– Вы говорили с Гейгером?
– Пытался… – Моралес поморщился. – Его нигде нет.
– Как это?
– Ты мне сейчас вопросы будешь задавать?! – тут же с полоборота завелся Моралес. – Я тебе сказал: что-то, мать его, происходит, Бекчетов! Не выводи меня из себя!
Ветер бросил в лобовое стекло «Ситроена» горсть снежной крупы. Где-то глухо ударила подъездная дверь. Стас вспомнил узкую улицу, зажатую между бетонных плит забора, рифленые листы складских стен, человека в окне. «Что-то происходит…»
И тогда Стас рассказал все. С самого начала, с того момента, как был откомандирован в объединенную группу под руководством Гейгера, через взрыв на складах и ночной побег Скальпеля и Алисы до вчерашнего вечера, окровавленного снега и обрывающейся цепочки шагов.
Моралес молчал долго. Хворостов и Беби-Бум еще в середине рассказа Стаса спрятались в машину Душки Джи. На улице крепчал ветер, он кидался снегом уже без всяких церемоний, вел себя, как распоясавшийся пьяница, на которого не было управы. Моралес сидел весь набычившись, словно готовился принять мощный удар, смотрел исподлобья, но вряд ли видел что-то конкретное. По его огромному лбу пролегли гигантские барханы морщин.
В конце концов он положил свои ладонищи на руль и сказал:
– Иди разогревай свою машину. Покажешь, куда ехать…
– Куда ехать? – не понял Стас.
– К этому твоему другу… Бруно.
– Бруно?
– Господи, мать твою, Бекчетов, ты что такой непонятливый сегодня?
– Я действительно не понимаю, – покачал головой Стас. – Зачем вам ехать к Бруно?
– Затем, что, во-первых, если это имеет отношение к делу и к тому, что происходит, я собираюсь быть в курсе. Во-вторых, если кто-то решит вас остановить, им сначала придется остановить меня, а я свою задницу прикрыл давным-давно. Им придется круто, мать их, повозиться, чтобы достать меня. А если я тоже не буду сидеть сложа руки, а я на хрен не стану сидеть сложа руки, то черта с два они меня достанут! Иди грей машину, я сказал!
Стас взялся за ручку двери, помедлил, потом снова повернулся к Моралесу:
– Нужно позвать Шрама с Арчи. Они в этом деле с самого начала, так что, если что-то случится, их тоже заденет.
– Давай, звони своим парням, и поехали, только, ради бога, не тяни долбаное, мать его, время! – раздраженно ответил Моралес.
* * *
Они медленно ехали по забитым магистралям: «Студебеккер» Стаса впереди, мощный ящероподобный «Ситроен» следом, а юркому спортивному «Мазерати» Душки Джи приходилось плестись последнему едва ли не в треть своих лошадиных сил. Ветер не утихал ни на минуту, лишь время от времени менял направление, налетая с неожиданной стороны. Низкое, цвета селедочной спины небо, мрачные в этих застывших сумерках стены городских ущелий, безрадостная медлительность забитой грязными машинами улицы. Снежная каша собиралась к краям дороги подобием рвотной массы, а там, где автомобильному потоку удавалось набрать хоть какое-то подобие скорости, снег летел из-под колес мокрыми брызгами. Самыми мрачными штрихами этого утра были витрины магазинов – особенно дорогих магазинов – вдоль дорог, беспощадно забрызганные грязной снежной кашей. Горящий внутри свет неуверенно пробивался наружу.
На выезде с площади Анталии их остановили. Черный «Порше» обогнал по тротуару «Студебеккер» Стаса и затормозил, собственным корпусом перегородив улицу. Благо движение было крайне затрудненным, столкновения не произошло. Стас остановил машину и дважды моргнул аварийками, подавая знак Моралесу. И не удивился, когда из «Порше» появилась стандартная парочка: первый – в хорошо пошитом гражданском пальто, второй – в форме ополченца. Кое-что, однако, выходило за стандарты последних дней: оба особиста держали в руках автоматы «Хаммер», направив их, впрочем, тусклыми тупомордыми стволами в землю. Стас попытался вспомнить, сколько патронов влезает в толстый блин магазина этого автомата. Не смог. Он, однако, помнил, как один русский парень по имени Сергей сказал ему, что «Хаммер» не любит грязи. Что-то там у него легко забивается, и тогда стрельба идет с задержкой. Стас оглянулся, думая о том, что нужно было узнать, что это значит – «с задержкой», какова эта задержка, сколько длится, и увидел пышущего нескрываемой злобой и гигантской сигарой Моралеса, шлепающего, не глядя под ноги, к «Студебеккеру». Брызги грязного снега разлетались так, как будто по дороге двигался не человек, а медлительный внедорожник. Сигара в эту минуту напоминала большую трубу парохода, которую давно не красили, запустив до ржаво-коричневого цвета.
А вот особисты, по всей видимости, встречи с легендарным боссом Управления юстиции не ожидали, по крайней мере, когда Стас снова посмотрел на них, в их взглядах читалась явная неуверенность.
– Какого черта! Вы что, мать вашу, совсем на хрен мозги проели, идиоты? Вы кому перекрыли долбаную дорогу, сукины дети? – Сигара, которую Моралес не выпускал из зубов, абсолютно не мешала ему исторгать проклятия, напротив, дым и слетающие порою искры добавляли гиганту демоничности.
– Господин Моралес… – попытался вставить что-то ополченец, который традиционно был глупее своего гражданского коллеги, но тут же заткнулся, поскольку поднявший цунами грязного снега Моралес навис над ним и гаркнул во всю силу своих легких: «Я вас спрашиваю!!!» – явно не подразумевая никаких ответов.
Ополченец съежился, вминаемый в асфальт проезжей части тяжелым взглядом Айка Моралеса, однако особист в гражданском уже пришел в себя и спокойным, твердым и уверенным голосом проговорил, едва стих грохот вопля Моралеса:
– Прошу прощения, господин Моралес, но у нас приказ. Мы обязаны задержать детектива Бекчетова и препроводить…
– Ты, мать твою, задницу свою сейчас задержишь и препроводишь! – не дал ему договорить Моралес. На какое-то мгновение голова особиста практически полностью скрылась в сигарном дыму.
– При всем почтении…
– И почтение туда запихаешь, идиот, шакал, солдафон! – Последнее Стасу особенно понравилось услышать из уст исполненного фельдфебельского вдохновения Моралеса. – Убери к долбаному дьяволу свою долбаную машину, иначе, клянусь своей долбаной душой, я тебя лично вколочу в ее долбаную выхлопную, мать твою, трубу!!!!
– Мы вынуждены будем доложить нашему непосредственному руководству… – отступая к «Порше», пробормотал побледневший особист в гражданском. Окончание его фразы потонуло в новом потоке брани, не особенно филигранной, но достаточно действенной.
Когда «Порше», разбрызгивая снег, развернулся и бесцеремонно вклинился в поток, идущий в обратном направлении, Моралес наклонился к окну и бросил Стасу:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
