предположительно был в секс-клубе, запланированной встречи не было. Закрыв глаза, я мысленно вернулась в тот день: вспомнила, как Дейн резко отклонил мое предложение разделить с ним пиццу, вспомнила, как он заявил, что ему нужно вернуться в «o-Verve», и он будет есть там. И если фотографии были датированы правильно, он, черт возьми, солгал.
Несмотря на то, что мне было больно, я снова пролистала фотографии, как будто могла каким-то образом увидеть что-то, что убедило бы меня, что меня разыгрывают. Они могли бы положить флешку в шкатулку для драгоценностей, словно информация была подарком, но они сделали это с намерением причинить мне боль настолько, чтобы заставить меня уйти от Дейна.
Я внимательнее вгляделась в каждое из изображений, пытаясь прочесть выражение его лица. Независимо от того, как близко он стоял к брюнетке, он никогда не выглядел возбужденным или похожим на мужчину, который предвкушает секс. Но он прикасался к ней.
Вполне возможно, что эти фотографии были сделаны до того, как я начала «встречаться» с Дейном, что метаданные каким-то образом были подделаны.
Мои инстинкты не давали мне покоя, говоря, что я чего-то не понимаю. Чего-то очевидного…
Галстук. Галстук, который был на нем на первых трех фотографиях, был новым. Личный стилист принесла его в тот же день, когда она принесла мне кучу новой одежды взамен украденной. Это означало, что первые три фотографии не могли быть старыми, и поэтому остальные, вероятно, тоже не были старыми.
Боже, меня чуть не стошнило.
Ублюдок. Лживый, лживый, ужасный ублюдок.
Мы не были настоящей парой, так что это не была измена. Однако это было похоже на предательство. Эмоциональное предательство, потому что он солгал мне… и я поверила ему. Он сказал, что нам обоим нужно будет дать обет безбрачия до окончания развода. Либо он всегда хотел, чтобы это относилось только ко мне, либо он не смог долго продержаться и поэтому искал удовольствия в другом месте — например, со своим сабмиссивом.
Ревность пронзила меня так сильно, что стало больно. Более того, она пронзила ложь, которую я говорила себе. Я не была близка к тому, чтобы перейти с ним эмоциональную черту. Я уже сделала это. Я влюбилась в мужчину, который никогда не испытывал ко мне того же. И он играл на мне, как на дешевой губной гармошке.
Неужели он действительно настолько не уважал меня? По-видимому, да. Потому что он без колебаний отплатил мне за верность ему — верность, которой я не была ему обязана, учитывая, что брак был ненастоящим, — тайком встречаясь с другими женщинами и выставляя меня дурой.
Было правда к лучшему, что его не было в его кабинете, иначе я бы ворвалась туда и испортила ему настроение. Я не хотела выяснять это в «o-Verve». Другие могли подслушать, а мне не хотелось делиться со всеми остальными тем, насколько глупой я была. Было чертовски неловко думать, что он так одурачил меня.
Я должна была думать лучше, чем купиться на его бред. Я знала, что он был мастером обмана. Знала, что он хорошо играет с людьми. Я была глупа, предполагая, что он не обманет меня. Дьявол всегда лгал, не так ли?
Мне потребовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями, зная, что я не могу позволить дать волю своему гневу здесь. Я была рада, что он не вернется в здание до конца рабочего дня — это означало, что у меня было достаточно времени, чтобы обрести хоть какое-то подобие спокойствия.
Вытащив флешку, я сунула ее в боковой карман своей сумочки. Но образы не покинули мои мысли так же легко, как экран моего компьютера. Они крутились перед глазами весь день, пока я работала, отвлекая и насмехаясь надо мной.
Черт возьми, мне не должно быть так больно. Но это больно. Вот почему я так крепко держалась за свой гнев, думая, что он меня задушит. Это предотвратило бы эмоциональный крах, который, как я знала, испытаю позже, когда наконец позволю себе по-настоящему ощутить все последствия его предательства.
В течение дня было несколько раз, когда, какой бы эмоционально слабой это меня ни делало, я ловила себя мысли о том, а было ли на фотографиях все взаправду. Нельзя было отрицать, что они были некачественными и выглядели чертовски компрометирующими, но на них он не трахал брюнетку.
Конечно, если бы Дейн трахнул ее, фотограф прислал бы доказательство этого, потому что он явно хотел, чтобы я поверила, что Дейн мне изменяет. Почему присылают только те фотографии, которые намекают на это? Может быть, ему просто понравилась мысль о том, что я окажусь в замешательстве и буду искать догадки.
В любом случае, кто была эта сука? Дейн, похоже, хорошо ее знал, и ему было достаточно комфортно находиться в ее доме, раз он рискнул подняться к ней в спальню.
Если бы в его общении с ней было что-то невинное, он бы не стал лгать, что в те особые вечера его встречи затягивались допоздна. Он бы просто сказал, что навестил подругу — или кем она, черт возьми, для него была. Так что, нет, я не собиралась позволять себе надеяться, что он сможет все это объяснить.
В конце рабочего дня мой телефон зазвонил как раз в тот момент, когда я выключила компьютер. Я взяла свой сотовый и провела большим пальцем по экрану.
Это было сообщение от Дейна: Сэм и я ждем тебя у главного входа.
Я стиснула зубы и резко бросила свой сотовый в сумочку. Черт, мне нужно было держать себя в руках. Я не хотела устраивать скандал на глазах у Сэма. Разговор должен был состояться, но не раньше, чем мы останемся наедине. Дело в том, что Дейн не любил ждать. Он бы легко почувствовал, что я разозлилась. Он слишком хорошо меня знает. Он хотел бы получить ответы прямо сейчас.
Что мне действительно было нужно, так это избегать разговоров с ним на протяжении всей поездки. Это означало, что мне нужно было делать что-то, что требовало моего внимания; что-то, что также отвлекало бы меня и держало бы в напряжении.
Я сделала паузу, когда мне в голову пришла идея.
