- Тогда понятно, - сказал я. - Наверху охрана, внизу телекамеры... Властелин подземелий.
- Телекамеры? - встрепенулся он. - Где?
Я показал. Скребутан остановился и вдруг закричал:
- Подглядываем? - Он снял очки, заглянул прищуренным глазом в самый объектив и решительно заявил. - Это не я. У вас там пылинка.
Он сорвал с моей головы кепочку и накрыл ею камеру. Умный человек дурачился - тяжелое было зрелище.
- Я себя неуютно чувствую перед телекамерой, - азартно пожаловался он, - потому что я за это ничего не получаю. Где, спрашивается, гонорар? Нет, я согласен только на фотоаппарат.
Если Стас шутил, значит, дела обстояли не очень хорошо, но если он дурачился, значит, дела шли из рук вон плохо; впрочем, насчет хранилища было сказано всерьез, ибо друг мой расстегай позволял себе шутить на любые темы, кроме финансовых, он всегда питал к деньгам особые чувства, чистота и святость которых сделали его в свое время бухгалтером, а после революции, вероятно, тропа этой бескорыстной любви и вывела его в топ-менеджеры. Вернув свой головной убор на место, я сказал:
- Деньги, как хорошее вино, должны настояться в погребе, иначе они не приобретут целительной силы. И что, все деньги в твоем подземелье волшебные?
Господин Скребутан молча надел очки и молча посмотрел на меня. Мы отправились дальше и, лишь прошагав несколько метров, он мне ответил вроде бы возразил:
- Деньги - как вода, вкуса не имеют. Все-таки мы хорошо поработали, согласись.
Я согласился:
- Трепет душу охватывает.
- Душа, - сказал Стас задумчиво. - Дело не в душе, а в возрасте. Если есть еще силы, ты что-то пытаешься сделать, а когда сил не хватает, тогда остается ручка, бумага и письменный стол.
- Это вызов? - осведомился я. - Тебе тоже не нравятся писатели?
- Ой. Извини, - легко улыбнулся он. - Я ничего не имею против писателей. Народу нужны хорошие детско-юношеские книги, которые дают подрастающему поколению образцы того, как нужно идти к цели - прямым путем, иногда рискуя жизнью...
- Хорошие детско-юношеские книги - это мои? - растрогался я. - Высокая оценка.
- Космос, цивилизация, чужие, - со вкусом произнес он. - Романтика. Так и хочется поверить, что это было на самом деле.
- Это было на самом деле, - сказал я.
- Но этого мы не знаем, - пожал он плечами. - Некоторые книги позволяют любому двоечнику и разгильдяю, лежа на диване кверху пузом, испытывать те же чувства, которые испытываешь, например, прикасаясь к древнему манускрипту или любуясь только что выведенной цепочкой формул. Вот в этом, по-моему, гораздо больше волшебства, чем в наших деньгах.
- Бог с ними, с книгами, - сказал я. - Лучше объясни, зачем все это? Я показал на уходящий вдаль коридор.
- Режим секретности? - участливо спросил он.
- Избирательность чуда, - сказал я. - Когда волшебство - не для всех, оно колдовство, и есть в этом что-то неприятное, несправедливое. Зачем?
- Хорошим людям нужно помочь, слишком много здоровья у них уходит на поддержание душевного равновесия, - объяснил Стас. - Хороший человек должен жить долго.
- Как Ульянов-Ленин, - кивнул я ему в спину.
- Это политическая провокация? - осведомился он, коротко глянув назад.
- Нет, просто я сегодня уже слышал точно такую же фразочку. По-моему, хороший человек - всего лишь тот, кто не совершает дурных поступков. Этого достаточно. И что там у него в голове, то ли гордыня, то ли просто глупость - никого не касается.
- Всегда так, - сказал он с неожиданным раздражением. - Стоит только появиться хоть каким-нибудь результатам, обязательно приезжает кто-то, кому подавай вселенскую справедливость... - Он вдруг споткнулся.
- Scheisse19! - непроизвольно вырвалось у него.
- Уймись, - развеселился я. - Ты меня с кем-то спутал, я, кажется, тебя всего лишь о ваших деньгах спрашивал. Почему, собственно, деньги? Во все века они были синонимом алчности, средоточием греха, в лучшем случае всеобщим эквивалентом, а вы тут рождественские гирлянды из них скручиваете. Какой в этом скрытый смысл?
Он поправил съехавшие с носа очки, размышляя над ответом.
- По-моему, никакого скрытого смысла, Мак. Деньги - самое удобное средство. У нас не было времени подыскивать другое.
Он звал меня "Мак", а не "Макс". Еще со времен интерната.
- Абсурд на службе перевоспитания, - сказал я. - Средство от чего?
- Не "от", а "для". Представь себе уникальный механизм, где каждый элемент энергетически связан со всеми остальными. Это и есть деньги. Так почему бы не использовать уже готовую систему, чтобы соединить с ее помощью и людей? В единый здоровый организм.
Все-таки он был изрядный выдумщик, мой друг Стас! Не мог я не подыграть ему:
- Ретранслятор, выполненный в виде денежных россыпей, да? В каком спектре излучаем, товарищи? Биотроника, кстати, пока не одобрена Мирздравом. Или вы используете запахи, меняющие гормональную регуляцию? Специальную краску, содержащую летучие реверсанты...
Он оскорбился:
- Чем потрясать стены эрудицией, не проще ли допустить существование неизвестных науке полей и взаимодействий?
- Не проще, - сказал я. - Проще жить по Оккаму, не плодя новых сущностей.
- Энергетическое Поле Желания, - объявил Стас на весь коридор. Великая русская мечта - сделать реальность сном. Лампа Алладина, Золотая Рыбка, Золотой Шар. И вот теперь, когда появилась физическая возможность сцеплять кванты желаний в один всепобеждающий луч, мелкие государственные деятели вроде нас пользуются этим эффектом, чтобы излечить кого-то от энуреза. Смешно, товарищи.
Он упорно продолжал общаться в обычной своей манере, когда непонятно, шутит человек или говорит серьезно, и я вдруг почувствовал неуверенность.
- Физическая возможность? - переспросил я. - В каком смысле?
- Многие люди мечтают... ну, скажем, быть здоровыми и молодыми. Их тоскливые, несбыточные желания уходят попусту в пространство, не совершая никакой полезной работы. Жуткая расточительность.
Я коротко поаплодировал собеседнику в спину:
- Сюжет для детско-юношеской книги?
Он не обиделся. Он остановился и сказал:
- Пришли.
Готический подземный ход расширился, превратившись во вполне современный бункер. Здесь было что-то вроде Т-образного перекрестка: вбок уходил просторный тоннель с проложенными по земле рельсами. Рельсы начинались у компактного перрона, из тоннеля тянуло холодом. В бункере был светящийся потолок, а на перекрестке дежурил скучающий богатырь, одетый в комбинезон с нашивкой "АХЧ" и в рабочую кепочку. Внутренняя охрана? Увидев нас, дежурный ослепительно улыбнулся и лихо взял под козырек.
А еще здесь были стальные двери с номерами, на одной из которых красовалась такая же приклеенная скотчем бумажка. Было написано от руки: "Музей современного спиритизма". Дети подземелий развлекались, кто как умел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
