семантические единицы речи «инопланетян» словами, потому что лично ей они больше напоминали конкретные смысловые фрагменты. При наличии определённого воображения в них можно было увидеть что-то отдалённо — очень отдалённо! — напоминающее иероглифы.
Следом, отразив рисунок первого сигнала, Кристина получила команду «отойди от меня».
Вычленив сходные участки в двух командах — рисунок, примерно обозначающий «я», «меня».
Понятно, что построенные таким образом фразы могли бы читаться примерно как «меня ходить магазин за есть», но ими в принципе можно было бы объясниться.
Дни сменялись днями. Кристина так устала от постоянного анализа конструкций и проверки их на скафандрах и изредка появляющихся змеях, что, когда роботы начали выполнять не только краткие распоряжения из одной семантической единицы, но и длинные сложные команды, даже не стала исполнять победный танец. Просто отправила всем заинтересованным лицам сообщение: «Словарь готов. Стихи не напишем, но поговорить сумеем».
В тот же день батискаф вернулся к «Дружбе». Финальная и самая ответственная часть миссии начиналась.
Перед отправлением к «горячему Юпитеру» Сергей на всякий случай отправил «Вестнику». сообщение с кратким пересказом случившегося.
Дружба/Вестник
Лететь к планете, отстоящей от своей звезды на расстояние, практически в шесть раз меньшее, чем Меркурий от Солнца, было страшно. Конечно, земные конструкторы тестировали составляющие корабля в самых разных условиях, предполагая, что космонавты могут оказаться в сколь угодно далёких и неизведанных уголках космоса. Но знать, что обшивка теоретически выдерживает триста тысяч градусов по Цельсию, и осознанно приближаться практически к солнечной короне, это принципиально разные ощущения.
Судя по подсчётам бортовой автоматики, температура на поверхности планеты должна была приближаться к семистам градусам по Цельсию — несравнимо, конечно, с температурой звезды, но для существ, всю жизнь проживших при температурах, меньших на порядок, и того достаточно.
— Где будем садиться? — Кристина, отложившая лист с чем-то, озаглавленным «гимн Солнцу», перегнулась через плечо Сергея, сосредоточено следящего за курсом «Дружбы». Заговаривать с Рыцарем она не решилась — пылающая во всех иллюминаторах корона недвусмысленно подсказывала, что отвлекать пилота всё-таки не стоит.
— Сделаем пару витков, попробуем поймать какую-нибудь передачу. Если не выйдет, то выберем точку произвольно. У тебя есть какие-то иные предложения?
— Нет.
— Через пять минут входим в атмосферу. Может вырубиться внутренняя гравитация — я перекину мощности наружу, на стабилизацию орбиты — то, что тут летает вокруг ядра, у меня просто язык не поворачивается назвать ветром.
К счастью, скафандры уже были на всякий случай надеты, и космонавты остались на своих местах, восторженно наблюдая за тем, как «Дружба» плавно погружается в золотисто-оранжевое марево.
Ветра «Ослепительной», как вновь открытую планету назвали космонавты, действительно оказались… невероятными. Не включая двигатели, лишь изредка корректируя курс, Рыцарь с лёгкостью заставил челнок совершить несколько витков вокруг планеты, внимательно «слушая» окружающее пространство.
— Надо опускаться ниже. Я не уверен, что, находясь здесь, мы поймаем какой-то сигнал с поверхности планеты.
— Опускайся.
Это уже было сложнее. Ветер не хотел отпускать отвесно падающую «Дружбу», всё норовил снова утащить её в верхние — самые бешеные — слои атмосферы.
Пока Роланд боролся с неостановимо вращающимся золотистым нечто, Кристина снова наклонилась к Сергею.
— А давай мы их позовём? У нас же есть последовательность сигналов «иди ко мне», мы можем отправить их в разные стороны. Может, кто-то и придёт.
— Хорошая идея, попробуем.
Сначала Сергей хотел отказать, сказать, что это слишком опасно, но практически мгновенно передумал. Эта идея была лучше любых других уже тем, что экономила приличное количество драгоценного времени.
Уловить момент, когда раскалённая атмосфера планеты уступила место не менее раскалённой тверди, было непросто. Буквально половина минуты отделяла космонавтов от погружения в бескрайнее море расплавленной материи, но Рыцарь справился, выровнял курс и погасил скорость.
Теперь «Дружба» висела в пятидесяти метрах над поверхностью горячего юпитера и терпеливо рассылала во все стороны сигнал «иди ко мне».
«Дружба» ждала ответа.
И ответ пришёл.
— Криста! Волна снизу! Вот рисунок!
Кристина пробежалась взглядом по графическому отображению ответной волны, и недоумённо прикусила губу.
— Здесь какое-то странное сочетание. Они спрашивают, что нам нужно, но обращаются к нам также, как в некоторых перехваченных сообщениях от Ослепительной скафандрам.
— И что тебя в этом удивляет? С их точки зрения, мы и есть скафандры. — Сергей мотнул головой, показывая, что сейчас не время и не место углубляться в хитросплетения внеземного мышления. — Давай попробуем объяснить, кто мы такие.
Обладая весьма ограниченным словарём, составить такую фразу, в которой внятно объяснялось бы, откуда и зачем прибыла «Дружба», оказалось невозможно. По крайней мере, невидимый собеседник их лингвистическое чудовище попросту не понял, отправив в ответ волну, основной рисунок которой обычно использовался для обозначения невозможности выполнить требуемую операцию.
Дело пошло на лад, когда Роланд предложил попробовать преобразовать изображения в рамках какого-нибудь другого излучения и отправить их таким образом. Реализация идеи потребовала долгих консультаций с Землей и перенастройки части оборудования, но оно того стоило.
Получив изображения гибнущего «Объекта 1» и венерианской базы с лежащим возле неё змеем, обитатели планеты наконец-то поняли, что имеют дело не с собственной взбесившейся техникой. И ответили, причём ответили так, что силой их совокупного ответа, близкого земному «качественно сделанная работа», «Дружбу» подбросило на несколько метров вверх.
И земляне впервые увидели загадочных существ, способных замораживать звёзды и превращать планеты в одну огромную стройку. Из раскалённой материи поднимались не менее раскалённые шары — большие и маленькие, слегка отличающиеся друг от друга на экранах датчиков «Дружбы». Но всё же явственно принадлежащие к одной цивилизации, совершенно не похожей на земную.
— Звёзды! Цивилизация звёзд! С ума сойти!
Роланд и Сергей промолчали, но лишь потому, что Кристина всё сказала за них.
А потом земляне получили сообщение, примерно аналогичное фразе: «Что вы такое?». И первое в истории человечества взаимоизучение с другими обитателями галактики Млечный Путь началось.[1]
Люди: «Мы — жители Земли, органическая форма жизни, обладаем индивидуальным разумом, но при этом являемся социальным организмом (попытки объяснить, что такое социальный организм, длились что-то около трёх часов, до тех пор, пока Сергей не додумался привести в пример коллективно действующих скафандров)».
Звёзды: «Мы — жители Горячего места. Используя ваши термины, мы тоже обладаем индивидуальным разумом, но являемся социальными организмами. Вы прилетели только ради того,
