– Да, – кивнул я. – И эта киска сыграет с вами в осьминожка.
Я хохотнул, и он не посмел признать, что не знает, что это такое. Я сам придумал это только что.
– Сто тысяч, – согласился он – И…
– Этот дом, – подсказал я.
– Этот дом, – согласился он.
Я прямо посмотрел Гамбеле в глаза, и он застыл на середине взмаргивания. Я несколько раз помахал ладонью перед его глазами, и убедился что хозяин особняка отключился полностью.
– Вот теперь ты мне заплатишь, – выдохнула девушка. – Бить меня при других. Играть на меня в карты. Ты подонок. И погано играешь в покер.
Я вынул карты из рук Гамбелы и просмотрел их.
– Он выиграл, – констатировала девушка.
– Тогда готовься играть в осьминожка, – ответил я.
Не торопясь, я взял колоду и рассыпал ее по столу веером. Вынув оттуда пару тузов, я заколебался и решил не портить сцену недостатком реалистичности. Вернув тузы на место, я вынул всех королей и составил себе неплохую комбинацию.
Я вернул карты в колоду, выровнял ее и положил туда, где Гамбела ее видел.
– Еще раз хлопнешь меня по заднице, – предупредила девушка. – И я поиграю с твоей.
Я коротко разжал пальцы перед лицом Гамбелы, и он вновь осмысленно взглянул на меня.
– Открываем, – произнес я.
Я не дал ему даже шанса насладиться той малостью, что он смог набрать. Я выложил на столик своих королей и, переведя взгляд на хозяина особняка, убедился, что теперь его можно собирать с пола совочком для мороженого.
– Сто тысяч, – произнес я. – И этот дом.
Я встал.
– Я приду за деньгами завтра вечером, Нандо.
Я хлопнул Франсуаз по ягодице и, ухватив пальцами, потрепал ее. Затем я направился к двери. Бедный негр сумел подняться на ноги, но больше он ни на что не оказался способен.
Я обернулся.
– Нандо, – предупредил я. – Не разочаровывайте меня.
Мне не понадобилось объяснять, что именно я имею в виду.
16
– Ты надолго Запомнишь этот вечер. – в бешенстве произнесла Франсуаз, погоняя лошадь.
– Да, – согласился я. – Получилось неплохо.
– Нет, щеночек, – возразила красавица. – Твой вечер еще даже не начался.
Я не слушал девушку, наслаждаясь тем, как великолепно все разыграл в особняке Шесть Пилонов.
– Герой, – окликнула меня девушка.
Она глубоко вздохнула, с видом человека, желающего разделаться с несколькими малозначительными делами, прежде чем приступить к главному.
– Ты добился, чего хотел? – спросила она.
– Да, – мечтательно отвечал я.
Люблю ночной аромат леса.
– Мы куда-нибудь спешим?
– Нет, нам нечего делать до завтрашнего утра.
– Отлично.
Франсуаз остановила лошадь и плавно спрыгнула с нее. Я не последовал ее примеру, направляя своего дракона по дороге туда, где, как я знал, находилась таверна полугоблинов.
Девушка поставила чашу на плоский камень, ухватила моего дракона за хвост и дернула так резко, что я кубарем свалился с него через голову рептилии.
– Значит, – произнесла она, неторопливой походкой приближаясь ко мне, – настало время расплаты.
Я попытался подняться, но девушка с ленивой улыбкой покачала головой, давая понять, что мне будет лучше этого не делать.
– Сколько раз ты хлопал меня по заднице? – спросила она. – Называл киской? Предлагал этому дегенерату?
Она посмотрела на меня, как оглядывают свою вполне заслуженную награду.
– Я позволила тебе повеселиться, бэйби, – томно произнесла она. – Но теперь настало время платить. Девочка тоже любит шутки.
И здесь настал час моего триумфа. Я встал и ответил, полный сдержанного достоинства:
– Френки. Я понимаю, тебе оказалось сложно.
Я вздохнул.
– Слишком сложно.
– Сложно?
Рука девушки, уже готовая вцепиться в меня, остановилась; лицо Франсуаз выглядело столь озадаченным, что я почти не мог на нее сердиться.
– Но я предупредил тебя. Я дал тебе шанс посидеть в таверне. Ты сама захотела попробовать свои силы. Кто виноват, что испытание оказалось для тебя…
Я сделал рукой неопределенный жест, подбирая нужное слово.
– Чересчур трудным. В следующий раз мне придется не брать тебя с собой.
– Мерзавец, – прошептала девушка.
– Чем и горжусь.
Я сел в седло и развернул дракона, со снисходительностью глядя на девушку.
– Ты все это сделал только для того, чтобы посмеяться надо мной? – спросила она.
– Я совместил приятное с полезным, – ответил я.
Франсуаз подошла ко мне, взяла за отвороты камзола и сдернула с дракона. То, что я не растянулся на дороге, а приземлился на обе ноги, слегка ее озадачило, но только слегка.
– Знаешь что, Майкл, – ласково произнесла она. – Я заметила там чудесную полянку. Я отведу тебя туда, и мы поиграем в осьминожка.
– Брось, – ответил я. – Такой игры не существует. Я сам это выдумал.
Хищные пальцы девушки провели по моему лицу.
– Ничего, бэйби, – произнесла она. – Я умею импровизировать.
Она повлекла меня за собой.
– Только не хнычь, герой, что я веду себя слишком грубо…
17
Парадные ворота замка Шлездерн были широко распахнуты. Два длинных ряда лакеев выстроились на широком дворе. Слуги, одетые в цвета виконта, стояли по обе стороны от дороги, что вела от въезда в имение к высокой каменной лестнице.
Замковый оркестр, состоявший из шести скрипачей, играл приветственную мелодию, мягкую и приятную, как дуновение весеннего ветерка.
Сам виконт Шлездерн стоял на вершине лестницы, заложив руки за спину, и с гостеприимной улыбкой на лице. Его маленький рост теперь особенно бросался в глаза; виконт возвышался, по-военному выпрямившись, и шесть золотых орденов сверкали на темно-синей материи его камзола.
Парадный костюм виконта подчеркивался невысокими черными сапогами, с длинными золотыми шпорами, и шпагой с таким же эфесом.
Двухлошадная коляска Нандо Гамбелы въехала в распахнутые ворота. Широкоплечий слуга сидел на козлах. Простодушный негр выглядел растерянным. Его сбивали с толку и пышный прием, и слуги, аллеей стоящие вдоль пути его экипажа, и торжественная, негромкая музыка скрипок. Но еще больше смущал его сам виконт Шлездерн.
При первом же появлении гостей улыбка виконта стала много шире. Он направился вниз по высокой лестнице, раскрывая руки в приветственном жесте.
– Господин Гамбела, – произнес он, и тихие голоса скрипок стали почти неслышны, чтобы не заглушать слов аристократа. – Какая честь видеть вас в моем доме.
Эти слова заставили Нандо смешаться еще больше. Он неловко вылезал из остановившейся двуколки и при этом застрял одной ногой между дверцей и ступенями; темное лицо негра еще больше потемнело от смущения, он не знал, куда девать глаза.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
