в неделю Циби присоединяется к сестрам на строительной площадке. С радостью они узнают, что они здесь не единственные женщины. Одетые в штаны и рубашки, сестры приступают к работе. Вспоминая «работу» в Освенциме и Биркенау, Ливи и Циби часто обмениваются взглядами, а иногда плачут. Кирпичи, раствор, каменная кладка – это сложно, но со временем, когда они видят вокруг себя новые лица и слушают новые истории, острые края их горьких воспоминаний немного притупляются.
Женщины встают в длинные шеренги, чтобы передавать кирпичи на стройплощадку. Первая женщина в шеренге поднимает кирпич и передает следующей, принимающей его со словами:
– Косоном, Венгрия.
– Дякую, Украина, – произносит следующая.
И, передавая кирпич, каждая женщина говорит спасибо на родном языке, а потом называет свою страну.
– Благодарят ти, Болгария.
– Данк йе, Нидерланды.
– Хвалати, Босния.
– Дакуем, Словакия, – говорит Циби.
– Эвхаристо, Греция.
– Спасибо, Россия.
Во время перерыва женщины собираются вместе, восхищаясь работой каменщиц, возводящих фундамент. Циби рассказывает историю другой стройплощадки, в Польше, где они с Ливи помогали строить Биркенау.
Ливи сидит на пустом ящике рядом с Циби, и, несмотря на жару, ее вдруг охватывает озноб. Она смотрит на лица женщин, слушающих ее сестру с опущенными глазами. Потом переводит взгляд на красивые холмы вдалеке. Эта земля стала ее родиной. Такой простор, столько красок, надежды и обещаний, тогда почему она чувствует, как на нее надвигаются стены бетонного здания?
– Ты в порядке, Ливи? – подсев к ней на ящик, спрашивает Магда.
– Все хорошо, – шепчет Ливи. – Просто иногда вдруг покажется, что я все еще там, понимаешь?
– Понимаю, – кивает Магда. – Мы проехали через континенты, разделили «тогда» и «сейчас» морями, и все же… – Ее голос замирает, но Ливи все понимает.
Они живут под тем же небом, и воспоминания вплетены в их плоть. Чтобы вновь почувствовать себя в безопасности, им предстоит по-настоящему сродниться с новой землей.
Вместе с усилением летней жары разгораются и чувства Магды к одному молодому человеку, работающему на соседней стройплощадке.
Как-то по пути домой сестры замечают, что Магда непривычно молчалива.
– Магда, что-то случилось? – спрашивает Циби.
– Нет.
– Ты уже несколько дней молчишь. Ты не больна? – настаивает Циби.
– Если тебе это интересно, я разговаривала с одним парнем, – покраснев, говорит Магда.
Циби и Ливи останавливаются.
– Когда? – уточняет Ливи.
– Недавно.
– И?.. Ты влюбилась? – Ливи шокирована и в то же время довольна.
– Знаешь, наверное, да, – сияя, отвечает Магда. – Его зовут Ицхак, как дедушку.
– Когда мы с ним познакомимся? – волнуясь, спрашивает Ливи.
– Циби, ты даже знаешь его сестру, она живет через дорогу от тебя, – дразнит Магда.
– Это так забавно! – Циби заливается смехом. – Йети говорила, что у нее есть красивый брат, которого она хотела бы познакомить с моими сестрами, но теперь нам не надо тебя знакомить, потому что ты все сделала сама. – Циби взволнована: ее ответственная средняя сестра влюбилась!
– Ну и когда мы сможем с ним познакомиться? – повторяет Ливи.
– Притормози! Мы ведь с ним познакомились совсем недавно, – отвечает Магда, не торопясь потворствовать их проискам.
– Ладно, мы притормозим, но ты не молодеешь, Магда. – Глаза Циби озорно сверкают.
– Позже мы пойдем прогуляться. Он сказал, ему надо со мной поговорить.
– Он-то не тормозит, да? Он собирается сделать тебе предложение. Я это знаю! – Ливи вне себя от восторга.
Из окна гостиной Циби и Ливи смотрят, как их сестра подходит к высокому мужчине с темными волнистыми волосами. У него под мышкой сложенное зеленое одеяло. Он улыбается. Эта улыбка говорит сестрам все, что им надо знать: у него вид влюбленного мужчины. Ливи и Циби в унисон вздыхают, когда пара, взявшись за руки, отправляется на прогулку.
* * *
Ицхак приводит Магду в небольшую рощу неподалеку от дома Циби. Они стоят под апельсиновым деревом, спелые плоды которого вот-вот упадут. Краски заката словно копируют глубокие тона апельсинов, висящих у них над головой. Ицхак отбрасывает упавшие фрукты, освобождая место, после чего разворачивает одеяло и расстилает его на земле. Магда садится и поднимает с земли апельсин. Проведя ногтем по пупырчатой кожуре, она подносит палец к носу. Резкий, сладкий аромат моментально возвращает ее в кибуц.
– Ты сказал, что хочешь поговорить со мной, – подсказывает Магда.
Рядом с этим человеком она вдруг робеет, не смея посмотреть ему в глаза.
– Да, хочу, Магда. Мне надо кое-что тебе сказать, а потом я задам вопрос. – Ицхак берет у нее апельсин, и Магда встречается с ним взглядом. – Моя сестра рассказала мне о тебе, Циби и Ливи и о вашей жизни в Освенциме.
– Они пробыли в лагерях гораздо дольше меня. Я провела там меньше года.
– И все вы выжили после марша смерти, – продолжает он, Магда кивает, и теперь Ицхак отводит взгляд. – Мне так жаль, что вы с сестрами оказались в этом жутком месте.
– Да, но сейчас мы здесь, и это жуткое место осталось в прошлом.
Ицхак закатывает рукав рубашки и показывает татуировку из цифр. Магда от удивления открывает рот:
– Ты тоже там был? В Освенциме?
– Я был там с братом Мейером.
– И вы тоже выжили, – с улыбкой говорит Магда, однако Ицхак не улыбается, у него встревоженный вид. Она ждет его слов, но он молчит, уставившись взглядом в цифры у себя на руке. – В чем дело, Ицхак? Было что-то еще?
– Трудно объяснить. Я узнал вашу историю от Йети. Это ужасно, ничего страшнее я не слышал. С трудом понимаю, как вы все остались в здравом уме, учитывая то, что вам пришлось вынести.
– Мы поддерживали друг друга, – просто говорит Магда.
– У меня было не так. – Ицхак отводит взгляд, всматриваясь в дальний край рощи.
– Вы были не в лагере отдыха, вы были в Освенциме! – восклицает Магда. – Всем было там нелегко. Ты не должен сравнивать наш опыт. Прошу тебя, Ицхак, ты свихнешься от этого.
– Как я могу не сравнивать, Магда? Мы с братом выжили, потому что были поварами. Мы готовили еду для эсэсовцев и доедали за ними остатки. Я даже не помню, что когда-нибудь голодал.
– Чувствуешь за собой вину? Потому что не страдал так сильно, как мои сестры?
– Чувствую, – горячо отвечает Ицхак. – В большой степени.
Магда берет его за руку. Она понимает его чувства.
– Я знаю, что ты чувствуешь. Я два года жила дома с мамой и дедом, пока мои сестры мучились. Можешь представить себе мою реакцию, когда я увидела их? Я была здоровой, а у них был вид умирающих.
– Но все же…
– Нет! Мои сестры не дадут мне почувствовать себя виноватой. Не в моих силах изменить то, что
