спасся от гигантских пауков при помощи невидимого клинка!
По совету королевы русалок, я всегда носил обесцвеченный кинжал на поясе, в подаренных ей обесцвеченных ножнах, плотно пристёгнутых к бедру. Исхитрившись вынуть лезвие, я без труда разрезал паутину своего кокона и очень больно свалился на пол с почти трёхметровой высоты. Найти коконы Сфинкса и Оболтуса удалось лишь при помощи паука, взятого Хилдой под полный контроль.
— Хилда не могла сделать это раньше. Страх, усталость и нет больше стаи. Никто не поддерживал Хилду. Некуда идти. Буньип говорил, если попадусь — отдаст в клинику для опытов.
— В поликлинику.
— Да, так. Ты говоришь это смешно, а он — очень страшно. Он показывал мыслями место, где режут… лягушек.
Паук сбился с шага и едва не полетел кувырком. Я поспешил успокоить жабу.
— Никто не отдаст тебя на опыты! Я обещаю!
— Хилда верит, — движение нашего скакуна выровнялось. — Поэтому тогда не могла, а теперь могу.
— Не понял тебя. Что можешь?
— Паук. Не смогла справиться. А теперь есть вы, у Хилды есть поддержка.
Сфинкс издал громкий смешок с заднего сегмента паучьего брюха.
— Уж не записала ли ты нас в свою новую стаю?
— А ты умеешь откладывать икру в тёплый пруд?
Теперь прыснул я. Хорошо отбрила.
— Вы не можете быть моей стаей, — теперь уже серьёзно ответила гипножаба. — Но вы знаете, можете защитить и найти решение. С вами спокойно и не нужно захватывать тела.
Я понял, о чём она, и украдкой взглянул на кокон, в котором под слоем паутины угадывались человеческие очертания. Оболтус. Какого чёрта он снова делал в нижних горизонтах? Банку искал? Как смог убежать от бабайки? И какая ирония судьбы столкнула его в катакомбах пустых помещений с загадочным Птичкой, притащившим туда же Хилду, пойманную при попытке побега?
Жаба рассказала, что Птичка усадил её в банку. Обычную трёхлитровую, зеленоватого стекла. А банку поставил в магазинный пластиковый пакет.
Момента столкновения нос к носу на повороте коридора Хилда, понятное дело, не увидела. Но суть случившегося нетрудно угадать. Птичка, едва его отпустил испуг, узнал Оболтуса и изумлённо чирикнул: "Ты?" Тот правильно оценил выражение лица незнакомца и принял быстрое решение. Одной рукой перехватил горловину пакета, а другой провёл сокрушительный апперкот. И бросился бежать, прижимая к груди добычу.
То ли слыша, то ли воображая позади проклятия и топот, Оболтус нырнул под первый же не запертый люк. Уже щёлкнув задвижкой, он осознал, что совершил сразу две ошибки. Писк жабы в банке подсказал, что это совершенно не та банка. А тугое липкое полотно, упавшее на голову, дало понять, что под землёй не за каждой дверью тебя ждёт спасение.
Паук так и упаковал их обоих в один кокон. А потом всадил Оболтусу заряд нейротоксина, чтобы не вопил. Хилда, пребывая в полной панике, не сумела подавить разум этого монстра, но кое на что её сил хватило. Она убедила паука, что не нужно оповещать начальника станции о поиске нарушителя. Вернее, что он уже сделал это и получил приказ спрятать пока добычу в укромном месте и ждать решения.
Так на Киевской ничего не узнали про посторонних на территории, а жаба получила на некоторое время убежище и возможность прийти в себя. Потом на станции начался какой-то невообразимый кавардак, паук встрепенулся и убежал. И вскоре новых посетителей в его норе стало прибывать, как грибов после дождя.
— Никто не отдаст тебя на опыты, — повторил я. — Буньип специально пугал вас, не верь ему. У нас запрещены опыты на разумных существах, это считается тяжким преступлением.
— Приготовьтесь! — вместо ответа сказала жаба.
— К чему?
— Поезд впереди, будем прыгать.
Я хотел возразить. Я очень сильно хотел возразить! Но Хилда Гилос уже вывела паука из неприметного лаза в большой гудящий тоннель, по которому набирал скорость поезд к станции "Проспект Мира". Час пик уже почти начался, вагоны были полны пассажиров. Запрыгивать на ходу означало не только размазаться в лепешку, но и довести до инфаркта пару сотен человек.
Паук поджал дюжину мощных лап, пропустил мимо себя пару вагонов — и уверенно прыгнул.
Заговор
— Лысый, ты такой умный, а вот Зюня смог! Ему тоже тысячи не хватало на игру. Он пошел просто по улице просить у прохожих, кто сколько даст. И прикинь, за неделю собрал аж 10 косарей!
— Ну и что? Зюня же чмо, он и больше мог собрать.
— Так-то да, но может и нам тоже так?
— У нас не получится.
— Это почему?
— Потому что где мы и где Зюня.
— А какая разница?
— Зюня не просто выглядит как чмо. Он и есть чмо. Люди это сразу чувствуют, жалеют и дают денег. Ему по жизни будет всё легко доставаться.
— А мы?
— А нам за каждый стольник крутиться нужно. Если пойдём клянчить, нам не только денег не дадут, могут и люлей навешать. А еще наверняка кто-нибудь из знакомых встретится и родакам сообщит.
— Да, это карма.
Подслушано в метро.
Вагон качнуло. Или мне показалось. На самом деле, не так уж мы были тяжелы, даже вместе взятые, чтобы повлиять на крен 45-тонного вагона. Но мне в тот момент казалось, что от внезапной нагрузки вагон необратимо обязан опрокинуться.
Признаю, это был великолепный трюк. Паук прыгнул, когда мимо просвистел предпоследний вагон. Расчёт оказался настолько точен, что удариться о железный угол на полном ходу мы не успели буквально на полсекунды. Задние фонари и пустую кабину машиниста увидели очень близко, но всё же не врезались в неё, а просвистели совсем рядом.
Миновав примерно половину расстояния до поезда, паук задними лапами, самыми длинными и сильными, метнул вперёд белый ком. С мягким шлепком он ударился о смотровое окно, подхваченная турбулентным вихрем ткань развернулась и прилипла к стеклу намертво. Нить паутины эластично растянулась, а потом спружинила, увлекая нас вслед за составом. У меня зубы лязгнули от рывка, а пальцы побелели, так сильно я вцепился в короткий ненадёжный мех.
Удачный прыжок был только половиной дела. Плохо сбалансированный груз немедленно закрутил членистоногое вокруг оси, Так что мы всё равно должны были свалиться с мохнатой спины и убиться о шпалы. И тогда Сфинкс вытянул вперёд руку с крошечным стеклянным пузырьком, вроде флакона для духов, и брызнул.
Ветер исчез. И вращение тоже исчезло. Паук широко растопырил лапы в стороны и летел, словно дизайнерская тарелочка фрисби. Липкую нить он зажал в
