Ненавязчивая форма и большая, чем в манинских играх, «мягкость» внешних условий делает «ОктОпус» просто незаменимым в психоаналитических целях. Если у вас как-то смурно на душе и вы не можете понять, в чем дело, попробуйте написать — просто в шутку — осьминожий текст, а потом сами проанализируйте, каким образом расположило заданные слова ваше подсознание и что из них выстроило. Наверняка можно будет сделать некоторые выводы. (Так даже сочиненный мной пример явно показывает нелюбовь к котам.)
«ОктОпус» хорошо дополняет «Буриме». Если оно — полезное версификационное упражнение, развивающее внешнюю, техническую сторону стихотворства, то «ОктОпус» позволяет лучше понять его (стихотворства) внутренние пружины и научиться управлять ими по своему усмотрению.
Мы — графоманы! Барышня Вика. Поднаторев в версификации, можно пойти еще дальше по пути от игры к творчеству и попробовать принять участие в «Графомании» барышни Вики (http://www.graphomania.msk.ru/), перекочевавшей в Сеть из одноименной конференции Гласнета в ноябре 1998 года. Надеюсь, после моей вступительной «похвалы графоману» никого не смутит такое название.
Смысл игры состоит в том, что Вика вывешивает на сайте две строчки какого-нибудь стихотворения (извлеченного обычно из старого альманаха «День поэзии») и предлагает дополнить их по своему усмотрению — от четверостишия хоть до целой поэмы. Потом полученные варианты (а среди них — и исходный оригинальный) выставляются на всеобщее обозрение и игрокам предлагается отобрать «любимые» (не больше 10 процентов от общего числа имеющихся) и попытаться определить настоящий авторский. Чем больше людей признали тот или иной вариант любимым, тем больше очков начисляется его создателю; если вариант был принят за авторский, очков начисляется еще больше. Начисляются также очки тем, кто опознал или угадал подлинного автора.
В «Графомании», таким образом, в отличие от прочих игр, много туров, как в футбольном чемпионате, и так же неровен класс участников. Так, например, кто-то счел авторским присланное мной «продолжение» (правда, написанное вполне «серьезно») классического стихотворения Мандельштама… Право, даже не знаю, гордиться или досадовать.
Сад расходящихся хокку. Опыт показывает, что и в «Буриме», и особенно в «Графомании» наибольший эффект достигается тогда, когда последние строчки «опрокидывают» предыдущие, дают совершенно новый поворот мысли. Именно так, как правило, бывает устроена знаменитейшая японская стихотворная форма, хайку, или хокку, — стихотворение из 17 слогов, сгруппированных по трем строчкам: 5+7+5 слогов.
Возможно, подобное наблюдение и навело все того же Р. Лейбова на идею «Сада расходящихся хокку» (http://www.litera.ru/slova/hokku/), который был «разбит» в сентябре 1997 года и к настоящему времени «разросся» больше чем до 27 тысяч хокку.
«Сад» этот представляет собой вереницу хокку, присылаемых читателями. Строится она по принципу домино: необходимо использовать или последнюю строку уже существующего хокку в качестве первой, или первую — в качестве последней строки своего, причем «подсоединиться» можно не только к хвосту, но и к любому месту цепочки, поэтому она разделяется, ветвится, закольцовывается… Программа, поддерживающая «Сад», не только предлагает каждому входящему в него случайно выбранное из уже существующих хокку «для затравки», но и позволяет искать их по номерам и датам, по авторам, темам и ключевым словам: например, если вы расположены сочинить микроэлегию про осень, идите в раздел «Времена года» или просто введите слово «осень» в поисковое окошко, и вам будут подобраны все хокку, где оно встретилось. Если же в порыве вдохновения вас ненароком вынесет из принятых в учтивом японском «Саду» норм, программа сама заменит обсценную лексику отточиями.
Другое важнейшее правило «Сада» нарушить просто невозможно: строгое соблюдение канонического японского размера — 5+7+5 слогов — проверяет все та же хитрая программа, написанная кудесником-скриптописцем Д. Маниным. Понравившийся хокку можно прокомментировать, написав-опустив свой взнос в «Книгу двух су».
На мой взгляд, «Сад расходящихся хокку» — наиболее удачная из всех существующих сетевых литературных игр. В ней игра и творчество достигли точки равновесия.
С одной стороны, подсчитывать слоги и укладывать свои мысли в это ложе, выглядящее поначалу прокрустовым, оказывается необыкновенно увлекательным и прилипчивым занятием, как семечки лузгать. Если вы увидите где-нибудь в самом неожиданном месте человека, загибающего с поднятыми к потолку глазами пальцы то на одной, то на обеих руках, можете не сомневаться — он сочиняет хокку.
С другой стороны, сама малость формы «держит» даже совсем нечутких к слову людей, не позволяет им расплываться в маловразумительную словесную кашу. «Сад» заставляет задуматься о ценности каждого слова и о том, что слова могут обозначать не только то, что они значат, но еще и что-то другое, большее. Ведь даже такое вот:
Проверяя скрипт,На минуту отвлексяКомара убить, —
значит все-таки больше, чем те же слова, записанные в одну строчку без пробелов.
Сам «Сад» — растущий во все стороны многомерный лабиринт, по которому можно бродить часами, — придает новое, неожиданное качество даже нелепым и избитым строчкам, не говоря о строках удачных. Точнее, сами строчки делаются уже не важны, важен становится процесс перелистывания.
Ощущение такое, что чудо перехода текста в поэзию, сравнимое разве что с чудом пресуществления вина в кровь, проступает на наших глазах и под нашими пальцами.
Справедливости ради надо сказать, что «Сад хокку» жестоко критиковали — за слишком легкомысленное отношение к тысячелетней японской поэтической традиции и несоблюдение системы «рэнга» — не чередование 3+2+3+2…, а однообразное 3+3+3+3…, за подмену тонкой внутренней ассоциативной переклички, свойственной японской поэзии, грубым внешним приемом «строка для затравки», за смехотворное соблюдение правила 5+7+5, имеющего смысл, по мнению этих критиков, лишь в японском иероглифическом письме.
Претензии эти отчасти уместны; но высказывающие их не замечают, что критикуют с литературной, поэтической точки зрения невинную словесную игру.
Как я уже сказал, «Сад расходящихся хокку» — это момент равновесия между игрой и творчеством. Дальше творчество начинает все больше и больше перевешивать.
Квак! Алексей Андреев-сан. Однажды зимою я ни с того ни с сего снял с полки том Бунина и начал читать «Тень птицы» — дорожные заметки о путешествии Бунина на Ближний Восток. Вечером того же дня, неожиданно попав в компанию арабистов, я совершенно этому не удивился, а счел эхом прочитанной книги.
Другой раз, гуляя с приятелем по Москве, я вдруг вспомнил и стал рассказывать о том, как недавно на юбилее у родственницы впервые попробовал заливного поросенка. Подняв глаза на табличку с номером дома, я громко расхохотался: мы шли по улице генерала Хрюкина…
Если вы чувствуете вкус к подобным совпадениям, или, если угодно, «рифмам жизни», вам явно стоит присоединиться к настоящей рэнге, открытой у себя в «Лягушатнике»9 энтузиастом и знатоком японской поэзии, одним из самых неугомонных деятелей русской Сети Алексеем Андреевым (http://www.net.cl.spb.ru/frog/renga/r-rules.htm).
Здесь весьма не приветствуется пустое зубоскальство, столь любезное обычным посетителям гостевых книг, но зато очень ценится тонкость и неожиданность перехода от звена к звену цепочки.
В этот серый холодный день —
В рукаве несу апельсин
Lexa10 — Mon Jan 19 15:58:18 1998
Надвое рассеченный
Перед носом твоим —
Лучший будильник
Фаина К. — Mon Jan 19 16:55:55 1998
солнечный луч из-за гардин,
твоя нога из-под пледа
stepnoy — Mon Jan 19 17:15:12 1998
ловко пинает.
В недоумении уходишь,
завтрак готовить на четверых.
ETI — Mon Jan 19 17:26:45 1998
А вот другой пример:
Костлявые руки коряги
Торчат из воды
Kadi — Wed Apr 21 17:54:34 1999
не удержать им
присевшую на мгновение
синюю стрекозу
toad — Wed Apr 21 18:35:53 1999
Сняв брошь одну,
другую примеряет
onna — Wed Apr 21 18:57:26 1999
Правило 5+7+5 (+7+7), как видите, в Рэнге. Ру не соблюдается. Поэтому я весьма рекомендую, прежде чем включаться в нее, хотя бы немного поупражняться в «Саду хокку» — чтобы приучиться ценить каждый слог и выражать свои мысли и эмоции как можно более лаконично.
Важнейшим недостатком Рэнги. Ру оказалась ее безразмерность: в древней Японии рэнги сочинялись ограниченным числом людей, собравшихся в определенном месте и обычно по определенному поводу, то есть объединенных общей темой и настроением; они имели Мастера, определявшего начало и, главное, конец. А Рэнга. Ру все тянется и тянется, как мочало, складируясь постепенно в архивах. В ней уже полмиллиона звеньев. Охватить ее всю совершенно немыслимо, и игрокам поневоле приходится ориентироваться не на всю цепочку, а только на несколько ближайших звеньев — то есть впадать именно в тот грех, за который ругают «Сад хокку».
