В июне 1931 года мне позвонил по телефону один из сотрудников Исторического музея4.
„Завтра на кладбище Данилова монастыря будет происходить вскрытие могилы Гоголя, — сказал он мне. — Приезжайте“.
Я поехал. Был теплый летний день. По привычке я захватил с собой фотоаппарат. Снимки, которые я сделал на кладбище, оказались единственными. Одновременно с могилой Гоголя вскрывали в этот день могилы Хомякова и Языкова; прах их тоже подлежал перенесению. Кладбище Данилова монастыря упразднялось. На территории монастыря был организован приемник для несовершеннолетних правонарушителей.
Первой была вскрыта могила Хомякова. Огромный цинковый запаянный гроб частично обветшал и распался; внутри него был второй гроб, дубовый. Его верхние доски прогнили. Вся фигура Хомякова сохранилась почти в том же виде, в каком он был похоронен 71 год назад. Верхняя часть черепа с густой шапкой волос была цела; сохранившийся казакин или славянофильская коричневая поддевка, завершавшаяся брюками, вправленными в высокие сапоги, заключала в себе весь остов скелета. Одеяние было такой прочности и в такой сохранности, что останки подняли за плечи и ноги и целиком, ничего не нарушив, переложили в другой гроб. В изголовье Хомякова оказалась чашечка севрского фарфора с голубыми незабудками, видимо, оставшаяся после соборования. Рядом с прахом Хомякова находился и прах его жены Екатерины Михайловны, родной сестры поэта Языкова, умершей за 8 лет до смерти Хомякова. В волосах, полностью сохранившихся в виде прически, был воткнут черепаховый гребень.
От Языкова, похороненного под одним памятником с его другом и родственником Дмитрием Александровичем Валуевым, остались только разрозненные кости скелета и череп с очень здоровыми, крепкими зубами. Скелет пришлось доставать по частям, и археологу восстанавливать его в новом гробу — в анатомическом порядке.
Могилу Гоголя вскрывали почти целый день. Она оказалась на значительно большей глубине, чем обычные захоронения. Начав ее раскапывать, натолкнулись на кирпичный склеп необычайной прочности, но замурованного отверстия в нем не обнаружили; тогда стали раскапывать в поперечном направлении с таким расчетом, чтобы раскопка приходилась на восток (т. е. именно головой к востоку, по православному обряду, должен был быть предан земле покойник), и только к вечеру был обнаружен еще боковой придел склепа, через который в основной склеп и был в свое время вдвинут гроб.
Работа по вскрытию склепа затянулась, и начинались уже сумерки, когда могила была, наконец, вскрыта. Верхние доски гроба прогнили, но боковые с сохранившейся фольгой, металлическими углами и ручками и частично уцелевшим голубовато-лиловым позументом, были целы. Вот что представлял собой прах Гоголя: черепа в гробу не оказалось, и останки Гоголя начинались с шейных позвонков; весь остов скелета был заключен в хорошо сохранившийся сюртук табачного цвета; под сюртуком уцелело даже белье с костяными пуговицами; на ногах были башмаки, тоже полностью сохранившиеся; только дратва, соединяющая подошву с верхом, прогнила на носках и кожа несколько завернулась кверху, обнажая кости стопы. Башмаки были на очень высоких каблуках, приблизительно 4–5 сантиметров, это дает безусловное основание предполагать, что Гоголь был невысокого роста. Когда и при каких обстоятельствах исчез череп Гоголя остается загадкой. При начале вскрытия могилы, на малой глубине, значительно выше склепа с замурованным гробом, был обнаружен череп, но археологи признали его принадлежавшим молодому человеку.
Прах Языкова и Хомякова мне удалось сфотографировать; останков Гоголя я, к сожалению, снять не мог, так как были уже сумерки, а на следующее утро они были перевезены на кладбище Новодевичьего монастыря, где и преданы земле. Я позволил себе взять кусок сюртука Гоголя, который впоследствии искусный переплетчик вделал в футляр для первого издания „Мертвых душ“; книга в футляре с этой реликвией находится в моей библиотеке.
Недавно, просматривая 6-й том сочинений Пушкина в издании Брокгауз-Эфрона, я натолкнулся на статью В.В. „Обнажившийся гроб Пушкина“. Мне показалось существенным оставить документальную запись о схожем событии — о перенесении праха другого великого русского писателя — Гоголя.
Вл. Лидин5».
К этому тексту В. Г. Лидиным были добавлены два примечания:
«Два примечания.
1. Мне пришлось впоследствии слышать такую легенду: в 1909 году, когда при установке памятника Гоголю на Пречистенском бульваре в Москве, производилась реставрация могилы Гоголя, Бахрушин подговорил будто бы монахов Данилова монастыря добыть для него череп Гоголя и что действительно, в Бахрушинском театральном музее в Москве имеются три неизвестно кому принадлежащие черепа: один из них по предположению — череп Щепкина, другой — Гоголя, о третьем ничего не известно. Есть ли в действительности в музее такие черепа — не знаю, но легенду эту, сопровождавшую исчезновение черепа Гоголя, я слышал лично — к сожалению, не помню от кого.
2. А. С. Хомяков умер в 1860 году — 56 лет от роду; его жена Екатерина Михайловна, с которой похоронен он в общей могиле, в 1852 году. Н. М. Языков умер в 1846 году, 43 лет от роду; Дмитрий Александрович Валуев, схороненный в одной могиле с Языковым, в 1845 году — 25 лет от роду. Гоголь в 1852 году — 43 лет от роду».
Эта запись В. Г. Лидина вплоть до 1991 г. оставалась неопубликованной, и главным источником сведений об исчезновении черепа Гоголя оставались устные рассказы писателя, а, возможно, и других участников событий. В частности, рассказ Лидина о перенесении останков слышал студент Литинститута Ю. В. Алехин (впоследствии научный сотрудник Литературного музея), который спустя много лет передал его корреспонденту «Московского комсомольца» И. Кузнецову, и тот на основе услышанного написал статью6. Эффект «третьих уст» и «испорченного телефона» проявился в том, что опубликованная история уже мало походила на подлинные воспоминания Лидина, которые были изданы, кстати, годом раньше, но тогда, очевидно, еще не успели попасться на глаза ни Алехину, ни журналисту.
В. Г. Лидин
Не исключено, впрочем, что в устных рассказах Лидин излагал версию отличную от той, которую записал на бумаге. В любом случае, для дальнейшего исследования вопроса необходимо обратиться к этой публикации, осознавая ее значение уже не как исторического, а, скорее как историографического источника. Приведем выборочно несколько наиболее важных фрагментов статьи:
«За исследование вопроса взялся старший научный сотрудник Государственного литературного музея Ю. В. Алехин, который в бытность свою студентом Литинститута слышал рассказ писателя В. Г. Лидина, присутствовавшего при перезахоронении Гоголя. Вот эта история. Однажды вечером Владимиру Германовичу позвонил директор Новодевичьего кладбища: „Завтра состоится перезахоронение праха Гоголя. Не хотите ли присутствовать?“ Лидин, понятно, не отказался, и на следующий день — 31 мая 1931 года — пришел на кладбище Даниловского монастыря к могиле Гоголя <…> У могилы он встретил собратьев по перу: Вс. Иванова, В. Луговского, Ю. Олешу, М. Светлова… Их также оповестили накануне. А еще явились комсомольцы из Хамовников (директор Новодевичьего кладбища был выдвиженцем от комсомола). Не обошлось и без людей из богемы, Бог весть как прознавших о тайном перезахоронении праха. Было несколько милиционеров. Священнослужителей и убеленных сединами профессоров, что приличествовало бы событию, Владимир Германович не увидел. Всего собралось двадцать — тридцать человек.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
