Друзья мои! Никто не жаждет мести. Подсчеты – чушь, и кризис – не беда. Такого, как сейчас, забвенья чести Россия не знавала никогда. Иной из нас, от радости икая, благословит засилие говна – мол, жидкая субстанция такая и для фашизма даже не годна; но этой золотой, простите, роте отвечу я, как злейшему врагу, – неважно, как вы это назовете. Я знаю: я так больше не могу. Я несколько устал от карнавала, от этих плясок в маске и плаще, я не хочу, чтоб тут перегнивало все, что чего-то стоит вообще. Я не хочу, чтоб это все истлело, изгадилось, покрылось сволочьем.
Мне кажется, что только в этом дело. А больше, я так думаю, ни в чем.
Предновогоднее
Почему-то люблю я конец декабря. Потому ль, что родился зимой? Но не ради же елки, не праздника для: Новый год – это праздник не мой. Вся страна поедает салат оливье или в студень роняет чело, заглушая единую мысль в голове: типа прожили год, и чего? Я не жду от людей поворота к добру, невозможного, как ни крути. День рожденья я тоже не шибко люблю – если честно, еще с тридцати. Не люблю, если кто-то смущает умы обещаньем нежданных щедрот, – а люблю переломную точку зимы под названием солнцеворот.
Почему-то мне нравится только зимой, отработавшей первую треть, в темноте возвращаться с работы домой и на желтые окна смотреть. Я люблю эту высшую точку зимы, эту краткость убогого дня, – но ведь живы же мы, выживаем же мы всей Отчизной, включая меня! Вообще-то – от истины прятаться грех, – в этой средней родной полосе я всегда себя мыслю отдельно от всех (то ли я виноват, то ли все), но Земля – этот хитрый огромный магнит – на орбите сидит набекрень, и любого изгоя с народом роднит наш короткий ублюдочный день. Ни секунды не верю, что в новом году – будь он трижды раскрашен пестро – будет больше свободы, и слава труду, и любезные лица в метро, но таков уж закон этих средних широт, неизбежный, как дембель, как будущий год, как в июне отрубленный водопровод, а весной – пробужденный медвед, – что случится обещанный солнцеворот и прибавится солнечный свет. Я с российской реальностью вроде знаком и поэтому, не обессудь, склонен верить в физический только закон и еще в биологию чуть. И еще я усвоил за несколько лет – объяснить не умею, боюсь: от того, что на миг прибавляется свет, изменяются запах и вкус.
И вот в эти как раз переломные семь или пять убывающих дней мне понятно, что лучше не станет совсем, а, пожалуй что, даже трудней. Ни надежд, ни покоя, ни воли вразнос, ни отмены запретов и виз, то есть «Солнце на лето, зима на мороз» – наш не только природный девиз. Может, прелесть и кроется в этом одном, выделяющем день из трехсот, предвкушенье того, что грядет перелом, – но чудес никаких не несет. Я люблю это чувство – как учит Орфей, отрешившись от слез и соплей. Как-то лучше, когда холодней и светлей: холодней, и трудней, и светлей.
Сурок на митинге басня
Один Сурок, писатель и политик,
Попал на митинг.
Должно быть, думает, снимают тут кино —
Массовки выгнали на пару миллионов!
(Сам в собственную ложь поверил он давно
И мнил, что на проспект выходит лишь Лимонов,
А прочие борцы попрятались уже
В уютные жеже).
Потом прислушался – ан дело-то нечисто.
Ругают главного, на ком сошелся свет.
Хотел было спросить ближайшего нашиста —
Ан глядь, нашистов нет!
– Э, – думает Сурок. – Планктонцы обнаглели,
Послушный средний класс по ходу офигел.
Пока мы с детками вась-вась на Селигере,
Случился а ля гер!
Какой бы Джон Маккейн собрал такую горстку?
Спасти бы не режим, а собственную шерстку!
И, своевременно приняв умильный вид,
«Известьям» говорит:
– В России речи нет о бучах или путчах.
К чему охранники свободному уму?
Да, это меньшинство, но лучшее из лучших.
Прислушайтесь к нему!
Долой захватчиков – всех этих вовок-митек.
Я с первых дней в Кремле готовил этот митинг.
На суверенный строй давно пора покласть.
Вы лучшая моя на самом деле часть.
Я ваш агент в Кремле! Хоть как меня принизьте,
А все-таки я ваш – и вкусы, и перо!
Любил Прилепина, любил «Агату Кристи»,
Хуана, блин, Миро!
Да, «Наши» – мой проект, и ваш гораздо краше,
Но вспомните – кого побили эти «Наши»?
С проломленною кто остался головой?
Лишь Кашин, может быть, да ведь и тот живой.
Вся пресса на меня озлобленно рычала,
И публика бойкот пыталась учинить —
А я ведь либерал! Я с самого начала
Был Ходорковского ближайший ученик!
Я был защитником все тех же стильных истин,
Я гордо отвергал патриотичный квас,
А если все вокруг построил и зачистил,
То разве для того, чтоб вырастить вот вас.
Запомните навек, скажите это прессе —
Гражданской совести не будет без репрессий.
Нарочно с первых дней – мой замысел таков —
На вас натравливал лишь полных удаков!
Кого ни нанимай, как с ними ни туси я —
Все мыслят задницей, у всех оскал свиной,
И правду говоря, свободная Россия, —
Навальный – мой проект, а не какой иной!
Так говорил Сурок, изысканный поэт,
И не было псаря, чтоб молвить, стоя с краю:
– Ты сер, а я, приятель, сед,
Грызунью вашу я давно натуру знаю.
Глядишь, еще Сурок возглавит нашу стаю.
Напоминаю всем, что здесь морали нет.
Герой недели
2012
Вьюга. Дымка. Поволока.
То ли Пушкин, то ли Блок.
Как в «Двенадцати» у Блока,
То ли флаг, а то ли Бог.
Если правды не бояться
И подумать о былом, —
Всякий раз число «Двенадцать»
Нам сулило перелом.
И гадает вся планета,
То есть лучшие умы:
Кто кричит – «Погибель света»,
Кто в ответ – «Погибель тьмы».
Ждут отмены всех профессий,
И единства всех конфессий,
И посадок, и свобод,
И репрессий, и рецессий…
Интересный будет год.
Кто заходится в бессильи,
Кто краснеет от стыда…
Только нам – родной России —
Лучше прочих, как всегда.
Неугодным и угодным
Явлен в буйстве новогоднем
Лик последней простоты:
Либо будет он свободным,
Либо, собственно, кранты.
Прошлый год навеки выбыл,
Новый входит. В добрый час!
У других бывает выбор —
Время выбрало за нас.
Не пугайте нас безвластьем,
И погромным сладострастьем,
И разнузданным ненастьем —
Шторм не страшен кораблю.
С Новым годом!
С новым счастьем!
С легким паром!
Всех люблю.
Примечания
1
Яранцев – капитан «Электрона».
2
На встрече с бизнесменами в Гагарине.
3
До 200 конкурентоспособных вузов.
4
Обман (англ.).
5
Лошак (англ.)
6
Фильм «Особо опасен», вышедший в русский прокат 21 июня.
7
Авторы сетевых «живых журналов». Читается «жежисты».
8
Алсу.
9
Имеется в виду св. Евстафий Сербский.
10
Противотанковый управляемый ракетный снаряд.
11
покрашенное (церковно-славянск.).
12
Чуковский.
13
Они не уйдут (исп.).
14
«Хроника текущих событий», бюллютень советских правозащитников.
15
Мария Сергеева (ник «anaitiss» в ЖЖ) – одна из самых яростных активисток «Молодой гвардии».
16
Марк Солонин, специалист по истории Великой Отечественной войны.
17
Варианты: узбеки, кавказцы, etc.
18
«Песня китайских цыган» с альбома «По небесным грядкам».
19
Державная автоинспекция.
20
Автор просит учесть, что пишет эти строки до испанско-нидерландского матча (и сам болеет за Испанию). Так что если осьминог впервые опозорился, это полностью дезавуирует все вышесказанное.
21
Тут что-то с рифмой.
22
Тут что-то с рифмой.
23
Ректор академии лесного хозяйства Виктор Пустовойт.
24
Известный древнегреческий политолог и прорицатель.
25
Через три года.
26
Согласно новому плану Александра Хлопонина.
27
Это шутка. В Тунисе и так тепло. Это Северная Африка.
28
Елена – светлая (греч.).
29
Автор просит не упрекать его в кощунстве и напоминает, что у всякого текста есть лирический герой.
30
Землетрясение (древнерусск.).
31
Это Ефремов придумал.
32
Теренций – римский комедиограф, бичевавший лицемерие знати.
33
Государственный налог в средневековой Руси.
34
По разным источникам, число муз варьировалось от 6 до 9.
35
Состав культовой британской группы «Muse».
36
Виктор Янукович имел в молодости две судимости, впоследствии снятые.
37
Михаил Дмитриевич Прохоров, также – маниакально-депрессивный психоз, характеризующийся чередованием апатии с лихорадочной и бессмысленной активностью.
38
Отделение международной журналистики, славившееся мажорами.
39
Ужас перед говном (греч.).
