— По-моему, твоя мать хорошеет, находясь в центре внимания, — снова подошедший ко мне Натаниэль кивнул в сторону матери, которая выглядела моложе, чем я ее помнила. Я еще не сказала, что после землетрясения 1906 года Джессика предъявила права на наследство умершего отца Натаниэля — с которым она официально не была разведена — и, получив его, основала театр «Джеймс». В настоящее время мой отец был руководителем этого театра и ставил пьесы, в которых мама, часто получала главные роли. Он, правда, был немного невоздержан на выпивку, но невелика беда. Не могла же я устроить все без исключения за время своего недолгого пребывания в прошлом.
— Мама всегда хотела, чтобы я была актрисой, — призналась я.
— Как интересно. Почему же ты оставила сцену?
— Потому что я никудышная актриса. По загорелому лицу Натаниэля расползлась улыбка.
— Да, твое выступление в роли цыганки-гадалки оставляло желать лучшего. Я округлила глаза.
— Не напоминай мне об этом. Я согласна, на звезду я не тяну.
— Но зато ты вроде бы считаешься восходящей звездой на историческом факультете сан-францисского университета.
Я ухмыльнулась, вспомнив хвалебные отзывы на свою диссертацию.
— Верно, — согласилась я, — а все благодаря неизвестным ранее подлинным снимкам, запечатлевшим землетрясение 1906 года, которые я раскопала в ходе своей исследовательской работы.
— А ты забыла о весьма загадочном персонаже, упоминаемом в книгах по истории, — сказал он, чувственно прикасаясь губами к моему лбу. — Рыжеволосой красавице, которую последний раз видели, когда хозяин Стюарт-хауза нес ее на руках в дом незадолго до своего исчезновения. Ходили слухи, что после землетрясения она сбежала с хозяином дома.
— Думаю, — в моем голосе появилась легкая хрипотца, — что она не прочь сбежать с хозяином дома прямо сейчас.
Позже, когда гости разошлись, а Вики уехала на уик-энд к моим родителям, мы с Натани-элем, держась за руки, направились в спальню.
— Все было так здорово сегодня, — сказал Натаниэль, перебирая мои волосы, когда мы остановились на площадке второго этажа у двери в комнату Виктории, и задумчиво добавил: — Если бы Виктория могла это видеть.
Открыв дверь, я заглянула внутрь и почувствовала, как по спине поползли мурашки.
— Она была здесь, — прошептала я, показывая на сиденье у окна, выходящего в сад. На нем лежала забытая кукла в красном платье.
У Натаниэля отвисла челюсть.
— Этот гул некоторое время назад… но это значит, что она может быть еще здесь, прячется, напуганная, на чердаке. Неужели ты не понимаешь? — Он устремился мимо меня вверх по лестнице, перешагивая через две ступеньки. Я догнала его и схватила за руку.
— Натаниэль, подожди.
— Подождать? Но времени почти не осталось. — Он бросился к двери на чердак.
Я забежала вперед и заслонила собой дверь.
— Подумай о том, что ты собираешься сделать. Если сейчас ты помешаешь ей вернуться в свое время, ты изменишь всю ее жизнь. Она не выйдет замуж за Антонио, человека, которого она любила, не узнает своей настоящей матери. Она вырастет в чужом для нее мире, а это тяжело даже для взрослого, не говоря уж о ребенке. И если уж речь зашла о детях, ее дети и внуки не появятся на свет.
Натаниэль вдруг замер.
— И правнуки тоже, — проговорил он, осознав смысл моих слов. — Вики.
— Вики не будет, — тихо сказала я. — Ничего этого не будет. Твой дом, твоя компания — все это существует лишь благодаря Виктории.
— Она прожила хорошую жизнь. — На его лице отразилась борьба чувств. — Счастливую жизнь. Имею ли я право менять ее?
— Я не знаю, — призналась я. Сама я вмешалась в ход событий, изменив будущее, и потому не чувствовала себя вправе давать ему иной совет. — Я не могу ответить на этот вопрос. Только ты можешь.
И, словно по подсказке, земля снова содрогнулась, Натаниэль и я обменялись взглядами. Я отошла от двери, освобождая ему проход.
— Ты можешь вернуться назад вместе с ней, — выдавила я, чувствуя, что сердце у меня разрывается от одной мысли об этом. — Я пойму, если ты так сделаешь. — Я затаила дыхание.
Он стоял неподвижно, словно превратился в камень, с искаженным мукой лицом, пока земля гудела и содрогалась.
— Она ушла, — проговорил он, когда все успокоилось. — Мой дом теперь здесь, с тобой.
Вздохнув с облегчением, я бросилась в его объятия.
— Вот и конец всей истории, — пробормотал Натаниэль.
Я обняла его за шею и улыбнулась.
— Да, все вернулось на свои места. Он поднял меня и положил на широкую кровать в комнате, где началось мое приключение.
— Сегодня ночью, — прошептал он, щекоча мне губами шею, — я намерен наслаждаться каждой минутой. — Его губы нашли мои и впились в них жарким поцелуем, который, казалось, выжег на мне его клеймо, а руки умело и неспешно стали расстегивать молнию на моем платье.
— Все время — твое, — ответила я. Платье упало к моим ногам, и руки Натаниэля стали ласкать мою обнаженную спину. В конце концов, подумала я, чувствуя, как наслаждение обволакивает меня, словно теплый мед, у нас впереди целая жизнь.
Натаниэль в радостном нетерпении огляделся вокруг, когда на следующее утро мы поднялись на борт частного самолета «Уэствинд шипинг», и засыпал меня вопросами, на которые только авиамеханик мог бы ему ответить. Я удивилась, как это у него еще осталось столько энергии после нашей почти бессонной ночи.
— Ты все еще не сказала мне, куда мы летим, — проговорил Натаниэль, пристегивая ремень. — В Лос-Анджелес? Монтеррей?
— Не угадал. Попробуй еще раз, — ответила я. Стюард тем временем налил нам обоим шампанского. — Я думала о более отдаленном месте.
— Мексика? Гавайи? Сиам?
— Таиланд, — поправила я. — Сиам отошел в прошлое вместе с «Анной и королем». Это фильм с Юлом Бриннером.
— Когда вернемся, надо будет купить видеомагнитофон, — заметил Натаниэль.
— Конечно, — согласилась я.
Удивительно, как быстро он адаптировался к современной жизни, думала я, в то время как пилот запускал мотор. Виктория была права. Натаниэль действительно во многом опередил свое время.
— За наше будущее! — Он поднял бокал и, прикоснувшись им к моему, поднес его к моим губам. Я глотнула шампанского и почувствовала легкость и тепло внутри. Я поднесла к его губам свой бокал, и он сделал глоток, смакуя вкус напитка, затем отставил бокал и привлек меня к себе. Я чувствовала на губах вкус шампанского, пока Натаниэль долго и нежно целовал меня, а моторы ревели и самолет, набирая скорость, несся по взлетной полосе.
На лице Натаниэля появилось удовлетворенное выражение, когда самолет наконец оторвался от земли и поднялся в воздух. Он наклонился к окну. Мы вместе смотрели, как земля постепенно отдаляется, облака остаются внизу. Скоро вокруг нас было лишь чистое голубое небо.
