Обязательные слова были сказаны, противники отсалютовали друг другу. Джейн подскочила, когда клинки лязгнули друг о друга.
— Помнится, вы говорили, что не фехтовальщик, — пробормотал Константину Монфор при подготовке к дуэли.
— Я говорил, что не фехтую.
— Мне довелось узнать, что Трент фехтует. Почему вы не выбрали пистолеты, черт побери?
— Если бы я выбрал пистолеты, мне бы пришлось убить его или рисковать самому быть убитым. А так у него есть шанс выжить.
Монфор прищурился, но больше ничего не сказал.
От отсутствия практики Константину явно не хватало сноровки. Слишком много времени ему понадобилось, чтобы освоиться. Ловкий выпад Трента, и его клинок разорвал рубашку Константина и огнем ожег плоть.
Это была правая рука, но не важно. Боль, казалось, подхлестнула его разум, пославший сигнал телу, что или он быстро войдет в ритм, или умрет в луже крови на натертом до блеска полу в доме Монфора.
Константин знал, что Трент — фехтовальщик, в юности он страстно этим увлекался, Трент фехтовал во французском стиле, а сам он предпочитал итальянский. В мастерстве они почти равны, но Трент был пьян и ужасно зол, а потому начал совершать ошибки. Константин сохранил холодную голову и затеял долгую игру, намереваясь измотать противника.
Он сражался, отвлекшись от крови, пропитавшей рубашку, от боли, от гнева. Когда появлялась хоть какая-то мысль о Джейн, Константин прогонял ее. Ему нужен весь его ум и вся воля, чтобы выжить.
И все его мастерство, чтобы найти провалы в обороне Трента, выбрать точный момент, когда можно выбить рапиру из рук противника, не убив его.
Не убить Трента оказалось гораздо труднее, чем он думал.
К счастью для Константина, выносливость Трента не соответствовала его мастерству. Вскоре Константин заметил ошибки и заминки.
Пора. Перехватив инициативу, Константин все сильнее теснил Трента. Мгновенная запинка в обороне противника решила все. Константин нанес мощный удар прямо ему в плечо.
Рапира Трента звякнула об пол. Споткнувшись, он отступил и схватился за руку, в глазах застыл страх, лицо побелело.
Послышался крик. Девер поспешил осмотреть рану Трента.
Бросив рапиру, Константин повернулся собрать свои вещи. Он старался с любезностью принимать поздравления, но внутри у него все кипело. Он ненавидел бесцельные схватки. Что-то в его натуре всегда бунтовало против таких бессмысленных ритуалов, хотя порой они были необходимы, чтобы преподать урок человеку вроде Трента на языке, который он понимает.
Константин обулся и накинул сюртук на здоровую руку. Развязав галстук, он прижал его к ране, из которой капала на пол кровь.
Он подошел к кушетке, на которой стонал белый как мел Трент.
— На этот раз вы остались живы, — тихо сказал Константин. — Но если я еще хоть раз услышу какую-нибудь гадость обо мне или любой даме, вы умрете. — Он повернулся и поклонился герцогу: — Мои извинения. Я должен поехать домой переодеться.
Когда Константин дошел до лестничной площадки, он увидел летящую к нему Джейн.
— Осторожнее, — резко сказал он, прежде чем у нее появился шанс обнять его. — Я не хочу запачкать кровью платье.
Резко остановившись, она всматривалась в его лицо.
— Ты не простил меня.
— Конечно, я… — Он закрыл глаза и вдруг почувствовал опустошение, словно Трент проткнул его насквозь.
Конечно, он простил ее, простил где-то в середине ее отважной безрассудной речи, которую она произнесла за обедом.
Джейн коснулась его здоровой руки и с дрожью в голосе сказала:
— По крайней мере позволь перевязать тебе рану. Я послала Сесили за всем необходимым.
Она повела его в пустую спальню справа от лестницы.
— Это всего лишь царапина, — пробурчал Константин, но пошел за Джейн, слишком изголодавшись по ее обществу.
— Тогда ты должен позволить мне привести тебя в презентабельный вид. Ты ведь не можешь появиться на балу в таком виде, правда? — оживленно говорила она.
— Я и не собираюсь.
Больше всего на свете он хотел отправиться домой, в постель, и забрать с собой Джейн. Но нет. Ему нужно присутствовать на балу. Ради Джейн. И разумеется, из собственной гордости. Константин Блэк не стал бы биться на дуэли для того, чтобы потом малодушно сбежать домой.
— Мне нужно послать за новой рубашкой. — Он взглянул на пропитанную кровью импровизированную повязку. — И за новым галстуком. — Жилет немного пострадал, но под сюртуком этого не будет видно.
— Я уже это сделала. Рубашка Бекнема тебе подойдет. — Джейн выхватила у вошедшей горничной полотенце, а таз с водой поставила на туалетный столик. — Сядь сюда, пожалуйста. — Она указала на низкий мягкий табурет.
Константин подчинился, чуть улыбнувшись тому, как она хлопотала над ним. Теплое чувство разливалось у него в груди, чувство возвращения домой.
Появившаяся с бинтами и свежей сорочкой для Константина Сесили сгорала от любопытства и нетерпения.
— Я видела, как в галерею поднялся хирург. Вы действительно Буйный Барон? Надеюсь, вы не убили Трента, иначе вам придется похитить Джейн и бежать из страны.
— Нет, он будет жить.
Если только инфекция не убьет его. Но лучше не думать об этом.
— Спасибо, Сесили. — Тон Джейн откровенно говорил, что кузине пора уйти.
С дерзким реверансом и красноречивым взглядом Сесили исчезла.
Джейн разложила на столике бинты и присыпку, потом погрузила полотенце в воду.
Осторожно расстегнув пуговицы жилета, она сняла его с Константина.
— А теперь рубашку. — Манеры Джейн были деловитыми, но он был слишком опытен, чтобы не заметить хрипотцу в ее голосе.
В обычном случае Константин отпустил бы какое-нибудь игривое замечание, но сейчас ему было не до остроумных намеков. С помощью Джейн он снял окровавленную рубашку, поморщившись, когда присохшая ткань оторвалась от раны.
— И вправду, это всего лишь царапина. — В голосе Джейн сквозило облегчение. Она осторожно смыла кровь с его руки, потом промокнула шестидюймовый порез на бицепсе. — Я видала и худшее. Мои кузены, — пояснила она, — вечно попадали в переделки.
Приглядевшись, Константин с радостью увидел, что рана совсем несерьезная.
— Бренди, — пробормотала Джейн и щедро опрыскала рану, заставив Константина вздрогнуть. Взглянув на него, она чуть улыбнулась: — Ты настоящий стоик.
— Ты должна мне конфетку за мужество? — Дразнящие слова слетели у него с языка раньше, чем он успел остановить их.
Ее взгляд метнулся к его глазам, губы удивленно приоткрылись. Этот миг казался вечностью.
