказала:
— Ты всегда говорил, что хочешь видеть меня без траура. Вот, пожалуйста.
«Возьми меня». Ее глаза кричали эти слова, даже если губы молчали.
Эти губы… Жаркая дрожь снова охватила его, когда он подумал, что этот рот мог сделать и делал с ним. Она сирена, и нужно быть слепым и глухим, чтобы сопротивляться призыву.
«Вспомни, что она думает о тебе».
Новая волна боли дала ему силы разрушить ее чары.
— Миледи, — поклонился Константин.
Когда он отвернулся, ее пальцы вцепились в его руку.
— Нет! — грозно сказал он. — Не прикасайся ко мне.
Но Джейн уже взяла его под руку. Ее сбивчивое дыхание говорило о том, как подействовал на нее этот легкий контакт.
— Ты не дашь мне руку, Константин? Мы войдем вместе.
Он взглянул на нее сверху вниз:
— Нет.
Стряхнув ее руку, он пошел вслед за матерью и сестрой.
Когда Джейн вошла, в гостиной воцарилась тишина. Вскинув голову, она приветствовала гостей, пробираясь к герцогу. Требовалось все ее мужество и решимость, чтобы не обращать внимания на шок и неодобрение.
Когда она заметила, как нахмурился Бекнем, ее уверенный шаг чуть дрогнул. Кивнув, она прошла дальше, молясь про себя, чтобы кузен не сказал чего-нибудь такого, что испортит эффект, который она пыталась произвести.
И теперь настоящая проверка ее отваги. Герцог.
Когда она, пройдя через всю гостиную, подошла к нему, Монфор взял ее руку и склонился над ней. Поднявшись из глубокого реверанса, Джейн всматривалась в его черты. Они не выражали ни ярости, ни возмущения, которых она ожидала.
Помолчав, его светлость четко сказал:
— Ах, леди Роксдейл, вы чудесно выглядите! Никогда вас такой не видел.
Все в комнате, должно быть, слышали его уверенный голос. Хоть Джейн и не показала этого, ее ошеломили веселые искорки в его глазах. И это добродетельный надменный герцог, к которому она относилась с благоговейным страхом?!
Джейн, конечно, знала, что, каково бы ни было его личное мнение, Монфор никогда публично не упрекнет ее за ее выходку. Но в самых смелых своих мечтах она не ожидала его поддержки. А теперь, получив ее, готова была обнять своего грозного опекуна.
Куда бы ни повернул герцог Монфор, общество последует за ним.
Постепенно разговоры возобновились, и Монфор представил Джейн тем гостям, с которыми она была не знакома. Обед предстоял в тесной компании. Тридцать человек, по меркам Уэструдеров, — это более чем скромно.
Дворецкий объявил, что обед подан. Гости выстраивались парами. Джейн повернулась подать руку своему соседу по столу и задохнулась.
Адам Трент.
Оцепенев от ужаса, она смотрела на герцога. Что здесь делает Трент? Остается предполагать, что Монфор пригласил его до того, как Трент отвратительно проявил себя. Какая досада! Джейн надеялась, что он не устроит сцену.
Надежда, увы, оказалась недолговечной. Джейн заметила, что Трент чуть качнулся, наклонившись к своей спутнице. Леди хоть и старалась, но не могла скрыть отвращения, так от Трента несло бренди.
Джейн огляделась. Наверное, нужно, чтобы лакей проводил Трента из дома.
Но уже слишком поздно. Она не может выставить его, не устроив сцену.
За обедом выяснилось, что ее место напротив Константина. Гостям подавали изысканные блюда. Она ни к чему не притрагивалась и пожирала Константина глазами.
Джейн завела неловкий бессвязный разговор с соседом по столу. Это уж слишком — ожидать, что она за одну ночь станет мастером светской болтовни. Однако Джейн старалась изо всех сил, машинально произносила любезности, снова и снова повторяя в уме то, что собиралась сказать.
Момент, которого она ждала, приближался. Произносились тосты. Пили за короля. За королеву. За принца-регента. За нацию. За хозяина.
Наконец обязательные тосты закончились.
Джейн поднялась.
Звонким голосом она сказала:
— Милорды, леди и джентльмены, я хочу произнести тост.
Глава 27
Черт побери! Что она намерена делать?
Константин весь обед старательно избегал взгляда ее серых глаз. Теперь он не мог оторвать от Джейн взгляда, когда она стояла, такая царственная, уверенная в себе.
— Без сомнения, вы уже слышали, — четко и неторопливо говорила она, — что я и лорд Роксдейл, нынешний лорд Роксдейл, собирались пожениться. — Джейн немного покраснела, но оставалась спокойной. — Я сказала «собирались», потому что мы больше не помолвлены. Но я хочу, чтобы вы все знали: причина наших недоразумений не в лорде Роксдейле. Вина на мне. Я совершила страшную ошибку, о которой горько сожалею. Я превратно судила о нем. — Она оглядела сидевших за столом гостей и многозначительно задержала взгляд на матери Константина. — Думаю, многие здесь повинны в том же грехе. Причем виноваты больше, чем считают.
Джейн набрала в грудь воздуха.
— Если его милость найдет в своем сердце возможность простить меня, я… — Ее голос сорвался. Джейн тряхнула головой. — Я люблю его, — сказала она с намеком на вызов. — И сделаю все, чтобы стать его женой. Если он примет меня.
«Джейн, Джейн, что ты говоришь?!»
Джейн решительно встретилась с ним взглядом и подняла свой бокал:
— Итак… тост. За самого лучшего, самого храброго, самого благородного джентльмена, которого я имею счастье знать.
Повисла тишина, гости были столь же шокированы и не верили своим ушам, как и он. Что-то острое и твердое царапало его горло. Джейн говорила так, будто верила в свои слова. И произнесла их публично, чтобы слышали все.
